Внучка берендеева. Второй семестр (СИ)

Думал.

Было дело.

Особенно, когда Игната впервые увидел. Стоит боярский сын. Кафтан алый, теплый. А поверх — шуба. Шапка высокая. Щеки розовые, пухлые. За теми щеками глаз не видать. Губы блестят, что маслом мазаные. Трясутся, будто вот-вот расплачется…

Вокруг няньки квохчут.

Мамки, кто с пряником, кто с леденцом на палочке, кто с колбаскою… Игнат в шубе преет, скулит, а мамки спешат утешить.

Кисельки свои суют.

Компоты.

Отец, это увидевши, только крякнул:

— Дай бабе волю, — буркнул. И пот со лба отерши — день-то летним был, жарким, добавил. — Ничего, скоро прекращу. А то совсем мальца умучают… тоже мне… болезным уродился… когда то было? Постой тут.

И ушел.

Арей же, глядя на брата, который… нехорош был. И вправду бледный, а по лицу — пятна красные… думал, что неправильно это.

Нечестно!

Слабый он. А разве может слабый наследовать? Разве… нет, это Арей должен боярскую шубу носить. И не кутаться в меха жарою, а так, как отец носит, едва на плечи накинув. Чтоб все видели: от боярин идет и…

— …твое наследство, — говорил человек с усмешкою. — Только твое…всего-то надо — челобитную подать…

— А смысл?

Примут.

И может, чтоб вовсе закон не попирать, дадут чего, кусок малый, огрызок… да только огрызков ему не надобно.

И наследства этого, запоздалого.

Имя?

У него свое будет. Такое, которое сам выберет волею Божини, и уж это имя он своим детям передаст.

— Найдутся люди, которые помогут.

— И что они за помощь попросят? Нет уж, — Арей покачал головой. — Хотели бы помочь, помогли бы раньше. А теперь… я сам по себе.

— Гордый. И глупый…

Человек отступил.

— А ты подумал, гордый и глупый, что тебя ждет? Или невесту твою. Что ты ей дашь? Слово свое? Надежду, что когда-нибудь заживете по-человечески? Если получится…

— Отчего ж не получится?

Смешно стало.

А ведь прежде, до подвала еще, он бы все это иначе воспринял.

— Ты не просто магик, а боевой… — гость так ничего и не понял. — От отправят тебя завтра на границу, и что тогда?

— Поеду.

— А если убьют?

Арей пожал плечами:

— Значит, судьба такая…

— Что жене оставишь? Детям…

Жук, расправив тончайшие крылья, тяжело поднялся в воздух.

— Иди… добрый человек. Спасибо тебе за заботу, но… иди… и пусть дорога твоя будет гладкой… — Арей лег на землю. Небо больше не пугало.

Синее.

Высокое.

Бездонное. И солнце в нем сырной головкой. Ветерок холодный черемухою пахнет. И этот аромат голову кружит, куда там вину хмельному. Да и… просто хорошо.

Скворцы вот прилетели.

Ковыряются в траве… благодать…

Что еще для счастья надо?