Там, где царит Слава (СИ)

Он замер, прижимая к сердцу руку. В полной тишине раздавалось только его шумное, тяжёлое дыхание.

Сундук был приоткрыт, и из него торчал край рубашки. Красной рубашки.

С вышитыми на ней листьями осоки.

На негнущихся ногах Сати подошёл к сундуку и, плохо понимая, что делает, распахнул его. Рубашка тераика-Убийцы, смятая, лежала среди множества других вещей. Здесь был лук, несколько стрел с кровавого цвета оперением, кривой, с зазубринами, меч, множество каких-то непонятных и неизвестных Сати вещей…

Вскрикнув от страха и отвращения, Сати отскочил назад, с силой опуская крышку сундука, и налетел на кого-то спиной. Он замер и вытянулся, выгибая спину, и отчаянно закусил губу до крови.

– Теперь ты знаешь мою тайну, - послышался грустный и гулкий голос кузнеца Лимаса.

– В-вы… тераик? Убийца?! - воскликнул Сати, оборачиваясь и широко раскрытыми глазами глядя на серьёзное и печальное лицо Лимаса. - По… Поэтому вы так много знали! Вы,… - он испуганно отшатнулся, налетел на сундук и сел, сильно ударившись о крышку.

"Бежать бы, - подумал он вяло, - нет… Не убежать…"

– Да, я был Убийцей, - пробормотал Лимас. - Это неважно, - тряхнул он головой. - Почему ты пришёл? Что опять случилось?

– У… Убийца, - прошептал Сати, не веря своим ушам. - Он сам себя… заколол… Когда я сказал ему, что я очищен…

– Он уже пытался тебя убить, а потом узнал, что ты чист, и,… - Лимас сморщился. - Я потому и ушёл. Однажды я убил невиновного, и наверняка было бы решено, что я должен стать Приносящим Жертву. Я не хотел, и сбежал от них. Я не желал себе такой судьбы, - он нахмурился. - Я думаю, что Чувствующие не оставят тебя в покое. Боюсь, что тебе придётся уйти.

Слушая Лимаса, Сати никак не мог прийти в себя. Тераик! Убийца-тераик… и кузнец Лимас - одно и то же лицо? Но почему он тогда не пытается убить его? Ведь Сати для тераиков - слуга Ночи! Почему он…

– Ты стал меня бояться, Сати? - коротко спросил Лимас, и Сати мгновенно покраснел. - Беги домой. Если бы Убийца не убил себя, было бы проще. Но теперь Чувствующие начнут расследование, что да как, и могут раскрыть тебя. Надо уходить.

– В-вы…

– Иди, - Лимас подтолкнул его к двери. - Я всё объясню тебе потом. Будь я проклят, трижды проклят! - воскликнул он. - Не спорь! - громыхнул он, когда Сати открыл было рот. - Иди! Я пойду с тобой, деревня найдёт себе другого кузнеца!

– М-мастер Лимас,… - едва шевеля губами, выговорил Сати.

– Иди, забери тебя Ночь! - Лимас схватил его за плечо и выставил за дверь. - Иди и собирайся! Никому ничего не говори! Понял? Не вздумай кому-то объяснять, что-то про тераиков и тому подобное! Просто собирай манатки и иди сюда ко мне! Я буду тебя ждать, будь проклят этот глупый мир! - Лимас захлопнул дверь.

Сати, поражённый и опустошённый, присел на краешек крыльца. Лимас… тераики… Сила Ночи.

– Будь ты проклят, Воин! - прошептал Сати. - Чтобы тебя твоя же Сила Ночи и убила!

Потом, боясь, как бы эти слова не услышал Лимас, поднялся и поспешил прочь, вытирая лоб рукой.

Наймира принесла ещё воды. Тэм с наслаждением глотнул прямо из ладоней и вымыл лицо.

Тела тераиков Марил уже оттащил в какую-то яму и разогнал любопытных. Наймира, перешагивая через кровавые лужи, бродила то с водой, то еще с чем-то, не слишком торопясь убираться. На замечание Марила, перевязывавшего полученные в битве раны, что неплохо было бы хотя бы вытереть пол, она предложила ему прямо сейчас повесить на место дверь и починить перила. Правда, едва она заикнулась про перила, то тотчас замолчала. Перила переломал Зэрандер, и Тэму почему-то казалось, что ещё немного, и Наймира сама заставит Воина Тени прибираться в перевёрнутом с ног на голову доме.

Зэрандер с гримасой отвращения сам перевязывал себе руку. Левую кисть он себе уже перемотал, и бинты взмокли от крови. Управляясь одной рукой, он сумел также забинтовать ещё несколько ран. Тэм понимал, что боль наверняка адская, но предлагать Воину помощь никто не торопился. Изредка смачивая в воде тряпку, чтобы промыть рану, он кривился ещё сильнее.

Марил только-только прислонил дверь к косяку и сейчас сидел у окна, глухо ойкая каждый раз, когда Наймира слишком сильно затягивала бинт. Она перевязывала его, беспрестанно что-то бормоча себе под нос. У Марила не было серьёзных ран, но он и к таким-то не привык. Бледный и совершенно потерянный, он изредка смотрел на привалившегося к стене Тэма, деловито осматривавшего свои синяки, и слабо улыбался.

Он сам не понимал, зачем бросился на одного тераика, а потом на второго… Почему-то он почувствовал, что обязан это сделать, и сам не понял, когда именно они стали биться насмерть. И даже после того, как он стал убийцей, он не чувствовал угрызений совести. Он вспоминал ту злость, с которой он обрушил на висок тераика посох, кровожадное желание бить ещё… Это было страшно, но Марилу почему-то казалось, что по-иному быть не должно. Тэм вот мучился так, как будто это он убил тераика… Наверное, потому, что он - Хранитель… Так странно, что он - Хранитель. В нём тоже есть зов битвы… Ещё дед рассказывал о зове битвы. Марил был тогда ещё мальчишкой, и дед многому его научил… Он рассказал, что есть люди, которые не могут найти себя в жизни, потому что их зовёт битва, в сражениях они находят утешение, а без них они постоянно что-то ищут и не знают, что… Марил улыбнулся, вспоминая деда.

– Что ты улыбаешься, Ночь забери вас обоих! - взбеленилась Наймира, так сильно стягивая два конца бинта, что Марил заохал. Она была зла, казалось, на всех: на брата, на Хранителя с посохом, на тераиков, на соседей, на колодец, из которого она уже натаскала столько воды, и больше всего - на Воина Тени. Под "обоими" она имела в виду Тэма и Марила, которые, по её мнению, совершенно зря сунулись в эту драку.

Тэм тоже считал, что совершенно зря.

На суматошную деятельность Наймиры, на бледную восторженность Марила и на беспомощную тоску Тэма Зэрандер не обращал никакого внимания. Он заскрежетал зубами, когда понял, что не в силах дотянуться до раны на правом плече, потому что левая забинтована вся, и раздражённо бросил бинт на стол.

Он был без доспехов, которые потеряли свой прежний блеск и валялись сейчас где-то в углу, и на груди его была хорошо заметна Смертоносная Ночь. Кожистые крылья твари были раскинуты, как будто она парила в воздухе, и переходили ему на плечи, но тело у неё было до пояса человеческое, женское, но тоже тёмное, как и крылья. Руки женщины были подняты вверх, но были похожи на лапы и оканчивались длинными звериными когтями, переходящими на лицо Воина. Талия переходила в драконий хвост, оплетающий торс Зэрандера. Татуировка смешивалась со многими другими, и порой появлялось ощущение, что на нём вовсе нет живого места, а шрамы, стягивая кожу, почти не искажали изображения. У виска Зэрандера волосы взмокли и покраснели, и висели розоватыми сосульками.

Тэм задумался о том, смог бы Воин Тени сражаться дальше с Убийцей, если бы не вмешались они с Марилом? И если нет, то скажет он им когда-нибудь хотя бы "спасибо"?

Наймира осторожно посмотрела на словно окутанного мраком Лорда Тени и решительно предложила, оглядывая почерневшую от крови рану:

– Давайте я, милорд?

Последнее слово она выговорила так, словно он был ну самое большое - уборщиком. Тэм даже подумал, что ей не стоило встревать, а Марил встревоженно бросил взгляд на Воина Тени. Тот безо всякого выражения посмотрел на женщину, скривил лицо и кивнул, не сводя с неё синих холодных глаз.

– Делай.

Наймира деловито вытерла руки о платье и обогнула стол. Марил тревожно следил за ней, и Тэм тоже. Тэрмис гадал, насколько же сильна всё-таки в Наймире клятва крови, и действительно ли она в ней есть. Зэрандер отнёсся к предложению Наймиры, как к должному, но Тэм, например, сильно удивился, услышав от неё предложение помощи, да ещё и Лорду Тени.

Наймира плюхнула в воду чистую тряпку, побарахтала там, аккуратно сложила и прижала к ране на правом плече Воина. Тэм представил себе, как это больно, и чуть сам не охнул вместо Зэрандера. Воин Тени будто бы ничего не почувствовал, а под его испытывающим взглядом покраснела даже Наймира, но руки у неё не дрожали. Промыв рану, она взялась за бинт, помолчала с минуту и вызывающе заметила: