Змей Уроборос (СИ)

Так сказал Лорд Брандох Даха. И все закричали, что он сумасшедший. Разве возможно на лошадях пересечь такую тяжелую местность за такое короткое время? Конечно нет. "Замечательно, — ответил он, — если вы считаете, что это невозможно, то и Кориниус, конечно, думает так же. Сейчас нам не помогут никакие осторожные советы. Дайте мне выбрать семь сотен всадников и лошадей, и я устрою такой маскарад, что вы не пожелаете лучшего распорядителя на этой пирушке".

И в конце концов он убедил всех. И ведомо мне, что всю полночь, они разрабатывали план и изучали карту.

А утром вся армия выстроилась на лугах рядом Лунной Заводью, и Милорд заговорил и сказал, что он собирается идти на запад и выгнать Ведьмландцев из Демонландии. И еще он сказал, что тот, кто устал от ужасов войны и думает, что больше не может сражаться и хочет уйти домой, без страха может выйти вперед, и он разрешает всем таким людям уйти и, более того, наградит их добрыми подарками за верную службу. Но в экспедицию на запад он хочет идти только с теми, кто будет с ним душой и сердцем.

— Ведомо мне, — сказала девушка, — что никто из воинов не принял этого предложения.

— Да, — сказал солдат, — все вознегодовали и закричали, начали стучать мечами по щитам, и поднялся такой шум, что земля содрогнулась, и громовое эхо докатилось до высоких цирков Скарфа, и все закричали "Крозеринг!" "Джусс!" "Брандох Даха!" "Веди нас к Крозерингу!" Без дальнейших церемоний все собрались и еще не наступил полдень, как вся армия прошла Ушко. Пока мы отдыхали после тяжелого дневного марша рядом с Черным Лесом в Амадардейле, милорд Брандох Даха объехал всю армию и выбрал семь сотен человек на лучших лошадях. Если он видел, что парень ему подходит, то, не говоря ни слова своим офицерам, называл его по имени и спрашивал, поскачет ли тот с ним. Думаю, никто не сказал ему нет. Я смотрел, как он скачет, величественно и небрежно, как Король, и — клянусь! — мое сердце превратилось бы в лед, если бы он не посмотрел на меня. Но он осадил лошадь и сказал "Арнод, ты скачешь на прекрасном коне. Не хочешь ли этим прекрасным утром поохотиться на нем на свиней и спуститься с Эрнгейтского Кряжа?" Я приветствовал его и сказал "Милорд, следом за вами я готов идти хоть в горящий Ад". "Тогда пошли, — сказал он. — И завтра вечером я приведу тебя к самым лучшим воротам в мире: воротам Крозеринга".

Вот так мы разделили наши силы, и главная армия уже была готова идти на запад по Свичуотерскому Пути, и их вел Лорд Зигг, а Лорд Волле и сам Милорд со своим братом, Лордом Спитфайром, ехали среди них. И с ними ехал этот иноземец, предатель, Лорд Гро; и я думаю, что он скорее походил на палку, обсыпанную сахарной пудрой, чем на воина. И еще много достойных джентльменов ехало с ними: Гисмор Глим из Джастдейла, Астар из Реттри, Бремери из Шо, и еще много знаменитых воинов. А среди тех, кто остался с Лордом Брандох Даха, были Арнунд из Би, Тармрод из Кенарви, Камерер из Стропардона, Эмерон Гальт, Хеспер Хольцринг из Элмерстеда, Стиркмир из Блеквуда, Мелхар из Страфи, три сына Квазза из Дальни, и еще Стипмар из Фейзе: все они были великолепные всадники, но, по-моему, слишком горячие и вспыльчивые молодые джентльмены, и вряд ли предвидели те развлечения, которые судьба приготовила для нас в тот день; слишком горячие, чтобы управлять армией, но лучшие из все тех, кто умеют подчиняться и последовать за своим вождем в самое опасное и славное дело.

Прежде, чем мы уехали, подошел Милорд, чтобы поговорить с милордом Брандох Даха. Он посмотрел на затянутое темными облаками небо и сказал, "Не подведи меня, кузен. Ты сам говорил, что мы с тобой — как большой палец с указательным; и никогда еще у тебя не было лучшего случая доказать это, чем завтра".

"О друг моего сердца, я полностью согласен с тобой, — ответил милорд Брандох Даха. — Но разве я когда-нибудь пренебрегал своими гостями? И разве я уже не пригласил тебя позавтракать со мной утром на лугах Крозеринга?"

И вот мы, все семь сотен, повернули налево и около водяной мельницы ушли в горы, в Трансдейл. Погода была ужасной, и хуже я не видал за всю свою жизнь. Ты же знаешь, отец эти узкие дороги в Трансдейле, и представляешь себе, как мы устали, пока шли по ним, ибо каждая оленья тропа превратилась ревущий поток, под ногами были грязь и болото, и человек не видел ничего, кроме белого тумана вокруг, проливного дождя сверху и раскисшей земли и воды под копытами лошади. Мы бы даже не поняли, что оказались на самом верху перевала, если бы облака вокруг не стали еще гуще, а ветер не стал дуть, как безумный. Все мы промокли насквозь и набрали в сапоги по паре пинт воды.

Пока мы стояли на Седле, милорд Брандох Даха не отдыхал, но, оставив свою лошадь слуге, сам прохаживался взад и вперед между нами. И для всякого человека у него находилась шутка или веселый взгляд, так что видеть и слышать его — это как есть и пить. Но очень мало удалось отдохнуть нам; дальше мы повернули направо и пошли вдоль кряжа, и дорога была еще хуже, чем по долине, ибо шли мы по камням, через ямы, прикрытые вереском и по скользким гранитным плитам. Ей-ей, раньше я думал, что еще не родился конь, который в состоянии пересечь такую местность, мокрую или сухую, все равно: он либо захромает, либо сломает себе ноги и шею всаднику прежде, чем пройдет вдоль этих кряжей пару миль; но мы вместе с Лордом Брандох Даха шли до Крозеринг Сайда десять часов, не считая времени, когда мы останавливались, чтобы напоить и накормить лошадей, а последнюю часть пути мы прошли во тьме, ночью, и всю дорогу ветер кусал нас в лицо, забрасывал брызгами дождя и выл в уши как сумасшедший. А когда дождь прекратился, ветер повернул и стал дуть на северо-запад, от сухого кряжа. И маленькие куски гниющего гранита, как градины, полетели нам прямо в лицо. И негде было укрыться от ветра, даже с подветренной стороны валунов, ибо отовсюду налетал на нас ветер и бил изо всех сил, и крылья его как гром стучали по утесам. Благие небеса, мы ослабли и промокли насквозь, замерзли до костей, видели только ближайшего человека и лошадь, и все-таки мы торопились к своей ужасной работе. И милорд Брандох Даха шел то в арьергарде, то в авангарде, и подбадривал сердца людей своим веселым видом, и хотя он сам страдал от тех же трудностей, что и обычный солдат, но он ездил взад и вперед с таким видом, как если бы ехал на свадебный пир, и весело кричал: "Эй, ребята, веселей! Эти болотные жабы из Друимы слишком поздно узнают, что наши лошади могут как горные козлы скакать с камня на камень".

С первыми утренними лучами мы остановились в последний раз, все семь сотен, в каменном цирке под высокими утесами Эрнгейтского Кряжа. И мы хорошо спрятались, дабы никакая любопытная Ведьмландская свинья не увидела ни человека, ни лошади на фоне неба, даже если ей придет в голову посмотреть наверх. Его светлость выставил часовых, приказал всем собраться и сам убедился, что все люди позавтракали, а все кони накормлены. Потом встал за большим камнем, откуда можно было рассмотреть долину внизу. И приказал мне быть наготове и ждать его поручений. Когда первые лучи солнца упали на долину, мы посмотрели вниз, за западный кряж, и увидели Крозеринг и узкий морской залив. Когда же стало еще светлее, мы разглядели их флот, стоявший на якоре в Аурвоче, и лагерь, похожий на множество ульев, стоявших так плотно, что можно было подумать, будто кто-то набросал под нами камней. Впервые в жизни я должен был сражаться вместе с Брандох Даха. Ей-ей, он очень красивый человек и приятно было глядеть на него: локти на покрытом вереском камне, подбородок на ладонях, шлем поставлен в сторону так, чтобы его блеск не был виден снизу, и спокойный как кот; наполовину спящий, вы бы сказали, но его глаза не спали и глядели на Крозеринг. И даже с такой высоты было видно, что они сделали с замком нечто ужасное.

Наконец большое красное солнце выпрыгнуло из-за облаков на востоке. Лагерь внизу зашевелился: затрубили рога, вынесли знамена, к ним собрались люди и их выстроили в линии; потом по дороге из Гастерндейла примчалось несколько всадников. Его светлость, не поворачивая головы, жестом призвал меня и приказал позвать офицеров. Я побежал и сообщил им приказ его светлости. Он быстро объяснил им, что надо делать, пока Ведьмландские свиньи разворачивались для сражения; воры и пираты, которые ограбили подданных его светлости на его собственной земле. Знамена и значки двинулись на север, за ними пошли сверкающие копья. И в этот момент я услышал негромкий звук, который заставил наши сердца подпрыгнуть: далеко-далеко, на Гастерндейле, горн пропел боевой призыв Милорда Джусса.