За краем поля

   - Вот только одержимой мне в компании для полного счастья не хватало! - проворчала не проникшаяся всей трогательностью момента Яританна. - Ползи давай. Быстрее умрём - раньше поднимут.

   - Прям идеальная эпическая речовка, - разочарованно вздохнула травница и поползла следом, уже не проявляя нездорового энтузиазма от предстоящей встречи.

   На поляне, что походила больше на фундамент рухнувшего святилища, так была плоска и геометрически выверена, за большим столом сидели двое мужчин в одежде старомодной настолько, что знакомые элементы на ней угадывались исключительно по урокам истории. Мужчины были коренасты, широкоплечи и достигали ростом метров трёх-четырёх, как можно было оценить из занимаемой чародейками позиции. Так что стол для них был действительно велик, почти огромен и запросто мог послужить крышей весьма просторного шалаша или землянки. Он словно вырастал напрямую из поверхности шероховатого тёмно-бурого камня, чуть подёрнутого длинными нитями вяло ползающей по округе сизой плесени. Она увивала крепкие грубоватые кресла прямо до высоких растрескавшихся спинок. Также густо пребывающая в постоянном движении мохристая субстанция опутывала и тонкий, причудливо изогнутый каменный штырь, расходящийся рядом зазубренных крюков, на которых извращённым штандартом чуть раскачивалось человеческое тело. Изорванная лентами рубашка открывала вид развороченной груди и впалого живота, где нити иномирной плесени уже успели жадно присосаться к свежим разрывам, побагровев и разбухнув. Некоторые жгуты их спускались по свободно висящим ногам, собирая редкие капли крови из прорех в истёртой ткани. Другие тянулись к разбитому лицу, уродливой паутиной затягивали его и искажали демонической маской. Казалось, в этом трупе, глумливо распятом на потеху сильнейшего, не оставалось места и капле жизни, а меж тем жизнь была. Она горела в светлых, почти прозрачных глазах и циничной кривой усмешке на тонких губах, искрилась по контуру покрывающих кожу витиеватых знаков, упрямо текла по венам такого хрупкого тела. Да, пойманный нечестивец и попиратель законов мирозданья жил с каким-то одержимым упрямством, но жалким потрёпанным видом годился в ряды умертвий, и лишь тяжёлый иссиня-чёрный плащ, чуть трепетавший на слабом поветрии был до неприличного гладким, чистым и торжественным. Не иначе, как и за этим скрывалась очередная хула для окружающих.

   Одежды сидящих за столом гигантов были куда менее претенциозными. Некрашеное, сотканное грубо полотно рубах даже на вид казалось колючим; застиранными и грязными смотрелись широкие нелепые кушаки, сношенными остроносые сапоги и лишь кожаные обручи с вплетёнными самоцветами, клыками и металлическими пластинами, хоть сколь-нибудь впечатляли прихотливого зрителя. Впрочем, и здесь весь брутальный эффект портили стриженные полукругом волосы и длинные височные цепи с костяными бирюльками. Один из великанов, седой и остроносый, неторопливо вдавил в стол опустевшую глиняную кружку, будто она всегда была частью каменной поверхности.

   - Ну, попал ты к нам своим ходом и раньше времени, так это ещё не нарушение, - с ленцой и снисходительной добродушностью, позволительной в разговоре с неразумными детьми, да пленными шпионами, заметил тот, чей голос был услышан первым. - Ублюдок твой чуть раньше метку получит да всех делов.

   - Маразматик, - хмыкнул пленник.

   Колос не был стар, несмотря на седину и окладистую причудливо выстриженную бороду. Таких скорее признавали матёрыми и зрелыми, хоть особой грозности в его чертах и не наблюдалось. Скорее уж выражение чёрных глаз подходило для бойкого юноши и потому замечание излишне говорливого смертника не пришлось гиганту по душе.

   - Что ты сказал? - угрожающе нахмурил он широкие брови.

   От холода, прозвучавшего в его голосе съёжилась, козалось, даже плотоядная плесень. Пленный чародей изобразил на лице предельную вежливость:

   - Нет, говорю, ублюдка.

   Отпивавший что-то из своей кружки второй великан дёрнулся, всхрюкнул и зычно расхохотался, брызжа во все стороны зеленоватой жижей. Круглое скуластое лицо, наполовину заросшее густой курчавой бородой раскраснелось, на крепкой шее вздулись вены - если бы не совершенно спокойная реакция окружающих, можно было бы подумать, что здоровяк серьёзно подавился и сейчас банально задыхается. Но нет. Очевидно, именно так и звучал обычно смех в исполнении этого верзилы. Несмотря на слабую разницу в росте курчавый выглядел верзилой даже на фоне своего не менее здорового приятеля, так был широк в плечах и крепок. Высоко закатанные рукава позволяли видеть, как под покрытой шрамами кожей мощных рук перекатываются мускулы. Вряд ли кого-нибудь удивило бы, если такими ручищами враз переломали ступу или громадный чугунный памятник Калине на главной площади.

   - Каждый второй из ваших считает, что бездетным представился, - заметил остроносый, почти не насмехаясь над заверениями гордеца.

   Курчавый верзила панибратски пихнул его в плечо и многозначительно подмигнул:

   - Поди у какой-нибудь девки да подрастает шельмец: проклятье заговорами да скидными настойками не обойдёшь.

   На лице подвешенного отразилась вселенская скука. Вероятно, более яркого и обидного выражения в сложившейся ситуации он просто не смог придумать. Мужчина демонстративно закатил глаза:

   - Вы ещё мне лекцию о контрацепции прочитайте, самая подходящая обстановка.

   - Что ты опять задумал, выродок? - подозрительно прищурился седой исполин, успевший понять, что от подобных личностей можно ждать любой подлянки, его менее сообразительный напарник продолжал самодовольно ухмыляться, стирая с усов остатки выпивки.

   - Есть у чернокнижников одно замечательное проклятье, - скучающе как бы между делом начал человек и лишь мелкие судороги пробегавшие по лицу, выдавали, что он сейчас действительно мучается на крючьях, а не пересказывает общеизвестные факты на светском приёме, - которое избавляет не от последствий, а от причины. Слышали, возможно, о ПММ, которое отбивает любой интерес, кроме платонического? Меня как впервые потянуло, так я на себя и наложил, чтоб уж наверняка.

   Сидящих за столом великанов синхронно перекосило, будто к их ногам только что вывернули чьи-то свежераспотрошенные кишки. Хотя потроха, кому бы они ни принадлежали, врядли могли бы произвести на них такое же впечатление, как добровольно отказавшийся от самой возможности плотских радостей мужчина.

   - Братку, - зычным шёпотом бробасил курчавый, опасливо косясь на едва живого чернокнижника, - что это за монстр!?!

   - Да ты ж не мужик, а тварь какая-то! - возмущённо вскричал седой и презрительно сплюнул под ноги чистейшей кислотой.

   - Ничего святого, - охотно поддержал его товарищ, не скрывая презрения к данной особи своего пола. - Сосновская кровь!

   Прячущиеся за грудой скопившихся по краю этой замысловатой площадки каменных обломков чародейки удивлённо переглянулись: как-то уж слишком странно выглядело подобное поведение для мистических исполинов, даже с учётом Межмирья. Во всяком случае, Яританна, ожидавшая от обладателей подобной мощи большей серьёзности с некой претензией на эпичность и ратишанскую заносчивость, чувствовала себя обманутой. Алеандр же, судя по всему, волновали совершенно другие вопросы.

   - Это же чернокнижник! - прошептала она, дрожащим от напряжения голосом.

   - Ну...да, - Танка непонимающе нахмурилась. - А это всё, что тебя сейчаc волнует?

   - Ты что совсем не понимаешь? - фыркнула травница, раздражённая непониманием всей глубины её душевных метаний. - Мы столько раз сталкивались с враждебными чернокнижными заклятьями. Нас пытались убить вызванные чернокнижником подмирные твари. Да... да... чернокнижие вообще запрещено в большинстве цивилизованных стран!

   - И что? Это как-то изменяет тот факт, что без чернокнижника нам не выбраться обратно?- скепсис Танки был практически осязаем. - Давай поторопимся, пока его окончательно не добили: нас ещё Стасий ждёт. Сейчас ты...