Ведьмин век

и губы. Снова забралась под одеяло; отличная все-таки кровать. Необъятная, в меру жесткая, надежная, как цитадель. «Полигон для ваших фантазий»…

Она закусила губу. Со вчерашнего дня ее преследовало неприятное ощущение, будто она на постели – третья. Временами она даже видела чужую одежду, небрежно брошенную на пыльный ворсистый коврик; в ее воображении присутствовала груда кружевного белья, которой хватило бы на целый десяток пышнотелых баб. И – черный халат Великого Инквизитора, похожий на средневековую хламиду. И…

Дальше ее воображение не шло. Дальше был порог, перед которым любая фантазия отступала, вздрагивая и озираясь.

Сумела же она в момент большого страха представить ту ведьму в коричневом платьице – школьницей у доски?

Отчего же не попытаться вообразить Великого Инквизитора – нагим? Под одеждой-то все нагие… А складки пугающих одеяний одинаково скрывают и рельеф атлетических мышц, и немощную дряблость… И…

Мелькающий клип на экране сменился другой картинкой, музыка оборвалась, Ивга вздрогнула.

– …Да! Ведьмы! Вот уже неделю я ни о чем другом не слышу, только ведьмы, ведьмы!..

Лицо человека на экране оставалось размытым, распадалось мозаикой; человек сидел на садовой скамье, за спиной у него паслись на газоне голуби, а прямо перед носом торчал из-за кадра круглый черный микрофон в чьей-то руке. Голос человека казался капризным и одновременно властным; обладатель микрофона о чем-то негромко спросил.

– Господа инквизиторы, – голос сделался саркастическим, Ивга подумала, что губы за подвижной маской наверняка желчно искривились, – еще четыре года назад провели под моим руководством полностью успешный эксперимент. Я знаю эту женщину, я знаю, где она живет… Нет, господа журналисты, вам пока не скажу. Однако если верховная Инквизиция и дальше будет чихать на всяческие приличия, я предъявлю вам копию приказа господина Великого Инквизитора, номер двести сорок-штрих. Я держал его в руках… Да, господа! У Инквизиции уже сейчас есть средство, позволяющее лишить ведьму, так сказать, ведьмовства! Очистить, в какой-то мере! Откорректировать! Без всякой мути! Но Инквизиции, господа, такой поворот невыгоден. Потому что аппарат Инквизиции хочет жрать, как тот бабкин кот, который не всех мышей выловил, а только половину! Потому как ежели мышей не будет, бабка сметанки не даст! Вся эта очередная шумиха вокруг ведьм – новый повод, чтобы затребовать денег! За счет всех нас! За твой, парень, счет, и за мой!..

«Парень», тот, что был с микрофоном, снова о чем-то спросил. Либо его техника сбоила, либо по некому хитрому замыслу вопросов репортера и не должно быть слышно.

Тот, что сидел на скамье, ответил столь темпераментным жестом, что из-за подвижной маски на долю секунды выпал острый, чисто выбритый подбородок:

– Господа, всех вас в школе научили считать! Программа по обработке ведьм стоит куда дешевле, чем содержание всей этой орды мракобесов! Возьмите с полки дедовские счеты!..

Лицо под маской исчезло; весь экран оказался занят