Обсидиан (СИ)

Король понимал, что ребёнок ни в чём не виноват: договор и гейс были результатом коварства Балинта и его собственной глупости, но это хрупкое слабое существо всё равно казалось отталкивающим и страшным. Опять же, светлые явно не обрадуются, если их принца привезут в подобном состоянии… С другой стороны, после того случая с наказанием солдата по лагерю полетели неприятные слухи. Надо идти самому, недостойно и стыдно посылать других: принц его жених и его проклятие.

Ардат пытался привести Сури в чувство, обтирая ему лицо холодной водой, но тот не выходил из мертвенного оцепенения. Мужчина прижимал исхудавшее невесомое тельце к себе, звал его, но ничего не помогало. Неожиданно мальчик зашевелился, словно пытаясь вырваться, веки его задрожали, хотя глаза так и не открылись. Буквально через минуту завеса на стене шатра откинулась, и внутрь вошёл король Инген. Ардат тут же опустил Сури на низкую лежанку и склонился перед правителем. Тот тремя быстрыми шагами пересёк палатку и подошёл к младшему принцу. Мальчик, так и не приходя в себя, потянулся к нему и тихо застонал, рот его приоткрылся, словно пытаясь поймать капли воды. Ардат заметил, как губы короля изогнулись в отвращении. Но ему не было дела до того, что думает его заносчивое величество, он приподнял голову принца и поднёс к его губам плошку с водой.

— Сури, попей! Слышишь меня? Сури!

Ингена неприятно кольнуло при звуке этого сокращённого имени: этот мужлан смел вот так запросто обращаться к принцу в присутствии короля эльфов. Однако имя мальчику подходило и было гораздо лучше полного, труднопроизносимого и необычного.

Король склонился и поднял свесившуюся на пол косу: он впервые дотронулся до своего будущего супруга (если волосы считались, конечно). Он посмотрел на кончики — серые, ломкие, скрученные, словно обожженные.

— Обрежь ему волосы, — сухо произнёс Инген.

Ардат хмуро посмотрел на короля исподлобья:

— Я не успеваю заниматься ими в дороге, а он сам очень слаб, но когда мы приедем в город…

— Обрежь, — повторил король, — иначе он вообще останется без них. Слишком длинные, начали сгорать. Не хватало мне ещё жениться на лысом эльфе!

— Но они же…

— Ты осмеливаешься спорить со мной?! — повысил голос Инген. — Делай что говорят. Тебе жаль их? — с уничижительной насмешкой спросил он, смотря прямо в глаза Ардату. — Не переживай, человек, твой любовник отрастит такие же за полгода.

Наставник не отвёл глаз, хотя смотреть в озерца синего пламени было тяжело: и это даже сейчас, когда Инген Чернокрылый лишён своей силы. Выходит, король знал… Наверняка Домальд ему рассказал, не смог удержать язык за зубами. У Ингена и без того нет причин для любви к супругу, а теперь ещё и это… Быть может, ему лучше уехать, чтобы не вызывать лишнюю злость в короле? Но оставить Сури совсем одного он тоже не мог.

Инген, будто бы довольный произведённым им эффектом, развернулся и вышел их шатра.

Ардат повернул голову Сури на бок, вынул кинжал из ножен и срезал косу. Короткие волосы неровными прядями рассыпались по обтянутой зелёным шёлком подушке. Шатёр Сури был обставлен почти столь же пышно, как и шатёр самого короля: принцу оказывали все полагающиеся почести с тем лишь исключением, что на деле относились к нему здесь не лучше, чем к собаке. А может, даже и хуже.

Из-за всех этих злоключений в дороге в день свадебной церемонии принц Атильсур выглядел как оборванец, подобранный в грязной подворотне и наряженный в королевские одежды. Сама церемония проходила за городом в шатре младшего принца: провезти Сури по столице и допустить к священному древу не было никакой возможности. Его силы вызвали бы панику у жителей, даже если бы их и предупредили заранее, а что бы произошло с волшебным древом вообще сложно было предположить. Обряд бракосочетания проводил тот же жрец в присутствии небольшой свиты Ингена и нескольких человек из совета старейшин светлых эльфов. Всех просили прибыть заранее, чтобы хотя бы немного привыкнуть к отсутствию магии. Из королевской семьи на церемонию явились только принц Ниам и какая-то любопытная тётка.

Сури рядом со своим царственным женихом казался серой лесной мышью рядом с гордым соколом. Мало того, что он только-только доходил ему до плеча, так у него ещё и вид был немощный, бледный, измождённый: глаза запали, щёки ввалились, кожа стала серой и сухой, как пергамент. Светлые волосы, тоже потускневшие, безжизненные, были теперь подстрижены ровно, но едва прикрывали уши. Даже Инген, глядя на него, подумал, что, возможно, был слишком жесток с мальчиком: в их первую встречу он показался ему красивым, изящным, воздушным — настоящим светлым эльфом; теперь же он напоминал изголодавшегося человеческого ребёнка.

Церемония прошла быстро: всем не терпелось покинуть это место и вернуться обратно в мир, полный света, звуков и магии. Гости быстро попрощались с молодожёнами и по цепочке начали просачиваться из шатра наружу.

Сури, несмотря на плохой внешний вид, чувствовал себя вполне сносно, по крайней мере, физически. Ужасной слабости, которая изнуряла его всю дорогу, больше не было. Он впервые видел разом столько прекрасных, изысканно разодетых эльфов. Там были тёмные и светлые — все невероятной красоты, и одним из самых удивительных был его супруг Инген Чернокрылый, о котором он столько читал в книгах.

После завершения церемонии тот даже не посмотрел на него — начал что-то обсуждать со светлыми эльфами из совета старейшин. Потом они все вместе покинули шатёр. Одним из последних уходил принц Ниам. Он оказался единственным, кто заговорил с Сури.

— Любопытно было посмотреть на тебя, братец, — произнёс он, поглядывая на младшего принца сверху вниз.

Ниам был на полголовы выше Сури, и тот взирал на усыпанного драгоценными камнями юношу с аметистовыми глазами в восхищении.

— Я тоже рад тебя видеть, брат, — ответил Сури.

— Я вовсе не рад! — заявил Ниам с ясно читаемой ненавистью во взгляде. — Находиться рядом с тобой — страшная пытка для любого эльфа. Мне искренне жаль короля Ингена… Оказаться связанным с подобным существом…

Ниам презрительно поджал губу и направился к выходу. Сури остался в шатре один.

Глава 3

Через два дня после окончания церемонии тёмный король отбыл в свои земли. На этот раз с Сури обходились несколько милостивее, и Инген с небольшой свитой навещали его через день или два.

Во дворце короля всё уже было готово к прибытию принца светлых эльфов: ему отвели даже не отдельное крыло, а нечто вроде маленького замка, соединённого с большим двумя арочными переходами. В этом замке был свой внутренний двор с закрытым золочёной решёткой колодцем, отделённый от главного двора большими тяжёлыми воротами, свои конюшни, кухни, погреба, комнаты для стражи и прислуги. Не было разве что собственного выхода наружу в город.

Кейн, капитан стражи принца-консорта, невысокий худой мужчина со смуглым лицом, иссечённым шрамами, провёл Сури по его жилищу.

— Вам, как супругу короля и принцу, положен свой двор и сенешаль, но его пока не избрали. По закону сенешалем может быть только эльф, а они, сами понимаете, выше высочество, не слишком сюда рвутся. Если не найдётся, то король поменяет закон: найдут для вас человека. Пока можете обращаться ко мне и к госпоже Ровенне. Она тоже смертная женщина, но замужем за эльфом.

Сури ничего не спрашивал, просто обходил вслед за Кейном роскошные покои. Тот время от времени сам что-нибудь рассказывал. Например, что этот маленький замок был построен специально для содержания важного заложника из светлых эльфов: мальчика из королевской семьи почти сразу после рождения отдали на воспитание тёмному владыке. У него был свой маленький двор, тронный зал, свита, маленькая армия. Король собирался женить его на своей дочери, чтобы объединить два королевства, но юноша, едва достигнув тридцати лет, вступил в осень — из-за несчастной любви к наложнице короля — и через год умер. Сури думал, каково это: самому медленно уходить из жизни и как этого добиться. Очень сильно захотеть? Произнести особые слова? Пока он этого не представлял, и даже в книгах нигде не было этого написано.