Зимние волки полуночи

— Что случилось? — выкинув огрызок яблока, Лентарн встал рядом с мужчиной. Тот лишь указал на голову девушки.

— Она должна вернуться сейчас, немедленно, пока обряд не завершен.

Лентарн медленно поднял голову, два взгляда — спокойный и безнадежный — столкнулись.

— Ты не сможешь вернуть ее сейчас, пока Обряд не завершен. Это плата за то, что она останется жива, и ты знал, на какой риск шел. Но, заметь, это — ее выбор, она сама захотела стать Зимним волком, точнее, волчицей.

— Но почему она выбрала тот путь, который был ей ненавистен?

— Ты меня спрашиваешь? Я не знаю, — эльф покачал головой, вздохнув. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше, и смутно он догадывался, в чем дело. Он посмотрел на друга. — Залезь в ее память, когда она вернется в сознание — это единственное, что ты сможешь сделать.

Я люблю, когда ветер бьет в лицо… люблю стоять на носу корабля и чувствовать, как вихрь доносит до лица холодные соленые брызги, остающиеся на коже приятными прикосновениями… я люблю запах моря, мое самое любимое и яркое впечатление из самого раннего детства…

Наверное, я просто слишком люблю жить. Просыпаться от золотых лучей солнца, гулять, вдыхая все запахи моря, леса и этого мира… слушать, как дождь барабанит о листья плюща, увивающие беседку…

Я люблю гулять по лесу, чувствуя прелую землю мягкими лапами. Люблю, когда солнце блестит на рыжеватой шкуре, превращая ее в живое пламя…

Я люблю ощущать все эмоции и чувства, погружаться в этот океан, бурный, штормящий, неконтролируемый…

Я люблю тебя, люблю смотреть, как солнце играет на золотисто-белых волосах, люблю смотреть на то, как сине-зеленые, морского цвета глаза теряют весь свой холод и наливаются теплом. Мне нравится, когда ты целуешь меня, и когда твои руки лезут совсем не туда, куда разрешают приличия…

И я ненавижу тебя, а одно только воспоминание заставляет сердце болезненно сжиматься.

Я отказываюсь от этого всего. Не хочу чувствовать, и я очень устала от боли. Я не считаю себя слабым человеком, но я и не могу, да и не хочу быть железной. Все-таки я человек. И сегодня, в этот час моей смерти, в эту секунду я отказываюсь от своей человеческой сущности.

Я больше не могу. Но я думаю, что после того, как с города спадет паутина и порвется и без того тонкая связь с Эллегионом, эта магия не будет больше надо мной властна.

Я верю в это. А Роллон, надеюсь, к тому моменту уже вернется в прошлое, и я навсегда смогу вычеркнуть тебя из своей памяти. А может быть, к тому моменту не будет уже и меня.

И в этот час я рву все связи с миром, обретая силу и свободу…

Лита внезапно выгнулась дугой, судорожно хватая ртом воздух. Открывшиеся голубые глаза обрели осмысленность, когда она снова рухнула на алтарь. Села, чуть скривившись от неприятного ощущения в позвоночнике, и взглянула на Роллона совершенно безразлично.

У него по спине пробежал легкий холодок — на рыжих волосах, ярко выделяясь, блестела тонкая нитка серебряного обруча. Яркая серебряная искра полыхнула, напоминая о том, что уже случилось.

Я огляделась, ощущая холод. Села, чуть поежившись. Судя по всему, обряд удался — во всяком случае, я теперь точно Зимняя волчица. Какие-то странные ощущения… Я посмотрела на застывшего со странным выражением лица золотоволосого мужчину, пытаясь вспомнить имя. Имя, имя… кажется, его зовут Роллон. Да, так. Я вспомнила его, вспомнила связанные с ним воспоминания. Кажется, я люблю его… любить… не знаю, как это. Не помню.

А еще он использовал меня в своих целях, и я должна его ненавидеть. Но не могу. Не знаю, как. К тому же он знает, что меня нужно убить, иначе он не выполнит свой долг.

Так нельзя, долг священен. И если я должна умереть во имя него, я сделаю это, ведь долг — цель и смысл жизни Зимнего волка. Но сначала нужно убить жреца, и это тоже долг, в эту минуту гораздо более важный.

— Пойдем, — я встала, оправив складки платья. Взмахнув рукой, телепортировала себе сапоги. Хм, а моя сила заметно возросла… думаю, что мне это поможет. Все зашнуровав, я вопросительно взглянула на Роллона, тот кивнул.

— Я сейчас тебе все объясню, — сказал он, жестом приглашая следовать за собой. Он не имеет права мне указывать, все Зимние волки равны перед законом и долгом, но я не буду этого говорить. Можно немного и потерпеть, ведь он знает, что нужно делать.

Роллон не узнавал ее, ту живую девушку, которая постоянно вставляла палки ему в колеса, грубила, лезла на рожон… и любила. Та девушка, которую звали Литой, умела чувствовать, она жила жизнью, полной впечатлений, радости и разочарований… и именно за это он полюбил ее. Как называть эту холодную женщину, он не знал.

Роллон вздохнул, чувствуя на сердце тяжесть и аккуратно залезая в ее воспоминания и мысли, к счастью, не защищенные замками. Так, это не то, это тоже… он с трудом нашел нишу, хранящую память о Последнем коридоре. Вслушался… и чуть не рыкнул в бессильной ярости.

Почему она попала именно на это его воспоминание? Почему слышала только обрывки фраз, почему не слышала того, что он отвечал Лентарну? Почему те мысли, которые она считала, касались только самой проблемы, а не ее разрешения?

Остается только надеяться на то, что когда они убьют жреца, эта магия перестанет на нее действовать. Конечно, она будет его ненавидеть. Но, возможно, это и к лучшему. Так ей будет легче его отпустить, ведь ему придется уйти, как только он исполнит свой долг. Прошлое уже звало его, Роллон сам чувствовал это.

А еще он остро чувствовал свою вину.

— Пойдем, нам пора, — человек, которого звали Роллоном, мягко тронул меня за плечо кончиками пальцев. От этого простого, ненавязчивого прикосновения я слегка передернулась, сама не зная, почему. Рефлекс, вызванный чем-то в прошлом… прошлое… воспоминания меня не покинули, но они словно потускнели и потеряли всякий смысл. Ну, было… и что? Мне все равно, что было когда-то, пока у меня есть долг.

— Да, — я кивнула, поправляя шнуровку на сапогах. — Что я должна делать?

— Ты… — Роллон взглянул на карту. — Ты будешь держать охранную магическую завесу, пока я и Лентарн будем разбираться с охраной. Как только мы закончим, я дам знак, и ты снова опустишь завесу и дождешься нас.

— А где находится собственно сам жрец? И где я буду стоять?

— Значит, так, — Роллон снова посмотрел на карту. — В главный зал, куда нм нужно попасть, ведут два пути. Один — более длинный, второй — короткий. Мы пойдем по длинному, поскольку им практически не пользуются, он будет более безопасен для нас.

— Почему только я могу держать завесу? Я хочу пойти тоже.

— На входе стоит стража, ее нужно перебить. Пока ты держишь завесу, мы можем их убить, но если ты ее опустишь, путь к длинному коридору для нас будет отрезан на неопределенное время. Не смей ее опускать — в таком случае ты останешься внутри, а мы снаружи.

— Но как я изначально попаду внутрь? — поинтересовалась я, подробно рассматривая карту.

— Мы снова создадим обманку, как делали ее для города. Пройти сможет только один человек, то есть ты. Пройдя, ты спрячешься и уже оттуда поднимешь завесу. Уверяю — тебя никто не заметит.

— Хорошо, — я кивнула. Знаю, я не могу ему доверять, но сейчас моя смерть ему невыгодна, так что все в порядке. А потом… потом я выполню свой долг. Какое странное ощущение… словно бы… очень странно, но я чувствую к Роллону какую-то странную привязанность. Странно, я не знаю, что такое — привязаться к кому-то. Но я знала, нужно только вспомнить… вспомнить…

Погруженная в свои мысли, я последовала за Роллоном и Лентарном, по пути застегивая на руках металлические наручи. Хотя и тонкие, но прочные, они никак не подходили к этому платью, впрочем, как и меч в ножнах за спиной. Волосы я, чтобы не мешались, сцепила на уровне плеч в низкий хвост.

До Святилища — приземистого, ярко контрастирующего с остальными изящными и словно бы стремящимися ввысь постройками — мы добрались довольно быстро, и я оглядела небольшое здание, основная часть которого явно располагалась под землей. Мне было неприятно здесь находиться, и я зябко повела плечами, словно поймав холодный ветер. Но было тепло.