Обсидиан (СИ)

Цветочное масло, оставшееся от Турина, Ардат давно выкинул и принёс своё, пахшее мёдом и заморскими специями. Скользкими пальцами он коснулся члена любовника, заставив того вздрогнуть и громко выдохнуть, потом провёл рукой вниз, к крохотной дырочке, от его нажима податливо разошедшейся и пропустившей его пальцы внутрь, в тесную шелковистую теплоту. Мужчина поглаживал и растягивал Сури, прислушиваясь к его неровному судорожному дыханию. Пальцы мальчика хватались за грубую серую простыню, а узкий розовый язык облизывал пересохшие губы.

Ардат знал, что бОльших проявлений страсти он не дождётся. Несомненно, Сури получал удовольствие от занятий любовью, но он всегда словно лишь позволял и принимал ласки партнёра, никогда не отвечая с той же страстью. Возможно, он вёл бы себя точно так же с любым другим мужчиной; возможно, он так же дрожал и тихонько стонал под руками старого мерзавца Турина, бывшего его наставником раньше. От этой мысли Ардату хотелось выть в голос…

Переложив Сури удобнее, Ардат развёл ему ноги и вставил свой напряжённый член в узкое отверстие любовника. Тот изогнулся всем телом, приспосабливаясь и привыкая. Наставник закинул длинные ноги мальчика себе на плечи и от перемены положения их тел смог войти ещё глубже, так глубоко, что не понимал, как это маленькое игрушечное существо вмещает в себя крупного человеческого мужчину. Если Сури и было больно, он не подал виду. Он прикрыл глаза и начал двигать бёдрами в такт толчкам Ардата.

Тот обхватил свободной рукой член мальчика и начал массировать его, сжимая осторожно, словно боясь причинить боль. Он всегда мог предсказать приближение оргазма любовника по тому, как сильно и плотно начинало сжиматься всё внутри него и даже ощутимо теплеть, погружая Ардата в невероятное блаженство, неиспытанное прежде ни с одним мужчиной и ни с одной женщиной.

Кончив, наставник медленно вышел из Сури и вытер носовым платком пролившееся ему в руку семя эльфа. Оно, в отличие от человеческого, становилось жидким, как вода, уже через несколько секунд. Сури смотрел на него со спокойной улыбкой. В такие моменты Ардат очень живо ощущал, что его ученик — не человек, пусть и очень похож. Сам он постареет, поседеет и сморщится, потеряет мужскую силу, а Сури лишь превратится в чуть более зрелого юношу, сделав один маленький шаг на пути к взрослению, и его тело, по-прежнему молодое, прекрасное и гибкое будет отдаваться кому-то другому с той же готовностью. Кому-то другому… Потом второму, третьему… Это невинное и одновременно развратное создание будет бессердечно и спокойно менять любовников, когда его, Ардата, кости уже будут гнить в могиле.

***

Лишь малая часть личной гвардии осталась возле шатра короля и внутри него; охрану несли в основном люди: Инген готовился принять у себя младшего принца. Ординарец сообщил ему, когда ворота крепости открылись. Король не утерпел и сам подошёл к выходу из палатки: ему было любопытно, с какого расстояния он ощутит приближение жениха, и на скольких шагах от себя ему придётся держать будущего супруга, чтобы сохранить колдовские способности.

Инген почувствовал это раньше остальных своих спутников: сначала наступило что-то, больше всего напоминающее неожиданную тишину. Он словно очутился под стеклянной крышкой: мир замолчал, из него исчезли потоки энергии и силы, угасли оттенки цветов. Через несколько секунд стало хуже: он почувствовал, как теперь уже в нём самом иссякает магия, а с ней сама жизнь.

Младший принц был примерно в пятидесяти шагах. Он ехал на одной лошади с управителем Домальдом, сидя впереди него. Видимо, сам он не умел держаться в седле.

Инген вернулся внутрь шатра и занял полагающееся ему место на высоком кресле, заменявшем в походах трон. Когда Домальд ввёл мальчика в шатёр и представил их друг другу, король жестом отослал всех. Он хотел побеседовать с принцем наедине. Тот глядел на него изумлёнными глазами. Было заметно, что он пока ещё не свыкся с тем, что сообщили ему сегодня с утра: он принц, сын короля и королевы светлых эльфов, и король темных приехал за ним, чтобы увезти из замка и сделать своим супругом.

Инген разглядывал его с неприязнью, которую даже не пытался скрыть: это существо вызывало в нём злость, раздражение и отвращение. И, конечно, страх. Младший принц был в силах сотворить с ним то, что не удавалось больше никому: сделать его беспомощным, безоружным, ничем не отличимым от человека, который может полагаться только на силу своих мышц и ума. Без магии Инген чувствовал себя слепым, глухим, слабым, беззащитным. Ему хотелось бежать, бежать как можно дальше от бледного и тонкого, как былинка, мальчика, такой он внушал ему страх. Он почти не видел его лица: только ярко-алые одежды, просторные, но хорошо очерчивающие контуры тела. Сознание отметило распущенные по спине светлые волосы, падавшие почти до коленей, и необычно тёмные глаза, верный признак принадлежности к королевскому роду светлых эльфов.

Ингену Чернокрылому потребовалось сжать волю в кулак, чтобы наконец заговорить. Собственный голос показался ему звучащим хрипло и глухо.

— Итак, принц Атильсур Лириэн Кловиссо, ты отправишься со мной сначала в королевство светлых эльфов. Мы остановимся лагерем подле их столицы — в сам город тебя не пустят — и проведём там два или три дня, сколько необходимо для проведения брачной церемонии, потом мы уедем в мой замок. Там для тебя уже начали готовить комнаты в дальнем крыле, чтобы ты никому не мешал, особенно мне. Твой двор составят люди и, возможно, немногочисленные эльфы, если желающие найдутся. Я не могу заставлять своих подданных выносить мучения, которые едва под силу мне самому.

— Прошу прощения за неудобства, ваше величество, — тихо и неуверенно проговорил Сури. Его напугал откровенно враждебный тон короля, на которого он не смел поднять глаза.

Голос мальчика в этом ужасном пустом и искажённом мире прозвучал неожиданно приятно и чисто. Инген вдохнул поглубже и продолжил:

— В этом нет твоей вины, младший принц, хотя, не скрою, я предпочёл бы никогда не встречаться с тобой. Думаю, тебе известно, какое воздействие ты оказываешь на эльфов.

— Нас не подпускали близко к узникам, — по-прежнему потупив глаза отвечал Сури.

— Ничего удивительного, — с презрительной насмешкой отозвался Инген. — К сожалению, я не обладаю привилегией худших в мире преступников держаться от тебя подальше. Мы будем вынуждены время от времени встречаться и присутствовать на разного рода церемониях. Я постараюсь сократить время нашего совместного пребывания как только возможно. Мы будем жить раздельно и путешествовать раздельно. И дело здесь не в моих личных предпочтениях: мне просто опасно находиться подле тебя, младший принц. У меня много врагов, и я не могу позволить себе остаться без защиты. Каждая минута, проведённая рядом с тобой, — огромный риск для меня. Надеюсь, ты это поймёшь и не станешь настаивать на какого-либо рода отношениях между нами.

Сури испуганно смотрел на короля: ему бы в голову не пришло на чём-либо настаивать в присутствии этого мужчины. Он был настоящим королём и настоящим эльфом, величественнее, прекраснее и удивительнее, чем мальчик представлял себе могущественного чародея по книгам. Его мужественное лицо было идеальным лицом мраморной статуи, тонкие изящно очерченные губы проговаривали слова чётко и жёстко, а чёрные как вороново крыло волосы сплошь укрывали широкие плечи Ингена, подобно плащу. Прямая осанка и гордая посадка головы были одновременно царственны и естественны.

— Я не испытываю ни малейшего желания заключать с тобой брак, — продолжал Инген. — Но так был составлен магический договор между королевствами, и я не могу ничего поделать. Что самое неприятное, от этого договора мне нет теперь никакого проку, потому что я не могу осуществить до конца наш брак. Подозреваю, тебе известно почему.

Сури отрицательно качнул головой.

— Во мне исчезает магия на то время, пока я нахожусь поблизости от тебя, но если я овладею тобой в полном смысле этого слова — как мне сказали, несмотря на юный возраст ты знаешь, в чём суть отношений между двумя мужчинами — я потеряю свои силы навсегда. И не только я. Совокупление с тобой убьёт магию в любом эльфе, мужчине или женщине.