Малый драконий род

Как я уже говорил, нам, кантри, отпущен долгий срок — при естественном ходе событий мы способны увидеть две тысячи лет. Поэтому по природе своей мы не склонны замечать отрезки времени, если они не длиннее часа. Но все-таки время для нас течет так же, как и для других существ. И в ожидании Идай я решил еще разок пустить в ход крылья и быстро облетел огненную равнину. Вернувшись назад к месту ожидания, я был глубоко озабочен.

Я частенько посещал Тераш Вор. Обычно раз в каждый келл — то есть раз в сто зим — горы делали глубокий вздох и с дрожью извергали наружу пламя. Иногда это происходило сильнее, иногда слабее — однако подобное тому, что я узрел сейчас, представало моему взору лишь однажды, когда я сам еще был едва ли не детенышем. Стало быть, нынешнее извержение по силе равнялось самому мощному из всех, о которых помнили ныне живущие, ибо я был Старейшим из кантри. В течение шестнадцати келлов земля не приходила в такое сильное волнение. Я задумался о том, что бы это могло предвещать.

Идай воззвала ко мне, когда нас еще разделяло некоторое расстояние:

«Шикрар, как твои дела? А я-то думала, ты все еще находишься под действием вех-сна, пока сегодня утром не услышала твой призыв собраться на Летнем лугу».

«Да, меня разбудила земля. Но я уже исцелился настолько, что пробуждение не вызвало никаких последствий».

Тут я услышал, как она удивленно ахнула, и почуял, что в разум ее проник страх. Я понял, что она узрела огромную огненную струю.

«Во имя Ветров, Шикрар! Какая сила разрушила камень, отчего он так яростно пылает?»

Она заговорила вслух, едва приземлившись подле меня, и огромные ее крылья, казалось, трепетали. Редко мне доводилось видеть ее столь взволнованной.

— Никогда не встречала ничего подобного!

— Я встречал, только давно: в то время я сам едва научился летать. Давай-ка поднимемся в воздух и попытаемся рассмотреть все как можно ближе.

Мы взмыли с уступа и, широко раскинув крылья, воспользовались восходящими потоками теплого воздуха, чтобы с их помощью подняться повыше. Мы осмотрели яркие пятна, видневшиеся на других горах, и нашли для себя мало утешительного. Это было большое извержение, разливавшееся повсюду, словно ливень по иссохшей земле.

Струи огня на северном склоне Тераш Вора еще можно было бы назвать обычным делом, но вот три других пика горной гряды, которые тоже выбрасывали пламя, заставляли не на шутку обеспокоиться.

Мне казалось, что нынешнее извержение в точности такое же, как и то, что сохранилось в моей памяти со времен юности, и я хорошо помнил, что в то время велось много споров относительно нашего дальнейшего пребывания на этом острове. Не раз серьезно обсуждалась необходимость покинуть это пристанище. Лишь когда гора успокоилась, споры утихли... Впрочем, в столь важном деле нельзя было доверять воспоминаниям детства.

Когда мы с Идай вновь повернули на юг, к своим чертогам и Большому гроту, я воззвал к сыну:

«Кейдра, благополучно ли вы вернулись на землю?»

Голос его в моем разуме прозвучал сильно и уверенно, и одновременно до меня донесся поток тихого восторга, что был подобен большой реке:

«Да, отец, но Щерроку уже не терпится снова в небо! Кажется, полет пришелся ему весьма по вкусу. А ты что-нибудь обнаружил?»

«Многое, но ничего утешительного. Боюсь, я вынужден просить твоей помощи. В состоянии ли Миражэй присмотреть за Щерроком одна? Ты будешь нужен мне во время обряда вызова Предков — мы проведем его в новолуние».

"Она справится, отец, — ответил он, внезапно посерьезнев. — я начну приготовления".

"Тебе необязательно начинать прямо сейчас! — ответил я с шипением: меня позабавили его слова. — Я должен поговорить со всеми, кто явится в полдень на Летний луг; к тому же я все равно не успею подготовиться к Вызову прежде, чем луна народится вновь, так что в любом случае придется ждать следующего новолуния. Впрочем, если ты встретишься со мною в чертоге душ на закате этого дня, мы можем кое-что приготовить".

Он согласился и попрощался со мной. Мы с Идай летели к нашим чертогам молча, ибо нам обоим было о чем поразмыслить.

Берис

Дело сделано! В преддверии своего расцвета я начал вести запись своих деяний. За цену, что я заплатил ракшасам, этой более могучей из двух пород демонов, слова и мысли мои будут появляться на этих страницах, ибо я желаю запечатлеть все, но за недостатком времени не могу заниматься писательством по вечерам, когда мне необходим сон. В сравнении с тем, что я совершил и что еще совершу, это мелочь, но она поможет мне неплохо сберечь время. Книга эта будет моей тайной и истиной; когда я смогу наконец занять причитающееся мне положение и весь Колмар будет у моих ног, рабы мои смогут прочесть о том, как я поработил их. Отчаяние их будет славной приправой к моему торжеству.

Теперь очередная запись в дневнике завершена, и пришло время вновь вызвать демона, которого я отправил на поиски дочери Марика. Несложный обряд вызова вкупе со сдерживающим заклятием — и вот он явился передо мною, скованный. Я увеличил силу заклятия, и тварь скорчилась от боли.

— Говори и получишь свободу, — сказал я. — Где она?

— Я ш-шел по ее с-следу, глупец, но так и не с-сумел сыскать ее, — прошипело существо. — Отпусти меня и ос-станеш-шься жив!

— Я заплатил за тебя, ничтожный рикти. Угрозы твои пусты, и жизнь твоя, как и услуги, теперь не в твоей власти. Говори!

— Она с-спря-ятана, — вскричал демон.

Я стянул кольцо заклятия посильнее, и он завизжал от боли, истошно и пронзительно. Хорошо.

— Ты хочешь сказать, что не можешь ее найти? — процедил я. — Ты что же, смерти возжелал, червяк?

Рикти зашипел, и я ослабил хватку, чтобы дать ему возможность говорить.

— Не моя вина, что та, которую ты разыс-скиваешь, невидима. Ее ис-скали по ту и по эту с-сторону мира, но ее с-скрывает завеса, а имя ее ис-сточает страх.

— Страх? Что за страх может обуять рикти? — Я уже заранее знал единственный возможный ответ, но мне хотелось услышать, что скажет демон.

— Кантриш-ш-ы, — прошипел тот. — Она защ-щище-на: должно быть, кто-то из них пос-стоянно находитс-ся подле нее. Приблизься я к ней — и это с-стоило бы мне жиз-зни. — И тут он добавил с ухмылкой: — А за это ты не заплатил.

— Если не выполнишь сделку, жизнь твоя будет принадлежать мне, — прорычал я.

Самомнение ничтожного демона раздражало меня, и я опять стянул путы заклятия. Как он славно визжал!.. Наконец я вновь отпустил его.

— А теперь, мразь, говори: где ее найти? Если в где-то Колмаре находится истинный дракон, то это место должно жечь тебя, как каленым железом. Где?

— Не один, а двое, гос-сподин, но я не з-знаю, какой из этих двоих охраняет жертву. О котором ты желал бы ус-слышать? Плата твоя была не с-слишком щедра...

— Об обоих, тварь, а иначе ты будешь служить мне по году за каждую каплю крови, что я дал тебе.

Шипя, демон попытался освободиться, но я знал, что имею право предъявлять ему свои требования, и обладал достаточной силой, чтобы заставить его повиноваться. В конце концов он опустился на все свои лапы и устремил взгляд мне через плечо, напряженно всматриваясь в пустоту.

— Первый находится с-среди выс-сокого взгорья к с-северу отс-сюда: на горных перевалах прис-сутствует нечто с-странное, ис-сточающее запах драконов; это и кантри, и в то же время нет. Второй — далеко на с-северо-западе, между большой рекой и морем, но к югу от лес-са и холмов. Меньше, чем первый, однако с-сильнее; кантри, и в то же время нет. Более я не могу тебе поведать, ибо более не з-знаю. — По телу его пробежала Дрожь, и я понял, что больше не выведаю у него ничего. — С-сдел-ка с-совершена, вс-се кончено. Чтоб тебе прожить вс-сю жизнь в боли и умереть в одиночес-стве! — прошипел он напоследок перед тем, как исчезнуть, оставив после себя лишь вонь, какая бывает от тухлых яиц.