Твоими глазами (СИ)

Эккарт хотел видеть, как улыбается Фир, а не только слышать ее веселый голос. Хотел посмотреть в глаза Ану, поиграть в шахматы с Беленусом, не запоминая расстановки фигур, поездить по городу с Geliebte и Оллин, разглядывая исторические памятники младше его самого. И, может быть, увидеть своих сыновей-близнецов, давным-давно ставших взрослыми.

Мужчина откинул бесполезные мысли. Что, кроме разочарования, они могли ему принести? Действительно, Богиняобещала, что зрение восстановится, но для богов время длится иначе. Тот, кто бессмертен, все ощущает по-другому. Как там было у Борхеса, которого ему читала Фир?

"Истершаяся за столетья память хранит лишь ночь и утро вслед за ней..."

Нет, Эккарт не обвинял Еев отказе от собственных слов. Просто когда у тебя много времени, практически вечность, слово «ждать» приобретает совершенно другой смысл. Пожалуй, Эккарт злился, что Еевремя течет по-иному. Он так и не привык, что его время тоже практически бесконечно.

Оборотень нашел штаны, сброшенные перед сном. Натянул на голое тело и пошел вниз, на кухню, где его ждала Фир. Дом был полон тишины, охраняя сон своих обитателей. Только чуть приоткрытое зарешеченное окно на первом этаже позволяло звукам раннего утра и свежему ветерку проникать с улицы.

По главной комнате Эккарт шел аккуратно, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающим предметам. Он вообще всегда ходил именно так, когда рядом не было Фир, которая могла бы предупредить его о мелких неприятностях. Таких, как разбросанные книги или чуть сдвинутый в привычном пространстве стул. Хотя это не мешало оборотню двигаться быстрее остальных. Не зря же обычные люди, да и многие из суперов[15] не догадывались, что воин слеп.

За кухонной дверью раздавались звуки музыки. Нежный женский голос пел о первом чувстве на итальянском языке. Vivaldi’s rain. Слова этой песни очень нравились его любимой. Приоткрыв дверь, оборотень различил мерное дыхание и запах Фир. Она снова спала на стуле, не решившись потревожить его и без того беспокойный сон. Злость исчезла. Просто растворилась в приливе нежности к этому удивительному существу, живущему рядом многие столетия. Он вошел тихо, чтобы не разбудить девушку. Однако ее дыхание сбилось. Всего лишь на секунду, но этого хватила, чтобы Эккарт понял – сон ушел.

– Нужно было подняться ко мне наверх, – произнес он, выключая музыкальный центр.

– Да, да, – хриплым от сна голосом засмеялась Фир. Эккарт обожал этот звук. – А потом слушать твое ворчание, что я пришла насиловать бедного волчонка, совершенно беззащитного перед моими чарами.

Она потянулась, не вставая со стула. Послышался хруст позвонков, затекших от сна в неудобной позе.

– Ляг на живот, я помогу, – предложил мужчина.

Он чувствовал себя немного виноватым за то, что его любимой пришлось отказаться от удобной постели. По сути, готовкой она занималась не из-за того, что в доме не было еды, а просто чтобы занять себя чем-то, пока он излечивался.

– Сначала покажи, что у тебя с раной. И было бы неплохо получить подтверждение, что твой зверь спокоен, и ты не сделаешь ничего такого, за что будешь потом себя казнить пару недель. Или носиться со мной, как сумасшедший коллекционер с вазой династии Мин.

Эккарт услышал, как Шапка встала со стула, наверняка приняв свою любимую позу – ноги твердо стоят на ширине плеч, руки скрещены на груди, взгляд четко направлен на собеседника. Обычно она делала так, когда спорила с кем-то. Но он не хотел спорить.

– Я контролирую себя. В обоих видах. Раны больше нет, можешь проверить. – Оборотень вздохнул и признался, – но покормить меня не помешает.

Фир выдохнула, расслабившись. Включила плиту, поставив сковородку на огонь и повернулась к Эккарту.

– Давай, показывай.

Ллариг подтолкнула его влево поворачивая к источнику света, который сам мужчина, конечно же, не мог видеть. Пробежала холодными по сравнению с его телом пальцами по загорелой коже оборотня. Удовлетворенно цокнула языком. И поцеловала свежий шрам. Эккарт втянул в себя воздух, остро ощутив нежный след ее губ. И подумал, что может и не дождаться еды. Девушка отстранилась, будто уловив его мысли. Хотя – оборотень был уверен в этом на сто процентов – у нее на губах была та самая ухмылка, которая обозначала, что Фир точно знает, что делает. И ради чего.

Она отвернулась к плите, забросив мясо на сковородку. Но ему уже не хотелось есть. Появился другой голод. Одним широким шагом преодолев разделявшее их расстояние, оборотень обхватил девушку за талию, крепко прижимая к своему телу.

– О-о-о… – выдохнула она довольным голосом.

– Отложим трапезу? – шепнул мужчина на ухо своей любимой. – Есть кое-что, интересующее меня больше в данный момент. Кое-кто…

Фир потерлась о Эккарта всем телом, соглашаясь со сказанным. Ее попка прошлась по возбужденной плоти, исторгнув полустон-полурык из глубин мужского горла. Он нагнулся, поцеловал ее в шею, обжигая бархатистую кожу горячим дыханием. Задрал свитер, расстегнул крючки кроваво-красного лифа... Захватил нежные женские груди в ладони и грубовато потер большими пальцами тугие набухшие соски. Эккарт знал, что нравится его Geliebte…

Она попыталась повернуться, оказавшись с ним лицом к лицу, но его волк нуждался в доминировании. Эккарт чуть прикусил нежную кожу на шее девушки, пытаясь не поранить кожу и не причинить вреда любимой. Пока зверь был близко, следовало быть особенно осторожным. Фир все поняла и перестала вырываться, просто заведя руки назад, лаская его своими длинными пальцами. В ответ мужчина стал целовать только что укушенную шею, направив правую руку между ног девушки.

– Мне нужна… опора… – сбивчиво просипела Фир.

Эккарт искренне понадеялся, что на кухонном столе ничего нет. Потому что он развернул ее именно в ту сторону.

Мебель скрипнула, когда Шапка с силой опустила ладони на деревянную поверхность. Оборотень поднял ей юбку и, отодвинув ткань трусиков в сторону, начал ласкать самую нежную часть женского тела. Фир всхлипывала, царапая столешницу длинными ногтями, а он целовал ее спину и шею, рыча в ответ на звуки, издаваемые женщиной, не давая ни развернуться, ни кончить, полностью контролируя процесс.

Наконец она начала громко стонать в голос, и Эккарт понял, что сдержаться дольше не сможет. Он рывком стянул с себя штаны, освобождая возбужденный член, и, подстегиваемый внутренним зверем, рывком ввел его в женское лоно. Фир протяжно ахнула, на мгновение перестав извиваться под его руками, а потом застонала еще громче. На задворках сознания мелькнула мысль, что они могут перебудить весь дом, но тут же ушла, смытая волной острого удовольствия, когда он начал двигаться внутри. Они кончили практически одновременно. Фир с хриплым выдохом, а Эккарт с рычанием, опираясь на руки, чтобы не придавить девушку своим весом.

Оборотень потерся о женскую спину щекой и тут же поцеловал натертое жесткой щетиной место. Фир мурлыкнула в ответ и все-таки вывернулась из-под него, спустя мгновение уже поправляя одежду на них обоих. Потом она усадила Эккарта на стул и села к нему на колени, глубоко и страстно впившись в его губы. Компенсируя отсутствие поцелуев во время самого секса.

Оторвались они друг от друга только когда запахло паленым. Фир ойкнула и вскочила с коленей оборотня, подбежав к плите. Послышался звук отрываемой крышки и… в воздухе поплыл неповторимый дух обгоревшего мяса, оправленный масляными нотками.

– Мда, – констатировала Шапка, – тут не то, что мяса с кровью, тут даже жаркого не будет.

Заразившись смехом Эккарта, она засмеялась сама, выбросила получившиеся огарки и поставила новую порцию, предусмотрительно оставшись возле плиты.

Глава 4

Огонь в камине догорел, оставив лишь тлеющие угли, отбрасывающие оранжевые всполохи на все помещение. Комната была укрыта полутенями, частично скрывая окружающую обстановку. Там, где еще пару часов назад сидела Ольга, читая феям-крошкам книгу об Италии, растянулась на животе Фир, одетая в домашнюю майку и леггинсы. Правда, майка сейчас была высоко задрана. Над ней, стоя на коленях, невозмутимо возвышался Эккарт. На нем была тонкая футболка и просторные спортивные брюки. Заколов назад влажные после душа волосы, оборотень исполнял данное обещание.