Просо судьбы (СИ)

Ежи отчего-то погрустнел и сделал большой глоток вина — собственно, тролль по имени, если не изменяет память, Рохля, как бы это ни звучало странно, тоже был наёмником, то есть относился к той группе разумных, не боящихся рисковать головой, как и он. Ко всему прочему, в наставниках, а некоторые брехали, что и воспитателем(!) у него был гоблин. А, учитывая вообще сложное отношение людей к «тёмным» (королевство Агробар в этом плане очень даже яркий пример), невозможно понять — представить, как они тут оказались. Этих, «дружественных» «тёмных», положение осложнялось ещё и тем, что в столицу каким-то образом смог проникнут крупный отряд уруков — самых кровожадных представителей «тёмных», и неприязнь к проживающей по соседству парочке ещё более усиливалась. До определённого времени всё ограничивалось косыми взглядами и осторожными перешёптываниями за спиной, ибо проверять терпение и степень безобидности снежных троллей — занятие наверняка опасное для здоровья. Ну а мелкий зеленокожий помимо острого язычка (в связи с чем число его недоброжелателей неуклонно росло) имел ещё и неплохие шаманские данные, именуемые в среде людей Даром, и легко мог устроить какую-нибудь каверзу, на которые был весьма даже горазд. Но тут в дело вступил такой фактор, как Лири, который ко многому относился с предубеждением и любил навязывать собственное мнение всем подряд. В частности, он относился к сторонникам «чистых» отрядов в среде наёмников — в лучшем случае согласен был терпеть рядом «светлых», но к «тёмным» питал чуть ли не ненависть. В общем, всё, преамбула завершена: Ежи просто помешал громиле придушить гоблина. И стал врагом номер один. Несмотря на то, что вот уже несколько лет они находились в одном отряде, ели из одного котла и прикрывали друг другу спины… Кровожадный урод вряд ли угомониться, пока не потешит свою ярость! И некому его успокоить, — рыжий на мгновение задумался, перебирая лица живущих на постоялом дворе, с перспективой окоротить буйного наёмника — будь такая необходимость случится. И ни одной подходящей кандидатуры. Благородные, не взирая на ранг, пол и самомнение, отметаются сходу — они точно для Лири не авторитет и не соперники. Воины, профессиональные бойцы, те же гвардейцы при всём их фатализме и бесстрашии, к самоубийцам тоже не относились. Понятное дело — долг там, честь — за это сложить голову не зазорно, но вот так просто лишиться её в пьяной драке, в лучшем случае от удара кулака, в худшем — об колено — не, увольте, такое развлечение никому не надо — это их, разборки среди наёмников.

И тут его взгляд неожиданно прояснился… Так и не донеся до рта кубок с вином, он продолжил с отвалившейся челюстью пялиться на тролля, но теперь уже осмысленно скользя по его огромным плечам, рукам (вернее, лапам). Вчера на канале, Ежи был свидетелем эффективности этой машины убийства. Вот кто, пожалуй, мог угомонить Лири — вряд ли «тёмный» будет дрожать в страхе от исходящего яростью и слюной всего лишь человека — прихлопнет, как надоедливую муху, и продолжит невозмутимо поглощать огромные порции еды и пива, как сейчас…

— Я тоже очень рад, что он на нашей стороне, — доверительно склонился к Ежи Марек, слова его были едва слышны, словно гвардеец опасался быть услышанным, но при этом в глазах отчётливо плясали бесята. — Клянусь своим несуществующим поместьем, что будь у меня возможность выбора, кем родиться, не раздумывал бы ни мгновения — шкуру снежного тролля напялил бы с удовольствием, — гвардеец мечтательно поднял голову к потолку. — Ты только представь, Рыжий, с такими габаритами можно спокойно выходить против конного рыцаря, — он пуще прежнего выпучил глаза — пытаясь, что ли, таким образом ещё более впечатлить собеседника. — А соперники — ну, там, разъярённые отцы и мужья, будут нервно держать свечи, боясь шелохнуться и привлечь ненужное внимание… — он, слава Единому, слегка отодвинулся от наёмника, но недолго — чтобы сделать глоток вина, затем снова вернулся и защекотал щеку и ноздри тяжёлым перегаром. — А теперь представь, что у него в штанах! — замолчал, видимо, давая возможность Ежи осознать и проникнуться. — Да за такого дракона дамы будут рвать друг у друга волосы. И не только на голове, — он этак заговорщицки подмигнул, словно уже был свидетелем подобной сцены, а наёмнику как минимум предлагал поучаствовать в этом действе… Только в качестве кого?

Ежи непроизвольно скривился — сложный случай, это ж надо так надраться!

— Марек, отвяжись от Ежи, — пришёл на помощь наёмнику Бирон, по которому так и не скажешь, что он всю ночь заливал — небось, отвлекался на иное занятие — светские беседы с дамами при свечах. — А лучше пойди проспись — скоро объявится сержант, и как бы не устроил тебе головомойку.

— Я сам кому хошь устрою… эту, как её… — усики гвардейца воинственно встопорщились, но громкая икота враз порушила героический образ, и таки сдвинула в голове Марека что-то, ибо остатки ясности исчезли из глаз, зато тело приподнялось из-за стола и совсем неуверенно двинулось к выходу.

Ежи мгновение недоумённо смотрел вслед удаляющемуся, потом перевёл взгляд на ухмыляющегося РоСтайни.

— Может, провести?

— Не стоит. У Марека всегда так: когда голова окончательно отказывает, в дело вступают ноги и волокут безвольную тушку к кровати. Ну, а так, как они повели его не к лестнице и комнатам постояльцев — не думаю, что любая из принцесс обрадовалась такому соседству — значит, всё в порядке.

Ежи выдавил из себя улыбку, хотя шутка получилась так себе — он почему-то подумал не о Лидии или амазонках, которые легко, в принципе, могли постоять за себя без особого ущерба для здоровья нарушителя спокойствия. Вот с Лири такой номер не пройдёт.

— Раз стопы направили его наружу, будем надеяться, что Марек благополучно приземлится на сене. — Бирон и сам понял сомнительное качество своего юмора, постарался поскорее свернуть эту тему, и, глядя на неожиданно погрустневшее лицо собеседника, отреагировал по-своему — долил недрогнувшей рукой из кувшина в кубок Ежи. Потом неожиданно проницательно поинтересовался: — Что, ты так и не помирился с убийцей драконов?

Гвардейцы, конечно же, хотя Ежи не жаловался, были в курсе его проблем и недоразумений с бывшим товарищем. А кличка, которую они дали Лири за спиной — «убийца драконов» — несла в себе совсем не героическую трактовку. Наёмник только поморщился и отрицательно качнул головой. А что тут скажешь?

— Знавал я таких людей, — задумчиво протянул Бирон, отправляя в рот ломтик сыра, — носы которых выше, чем причёска, а самомнение почище королевского, — перевёл свои совсем не улыбающиеся глаза на наёмника, пожал плечами, будто констатируя факт. — Плохо кончили. — И пояснил: — Когда нос чересчур задран, плохо видно, на что ступаешь. Так только по запаху и узнаёшь, что влез в дерьмо. Не отмоешься, хоть реку на себя вылей. Проще — сразу на плаху, палач в таких вопросах — наипервейший целитель.

Ежи согласно кивнул, невесело подумав при этом: совсем неохота послужить тем пресловутым дерьмом… А вообще, тема ему была неприятна.

Бирон и на этот раз всё понял. Только вот у него наступила та стадия, когда сну предпочитают работу языка. И, к сожалению, к этому моменту за столом они остались вдвоём. Один гвардеец, буквально по горячим следам убыл вслед за Мареком, а парочка — те, что «посвежее», направились в сторону барной стойки, наверняка с очень серьёзными намерениями. К тому же, Ежи отличался ещё одним сомнительным преимуществом — свободными, не загруженными ушами.

— А вообще, должен сказать — ты уж извини, к тебе это почти не относится, но вы, наёмники, как собаки бешенные, — у Ежи от этого признания аж челюсть отвалилась, ибо при совместных действиях наёмников и регуляров, эта тема по умолчанию была табу. А Бирон, как ни в чём не бывало, продолжал разглагольствования: — Конечно, и в гвардии хватает отмороженных, но в вашей среде их количество просто зашкаливает. Про «убийцу драконов», мечтающего пришибить своего товарища больше добавлять не буду. Но молчун ваш — тот ещё типчик, место которого либо в застенках дознавателей, либо на рудниках. В глаза глянешь, а там написано крупными буквами: убийца, — Ежи криво ухмыльнулся, про себя подумав, что данная характеристика вполне подходит Колу, и даже хотел сказать что-то в его оправдание, но осёкся на полуслове, подумав: действительно, всё, что умеет его ещё один бывший товарищ, слава Единому не желающий ему смерти, и, собственно, вытащивший его из лап Лири — это отнимать жизни. Доказывать чистоту его помыслов перед профессиональными солдатами по крайней мере нелепо, поэтому предпочёл промолчать, с любопытством ожидая продолжения, которое не замедлило прозвучать. — Но вот эти… — кивок в сторону тролля, при этом Бирона основательно передёрнуло то ли о переизбытка в организме вина, что вряд ли, ибо один из лозунгов агробарских военных звучал так: вина только тогда много, когда в нём можно утопиться, то ли от отвращения, то ли от невозможности оценить всю глубину его, гм, непонимания. Стоит ещё раз напомнить, что Бирон РоСтайни, агробарский дворянин и солдат гвардии, несмотря на франтоватую внешность и несколько субтильное телосложение, совсем не тянул на комнатное растение. Это была самая настоящая королевская бойцовая овчарка, которая по приказу могла без раздумий отрезать любую часть тела врагу короны. И пусть гвардия постоянно дислоцировалась в столице, требования в ней были очень жёсткие, а для пущего сплочения и набирания опыта их периодически отправляли в командировки на неспокойные рубежи — такова практика была фактически во всех человеческих землях. — Абсолютно согласен с Мареком, относительно того, что тролль на нашей стороне, но… — задумчиво пошевелил пальцами. — Считать этого монстра товарищем по оружию у меня как-то не получается — столько поколений моих славных предков общались с «тёмными» посредством доброй стали, что после того, как мы их загнали в горы, дремучие леса и бескрайние степи, меня аж коробит, когда я пытаюсь ему улыбнуться.