Я стану твоим врагом (СИ)

Кензил старался перехватывать все её письма — но были среди них и те, которые он перехватить не мог. Раз в месяц в замок Синих баронов приезжал гонец от Ликонта — и отказывался оставлять письмо на откуп регенту, ожидая порой по нескольку часов появления баронессы — и лишь тогда, передав скреплённый печатью лист ей в руки, удалялся.

Нестор писал всегда немного. Интересовался её делами, спрашивал о Михо, коротко рассказывал о последних новостях. В частности, это от него Марион узнала, что ей пишут Януш и Наала — но их письма стараниями Кензила ни разу не попадали ей в руки. Из писем Ликонта она узнала, что Наала не уехала после свадебной церемонии обратно в Валлию, предпочла остаться с супругом, несмотря на прежние договорённости. Нестор писал — и она почти видела усмешку в прищуренных синих глазах — что Северина осталась довольна невесткой, и что Наала сотворила невозможное — понравилась стареющей императрице. Марион была искренне рада слышать, что жизнь Наалы оказалась лучше той, которую познала Таира — но так же опечалена тем, что усилиями регента она лишена дружеской переписки с молодой, ещё не набравшей влияния при дворе императрицей.

На письма Ликонта она не отвечала. Боялась, что он прочтёт между строк то, с чем она пыталась бороться. Но вот последнее его письмо… даже не письмо, так, записка… тихий, вкрадчивый голос в сумраке опочивальни…

«Как ты там, Марион?..»

И ей невыносимо захотелось разрыдаться от такого простого вопроса. Знал ли Ликонт, как сильно она нуждалась хоть в чьей-то поддержке? Знал ли, как она боролась с искушением ответить ему? Марион надеялась, что нет.

— Там чья-то карета, — подал голос Михаэль, вглядываясь в открывшийся их взору внутренний дворик, — богатая такая… и отряд воинов… кто бы это мог быть, мама?

— Боюсь даже предположить, — вздохнула в ответ Синяя баронесса, тут же ободряюще улыбнувшись сыну.

Михо улыбнулся в ответ, и улыбка у него вышла отражением её собственной — такая же кислая и такая же безрадостная. Марион в очередной раз подумала, как же сильно он повзрослел за эти полгода. Точно прежний жизнерадостный Михо исчез, а вместо него появился хмурый, замкнутый Михаэль, научившийся стрелять из лука без предупреждения, каменеть лицом, и улыбаться сдержанно и понимающе — и только рядом с ней. Эти месяцы сблизили их так, как не могли сблизить все прошедшие годы…

— И Кензил там, — уныло заметил сын. — И его амбалы. Встречают, должно быть… А если это герцог Ликонт? — вдруг встрепенулся Михаэль. — Это может быть он, мама?

Марион вздрогнула. Михо знал про их переписку — Марион читала его письма лишь ночью, плотно затворившись в их общей спальне — и каждый раз радовался весточке из внешнего мира, как подарку. Всё вспоминал те дни, проведенные в загородном поместье Ликонтов у валлийской столицы…

— Нет, — сумела наконец рассмотреть прибывших Марион. — Твою ма… м… Михо, — выкрутилась баронесса, — приготовься, милый. Предстоит бурная встреча…

Сын серьёзно кивнул, выпрямляясь в седле, и так они и въехали во внутренний дворик замка — бок о бок, не роняя больше слов попусту.

— Ваша милость, баронесса! — расплылась в знакомой приторной улыбочке леди Августа, оборачиваясь на цокот копыт. — Я уж было переживала, что не застала вас на месте… кхм… быть может, вы желаете вначале… навести марафет? Я подожду, любезный граф Добокс согласился составить мне компанию…

Марион дёрнула щекой: она прекрасно знала, как выглядит. В пыли, в пропитанных потом, заляпанных чужой кровью латах, с обветренным лицом — и рядом Михо в простой одежде, с взлохмаченными ветром вихрами пепельных, спутанных волос.

— Говори, зачем приехала, — резко, не слезая с коня, отозвалась баронесса.

Кому нужны приличия, когда они оба — она и Михо — оказались втоптаны в грязь? Такое положение было хорошо лишь тем, что она могла говорить неприкрытую этикетом правду, и тем тоном, который считала нужным.

— Да-а, ваше сиятельство, вы не солгали, баронесса и впрямь одичала, — протянула Августа. — Теперь я вижу справедливость ваших требований.

— Увы, — прискорбно кивнул Кензил. — Сами видите…

— Вижу. Леди Марион, — обратилась к ней Нивелийская леди, отряхивая невидимую пыль со своего рукава, — я привезла решение её величества Северины лично, чтобы убедиться в истинности рапорта графа Добокса.

— Северина? Я думала, Авероном давно и успешно правит император Таир с молодой супругой, — перебила её Марион.

— О, ни к чему беспокоить его величество такими… мелкими вопросами, — ничуть не смутилась Августа. — Вы препятствуете надлежащему обучению вашего сына присланным наставником…

— Я не позволяю ему распускать руки на занятиях!

— …отказываетесь выполнять все требования имперского регента…

— Это какие же? Не открываю ему дверь своей опочивальни?

Среди окружавших Кензила телохранителей раздались смешки.

— …подаёте своему сыну плохой пример и в целом плохо на него влияете. Все эти простолюдинские замашки… скачки по деревням, кочевой образ жизни…

— Это вы вынудили нас скрываться! — выкрикнул Михаэль. — Мы лишь пытаемся защитить свои земли от разбойников! И всё это по его, — палец Синего баронета ткнулся в сторону регента, — вине!

Августа покачала головой.

— Увы, баронет. В силу возраста вы сами не понимаете, в какую пропасть вас ведёт ваша мать. У меня с собой документ, скреплённый печатью императрицы, в котором указывается, что Синий баронет Михаэль Аверонский призван обучаться в монастыре Единого до наступления совершеннолетия. Мне поручено лично проследить за этим, а отряд вверенных мне воинов обеспечит нам безопасность во время путешествия. Монастырь находится в Ириде, путь неблизок…

— Ещё бы неблизок! — вновь вспылила Марион. — Это на самом юге Аверона, где кругом только болота, жуткая жара и постоянные болезни!

— Касательно вас, баронесса, — елейным голосом продолжала Августа, — вам также рекомендовано отправиться в женский монастырь, только уже на севере Аверона…

— Вы хотите разлучить меня с моим сыном, — дрожащим от ярости голосом перебила Марион, — я вам не позволю!

— Баронесса, вы не в том положении, чтобы диктовать свои условия, — ввернул своё слово Кензил. — Разве что вы убедите леди Августу и меня, — граф сально ухмыльнулся, скользнув по ней липким взглядом, — попросить Северину об отстрочке…

— Я ни о чём не собираюсь вас просить! — грубо оборвала Добокса Марион. — Я уже сказала — я не позволю вам разлучить нас! Мой жених не позволит вам этого! Как только ему станет известно — а я не премину написать ему про этот вопиющий вандализм — вы, граф Добокс, лишитесь своего титула, а ты, Августа, захлебнёшься своей проклятой желчью!

Она уже не пыталась сдержать себя. Унизительное положение, в котором оказались они с Михаэлем, содрало с неё обёртку этикета и высокорожденного пафоса, равно как и искусство держать себя в руках. Простолюдинам живётся лучше, чем им! Так к чему притворство? Все знают, какого она происхождения! И ругаться согласно этому происхождению она, несмотря на усилия Магнуса, всё ещё не разучилась.

— Твоего жениха? — фыркнула Августа, также теряя часть самообладания. Марион она ненавидела настолько, что даже в положении победительницы продолжала взирать на неё снизу вверх — и не могла простить ей этого. — Да кто же позарится на такую невесту? Посмотри на себя в зеркало, Марион! Ты страшна, как лесная хворь! Одичала, высохла, постарела! Жених! Открой секрет, кто же он? Местный деревенский староста? Или ты замахнулась на самого богатого в округе фермера?

— Мой жених — герцог северного предела Валлии, командующий Нестор Ликонт, — отчеканила Марион. — Тебе говорит о чём-нибудь это имя?

Августа замерла с открытым ртом, глядя на воительницу широко распахнутыми глазами. Надо признать, после подобного заявления глаза всех присутствующих, даже выстроившихся вдоль кареты прибывших воинов, обратились к ней. Михо исключением не стал, изумлённо взглянув на мать.