Сражения Космического Десанта

Генокрады падали под ноги своим собратьям, идущим за ними. Гравитация работала, но ксеносы использовали все поверхности, стремительно передвигаясь не только по полу, но и по потолку и стенам. На малом расстоянии, освещаемом лампами доспехов, коридор был полон чужаков. Болтганы затянули свою особую взрывную песнь, каждый заряд находил цель. Ксеносы были выносливыми — чтобы уничтожить некоторых, требовалось по нескольку попаданий. Каждый мертвый генокрад означал, что космодесантникам теперь угрожают меньше разрывающих когтей, но каждая смерть на два или три шага приближала врагов — а их, казалось, было нескончаемое количество.

Штурмболтер Милитора заклинило, и чужаки продвинулись немного вперед перед тем, как космодесантник прочистил орудие и вновь открыл огонь. Еще несколько врагов погибли до того, как ксеносы оказались на расстоянии удара, и брату Милитору пришлось отойти, чтобы пропустить Азмаэля и Алания и дать им возможность эффективно сражаться. Кровопийцы пели песни, которые казались Новадесантникам варварскими, песни о крови и о встречаемой с радостью смерти. Но все понимали тему службы, насквозь пронизывающую гимны. Смертоносные когти сверкали мощной энергией, и Кровопийцы методично убивали каждого подобравшегося близко генокрада.

На другой стороне перекрестка Астомар выпустил струю прометия в один коридор, затем во второй. Максимальная дальность его тяжелого огнемета составляла тридцать метров, но, как и было приказано, он ждал, пока генокрады приблизятся на двадцать, чтобы захватить как можно больше ксеносов. Прометий был настолько горячим, что металл вокруг раскалился докрасна, и все окружение запылало. Краска горела и облупливалась, с прокладок и креплений стекал расплавленный пластик, его капли загорались на лету. Температура заметно выросла. Генокрады кричали, множество голосов издавали жуткие пронзительные визги, в которых чувствовалось достаточно человеческих ноток, чтобы у адептов волосы встали дыбом. Их крики взывали к настолько глубоким пластам подсознания, что ни тренировки, ни психологическая подготовка не могли помочь космодесантникам изменить то, что там таилось, — разве только научить это сдерживать. Пламя погасло. Генокрады вновь рванулись по коридору, но их было уже меньше. Астомар отошел, позволив Тараэлю занять его место. Братья Новадесанта стреляли и стреляли, убивая генокрадов. Ни один не подобрался достаточно близко, чтобы напасть на Тараэля.

Количество двигающихся точек на ауспике уменьшалось, пока коридоры верхней части «У» не оказались почти чистыми.

На другой стороне, где сражались Аланий и Азмаэль, все было по-другому. На датчике движения коридор напоминал единый красный блок, полностью забитый генокрадами. Уже одной своей многочисленностью они теснили Кровопийц назад.

— Брат Волдон! Уходи сейчас же!

— Вы не сможете сдержать их! — отозвался Волдон. — Вы умрете. Отойдите, пропустите брата Астомара.

Новадесантник приготовил огнемет.

Аланий тяжело дышал, вспарывая брюхо очередного генокрада.

— Обратная отдача ударит и по нам, подожди, кузен Астомар.

— Мы можем рискнуть, наши доспехи сильны, — ответил Астомар, направляя оружие в коридор.

— Нет, риск слишком велик! Идите, пока путь свободен. Вы добьетесь большего, если атакуете сзади ксено- сов, которые подготовили засаду для наших братьев. Здесь не сделать ничего.

— Разве что выжить, — ответил Волдон. Но он прислушался к мудрости в словах Алания.

— Или умереть. И я с радостью приму смерть, если это принесет какую-то пользу Империуму! Идите!

Волдон осмотрел карту на ауспике. Они находились недалеко от пещеры, где сражались объединенные силы Кровопийц и Новадесанта из боевой группы «Наковальня». Чужаки, за которыми гнался отряд, уже должны были прибыть туда. Сопротивление на пути между его отделением и последними из группы обхода генокрадов окажется минимальным.

— Ты говоришь правду, брат Аланий, но мы можем по-другому помочь тебе.

Алания и Азмаэля оттеснили еще дальше, ксеносы наседали на них. Волдон приказал своим людям стрелять, обходя, где возможно, Кровопийц или добивать тех генокрадов, которые пытались проползти по потолку. На терминаторов падали тела чужаков. Аланий и Азмаэль отошли еще немного, и в цели попало еще больше бол тов. Давление ослабло, генокрады отступили, щелкая челюстями, ушли в конец коридора. Аланий повернулся к Волдону:

— Они вернутся. Их там десятки, которые остановились только для того, чтобы собраться вновь.

Кровопийца с трудом дышал.

— Мы уходим и пошлем подмогу, как только сможем.

Аланий покачал головой и рассмеялся:

— Кто бы ни пришел за нами, он обнаружит, что мы отправились к Императору. Я передам ему твои наилучшие пожелания!

В коридоре эхом разносились визги генокрадов.

— Брат Астомар, подай кузенам из нашей скудной сумы со временем.

— Так точно, брат-сержант.

Астомар оттолкнул Алания до того, как тот успел возразить. Шум приближающихся чужаков утонул в реве пламени. Три генокрада в дальнем конце коридора попали в горящее облако и повалились на пол в конвульсиях. Астомар отошел, оставив коридор гореть.

— У вас хотя бы будет еще пара секунд, — сказал Волдон.

Да присмотрит за вами Император, — произнес Ми- литор.

— Да защитят вас крылья Сангвиния, братья, — сказал Тараэль, — пусть кровь споет блистательную песню о вашей кончине. Я высеку траурную речь о вашем жертвоприношении на плоти чужаков.

— Было честью сражаться вместе с тобой, брат, и с вами, кузены, — сказал Аланий, кивая каждому по очереди.

Волдон ответил не сразу, взвешивая слова, перед тем как заговорить:

— И с тобой. Идем! Брат Милитор, ты первый. Тараэль, ты за ним. У нас осталось немного времени, чтобы принести пользу собратьям.

Новадесантники расположились так, как приказал Волдон, и двинулись по левому верхнему коридору У-образного перекрестка, покачиваясь на ходу.

Аланий повернулся к горящему коридору. Рядом стоял Азмаэль. Броня сержанта докладывала о нескольких незначительных пробоинах и потере энергии в разных подсистемах. Доспех Азмаэля передавал свое состояние на сенсорий Алания, и оно было таким же.

— Здесь и закончится длинная песнь наших жизней, брат, — сказал Азмаэль.

— Мы с радостью служили, и я бы повторил эту жизнь снова, — отозвался Аланий. — Встретим же Императора вместе и будем молить о том, чтобы он счел нас достойными.

Аланий начал повторять Сангвис Моритура, песню смерти Кровопийц. Сначала его голос звучал как низкий рык, но постепенно возвышался до громкого пения.

— Кровь, дарующая жизнь, быстра! — пропел Аланий. Азмаэль присоединился к нему, повторяя строки до того, как Аланий закончил их, создавая гармонию дуэта. Они пели вместе, голоса охрипли от жажды битвы, но в музыке сохранялась красота. Как и во всем, что касалось Кровопийц, красоту не могла скрыть пятнавшая ее чудовищная жестокость.

Дальше по коридору блестели многочисленные глаза чужаков, в них отражалось постепенно затихающее пламя. Когти разминались, ожидая, пока пройдет жар.

— И только в смерти она остановится! — пели они. — Пусть нашу нелегко будет остановить, пусть льется неудержимым потоком, когда от моих рук погибнут те, кто ее пролил!

— Кровь — это сила, в смерти она льется быстрей!

Они запели без слов, взяв своими низкими и печальными голосами мрачную ноту. Эта песня выражала все их настоящее и прошлое, и интонации ее не оставляли сомнений в том, чем она закончится.

Последние языки пламени погасли. Генокрады двинулись вперед.

— Кровь — это жизнь, жизнь — это долг, — начал Аланий.

— Отказаться от крови — значит отказаться от жизни, — продолжил Азмаэль.

— Отказаться от жизни — значит отказаться от долга, — сказал Аланий.

По коридору скакал первый генокрад, использующий все шесть конечностей, чтобы двигаться быстрее. Аланий подготовился к столкновению и отбил когти чужака своими. Сержант пронзил грудь врага, но удар заставил космодесантника сделать шаг назад. Приближались другие.