Узурпация (СИ)

Закончив рассматривать своих сослуживцев, Дрейк обратил внимание на человека, стоявшего напротив шеренги новобранцев.

Это был командир роты. Дрейк определил это по его военной выправке и спокойному, но в то же время пронзительному выражению глаз. Взрослое лицо , покрытое парой шрамов, указывало на участие командира в нескольких сражениях. Кудрявые блондинистые волосы до середины шеи были на порядок длиннее, чем у остальных новобранцев. Прямая осанка и высокий рост вкупе со широкими плечами, волевой подбородок и слегка нахмуренные брови придавали ему солидный и уверенный в себе вид. Однако ни в одной его черте не было ни подобия надменности. Командир роты выглядел гордым, но не горделивым.

Скрестив руки на груди, он оценивающе осмотрел новобранцев, ни на ком не задержав взгляд.

Ни на ком, включая Дрейка.

Юношу это сильно задело. Да, если не всматриваться, Дрейк слабо чем отличался от общей массы новобранцев - небольшая сутулость, худощавое телосложение, рост выше среднего. Не то что рэкийец, который кроме сиреневой кожи и рогов, к тому же выделялся своей не в меру развитой мускулатурой. Однако ни на того, ни на другого командир роты не обратил никакого внимания. Не смотря на свою похожесть на остальных новобранцев, Дрейк надеялся, что тот хоть как-то выделит его. Ведь юноша имел все основания на то, чтобы его заметили.

Дрейк был единственным добровольцем в армию на весь город. Крупный, многотысячный город.

Он до сих пор помнил тот день. Обширная площадь, практически полностью заполненная горожанами. Тревожный шум в толпе, перерванный звоном труб. Раскатистый голос глашатаго, начавшего объявлять имена тех, кто подлежал к обязательной воинской службе. Одиночные плачи и причитания, раздававшиеся после очередной фамилии. Мать, крепко держащая Дрейка за плечо и предпринимающая последние попытки отговорить его. Отец, с видом смирившегося человека, отстранённо смотрящий куда-то вдаль. Пот, стекающий по шее толи от томительного ожидания, толи от невыносимой жары. Вздохи облегчения, после того как глашатай назвал последнее имя. Последующий вопрос о наличии добровольцев. Отец, с слабой толикой надежды посмотревший в глаза Дрейка. Стук собственного сердца. Истошные крики матери и шепот людей, наблюдающих за одиноким юношей вышедшим из толпы. Удивление в глазах глашатого, записывающего единственное имя - Дрейка - в список добровольцев.

Этот поступок отнюдь не был спонтанным. Родители Дрейка знали о том, что он хотел стать солдатом, но до последнего надеялись, что их сын изменит своё решение. Юноша помнил уговоры отца повременить с армией до окончания войны. Помнил слезы мамы, говорившей о том, что он может погибнуть, оставив их в одиночестве. Помнил он и как отвечал отцу, что если повременит с армией и не встанет на защиту своей страны, то позже ее захватят враги и подвергнут всех, кого он любит, опастности. Как дрожащим голосом говорил маме, что не может отказаться от своей мечты, возможно даже предназначения стать храбрым и благородным воином.

Следуя зову своего сердца, Дрейк начал готовиться стать солдатом ещё в детстве. Им было прочитано бессметное множество книг по военному делу. Особенно его интересовали различные виды оружий и тактики ведения боя. Отец Дрейка обладал обширной библиотекой и юноша имел под рукой всю необходимую информацию.

Прочитав теоретический материал, Дрейк тут же переходил к практике. Стойки, выпады и перекаты, подробно описываемые в книжках, юноша тренировал за городом, где было достаточно простора для движений, и где ему не мешали другие люди. Дрейк затрачивал ежедневно по два часа на путь к месту, которое он называл своим "полигоном". Найти партнера для спарринга ему не удалось, поэтому в роли его противников выступали деревья, которые юноша яростно дубасил палкой. Нередко измотанный после многочасовой тренировки Дрейк с трудом находил в себе силы, чтобы дойти до дома. Пару раз он даже засыпал на своём "полигоне" и на следующее утро выслушивал упрёки беспокоившихся за него родителей.

Дрейк осознанно посвятил своё отрочество тренировкам к армии, поэтому решение стать добровольцем было для него самим собой разумеющимся. Однако командира роты оно должно было как минимум удивить. Как мог он не обратить внимания на новобранца, ставшего единственным добровольцем в своём городе?

"Может ему просто не сообщили?" - озадаченно подумал Дрейк.

Тем временем командир начал говорить:

- Я командую вашей ротой. Меня называют Кровавым Вихрем, но вы будете звать меня сержантом Рэмом. Я тот, кто из такой жалкой и никчемной кучки отребья, как вы, сделает настоящих воинов.

Дрейк выпучил глаза. Кровавый Вихрь собственной персоной!

"Неужели это он?" - пронеслось в взбудораженном сознании юноши.

Кровавый вихрь был одним из лучших воинов Лотара. Слава о его боевых разлетелась по всему королевству. Рассказывали, будто Рэм однажды бился против нескольких отделений врагов в одиночку и перебил их всех, не получив ни царапины. Рэм всегда сражался в самой гуще схватки, буквально выкашивая строи противников. Он никогда не покидал поле битвы без приказа, даже если сражение было уже проиграно. Сослуживцы полностью доверяли ему - Рэм не раздумывая рискнул бы своей жизнью, чтобы спасти любого из них. Сержант вдохновлял своим примером подчинённых. Недаром по Лотару до сих пор ходят истории и легенды о подвигах четвёртого отделения, служившего под его командой еще при убитом короле Сикте.

Рэм бился так отважно, словно его жизнь не имела для него никакого значения. Более того, он делал это с поразительной искусностью. За каждым взмахом его меча следовали кровавые полосы, окрашивающие воздух вокруг него в алый цвет. Его атаки были подобны вычурному танцу, такие же грациозные и точные. Не было такого противника , которого не смог бы поразить клинок сержанта. И каждый раз во время боя, Рэм буквально поднимал вокруг себя вихрь из крови врагов. Сержант заслуженно получил свое прозвище.

Противники боялись его, а союзники уважали. Рэм и его солдаты, в особенности из ныне распущенного четвертого отделения, внесли серьезный вклад в большинство побед Лотарской армии. Сержант был не только отличным воином, но и прекрасным командиром, что позволяло ему эффективно распоряжаться своими людьми на поле битвы.

Рэм был живой легендой.

Сержант продолжил:

- Забудьте свою прежднюю жизнь, сопляки. Никаких поблажек. Теперь все ваши дни будут полностью состоять из грязи, пота, боли и крови. Вы все подчиняетесь правилам армии как полноправные солдаты, хоть вам, хилым обоссышам, так же далеко до них, как пальцу до хера. И это значит, что если хоть один сукин сын нарушит правила лагеря, то он мигом отправится на эшафот. Все поняли? - без малейшей эмоции отчеканил сержант.

Рэм выдержал длительную паузу, поочередно пристально заглядывая каждому в

в глаза. Удостоверившись, что новобранцы всё уяснили, он отдал приказ:

- Держать строй! Быстрым бегом до полигона - марш!

Дрейк начал прикидывать длину дороги. Он уже видел этот полигон, по пути в лагерь - и по подсчетам юноши до него было около сорока минут бегом.

Рота постепенно приходила в движение. Юноша собрался с мыслями и побежал вслед за остальными.

Во время бега,ему в голову пришла запоздалая мысль. Дрейк только сейчас осознал всю необычность речи сержанта.

Нет, ее содержимое не было удивительным - из книжек юноша знал, что командиры нередко унижают и оскорбляют новых солдат, чтобы выработать у них дисциплину. Поражали вовсе не слова сержанта, а манера с которой он их произнёс.

Рэм говорил абсолютно спокойным тоном, даже ни разу не повысив голос.

Большинство командиров демонстрировали своё превосходство перед новобранцами с помощью напущенной злости и крика. От этого они порой краснели до такой степени, что если бы не рост, то их можно было бы легко принять за изрядно выпивших малоросов.

У сержанта же, при обращении к новобранцам, на лице не дрогнул ни один мускул. Однако, не смотря на кажущееся отсутствие эмоций, в его голосе была холодная, даже ледяная твердость. Именно она не позволяла игнорировать его приказы.