Ведьмин век

закурил.

Хелена Торка напряженно улыбнулась. Извлекла из сумочки глянцевую пачку, щелкнула зажигалкой и затянулась тоже; ей явно сразу же сделалось спокойнее. Лицо чуть расслабилось, оттаяло, и на щеки вернулся еле заметный румянец.

– Я тоже люблю… старые рукописи, – Клавдий смотрел на собеседницу сквозь медленно тающее облако дыма. – Старые рукописи, страшные истории… Вы уверены, что «Откровения ос» – не подделка?

Женщина прикрыла глаза:

– Я уверена… Я рассказала, что знала. Как с этим поступить… Решайте.

Клавдий помолчал. Потеребил подбородок. Глубоко затянулся:

– Ваши… соображения не имеют той ценности, которую вы им приписываете. Боюсь вас огорчить. Я, конечно, не ведьма… но знаю куда больше. К сожалению.

Женщина молчала. Клавдию показалось, что сигарета в ее пальцах чуть дрогнула.

– Тем не менее я ценю вашу откровенность, – он вздохнул. Поймал ее взгляд, криво улыбнулся. – Отдадите в канцелярию список. Ваших талантливых ведьм. Подумаем, что можно сделать.

* * *

Ивга проснулась в холодном поту.

В коридоре горел свет – укладываясь поздно вечером, она забыла… а скорее, просто не захотела выключать лампочку. И теперь лежала, натянув до подбородка чужое одеяло, утопая в запахе прачечной, который исходил от чистого белья. И слушала, как понемногу успокаивается колотящееся сердце.

За окном стояла непроглядная темень. Кровать казалась нескончаемым белым полем, равниной под крахмальными снегами, Ивга чувствовала себя на ней случайным путником, замерзающим в сугробе. Ей и правда сделалось зябко – но холод шел изнутри.

Она поднялась. Ежась и вздыхая, натянула на голое тело свитер. Подошла к окну.

В соседнем доме горел единственный огонек. Кто не спит глухой ночью? Вряд ли поэт. Скорее больной, или нянька при малом ребенке…

Она содрогнулась, вспомнив свой сон. Хотя, в общем-то, ничего особенно страшного ей на приснилось – просто девочка-подросток в куцем платьице и длинной вытянутой кофте. Будто бы она наклоняется над тележкой с горячими бутербродами и достает из разукрашенной железной коробки…

Тут-то Ивга и проснулась, дрожа. Не желая знать, что именно приготовила для нее девочка. Пусть ее.

Она включила свет; на часах было четыре утра – самое что ни на есть гнусное время суток. Хуже не бывает; маленький телевизор, приспособленный исключительно для того, чтобы смотреть его из постели, послушно мигнул экраном; здесь повторялись дневные сводки новостей, вертелись клипы с обнаженными красотками и мелькали рекламные ролики. Ивга присела на край кровати, обхватив голое колено. Что, если девочка с бутербродами отыщет ее и здесь?!

Ну и что такого, подумала она угрюмо. Что особенного… Рано или поздно придется определяться. Или Назар, или…

Мысль ее запнулась. Что, собственно, «Назар»? Подумать о Назаре – упереться в тоскливый тупик. Уж лучше вовсе не вспоминать, голова, по счастью, круглая, к какую сторону повернешь – в ту и думает…

Ивга с трудом стерла с лица кривую, резиновую усмешку, от которой болели