Морфы (СИ)

Не нужно и говорить о том, что я прошла браслет полностью.

Вечером — и когда успела потемнеть, лето же, темнеет совсем поздно! - Рыба встретила меня у выхода из волонтерского центра.

- Это всё равно что гвозди забивать микроскопом, - заявила она. - Переходи работать в ночную смену, а?

Как оказалось, тем, кто работает в ночную смену, не нужно было ходить в центр волонтерской службы, а в остальном все проходило точно также. Конечно же я согласилась.

- Ночью интереснее, - убеждала меня Рыба, как будто до сих пор не верила, что я согласна. - Ночью спит больше людей, сны у них разнообразнее, можно и в какой-то необычный попасть. А то и лицом поработать.

Звучало это не очень, но я уже от неё же и знала, что значит «работать лицом» - это тот человек из массовки, что запомнится сновидцу. Или, по крайней мере, может запомниться. Вроде той девочки, что ехала на велосипеде за нами с Пашей и стала жертвой кровожадного сна нашего тогдашнего героя.

Конечно, сыграть «роль со словами» хотелось. Это ведь тоже приближало меня к Университету. Чем больше я буду уметь, тем дальше пройду. А ведь еще бывают сны о других планетах, мирах, сказочные сны и самые вкусные — детские. В детских снах даже массовка была только из бывалых — там всё было настолько живо и наполнено красками, запахами, звуками и светом, что новичок мог заплутать и испугаться.

Все это мне рассказывала Рыба в предыдущие дни, так что я уже предвкушала новые возможности, и уговаривать меня было не нужно. А она все рассказывала и рассказывала, словно не могла остановиться. Здорово, когда человек так очарован своей работой, я так же могла часами говорить о своей мечте — журналистике, так что Рыбу не прерывала, пока мы не дошли до моего дома.

- То есть, я просто ложусь спать и представляю себе центр? - уточнила я у подъезда.

Рыба яростно закивала.

- Я буду обновлять твой браслет вечером и после окончания смены, - она тактично обошла тему того, когда я должна завершать работу. Но я собиралась обязательно проходить весь браслет. Это же всё равно сны, хоть и не мои — делать толком ничего не надо.

Рыба снова оказалась права — ночью было веселее. Я переставляла себе эскалатор как в метро и прыгала из сна в сон, иногда замечая, как тенями рядом проносятся другие массовщики. Мне даже показалось, что пару раз я видела знакомые лица. В одном сне я видела Веста. Одногруппник Рыбы под радостные вопли толпы свалился с механического быка, уступив свое место светящемуся сновидцу.

- Одна прыгаешь? - спросил он, садясь на высокий барный стул рядом со мной.

- Ага, - с удовольствием подтвердила я свой особый статус, побренчав перед ним браслетом, где половина бусин уже была темно-красной и потухшей. - А ты разве не курируешь никого?

- Курирую, - Вест прищурился, словно думал, говорить мне или нет что-то важное. И было непонятно, какое решение он принял. - Днем. У меня там два серьезных дядьки, я почти уверен, что не перегорят и не слетят до конца месяца, а то и до середины августа протянут. А большего и не нужно.

- А что в августе? - заинтересовалась я. Сама я собиралась поехать в гости к родственникам, но сомневалась, что это помешает мне волонтерствовать дальше.

Он собирался ответить, но тут мир замерцал — сон прерывался по независящим от нас причинам — сновидец просыпался, и нужно было убираться как можно скорее.

Я уже сталкивалась с таким на третий день. Тогда Рыба едва успела нас с Лерой вытянуть. Говорят, иногда сновидец возвращается в тот же сон, если большинство не успело уйти, но чувство, словно тебя трясло в набитом автобусе по горной дороге никуда уже не девалось. А если человеку начинало сниться что-то другое, то реальность плыла и выбираться из неё было не проще, чем из полного манной кашей бассейна. Несмертельно, но неприятно.

Так что я не стала дожидаться ответа Веста, кивнула на прощание и прыгнула.

Я не сразу поняла, что меня задело. Что-то было в его взгляде такое... Каюсь, не раз анализировала самые крошечные поступки людей, и не всегда правильно. Но сейчас что-то не давало покоя. Я продолжала думать об этом и когда вернула Рыбе браслет и машинально попрощалась до следующего вечера, не тратя по обыкновению полчаса на болтовню. Если это и обеспокоило моего куратора, то она ничего не сказала.

Зато оказалось, что мне еще доступны маленькие радости дневного бодрствования. Отличная погода, прогулка по парку и кормление лебедей булкой — чудесно проведенный день. Спать ложиться после такого дня не хотелось.

Но тогда я всё ещё ни о чем не догадывалась, понимание свалилось на меня в ночь с субботы на воскресенье.

Началось всё также, как обычно — я взяла браслет и, уже привычно различая тени движущихся параллельными и пересекающимися курсами морфов и волонтеров, приготовилась прыгать. Но что-то меня остановило. Я поняла, что не получаю никакого удовольствия от этого. Не это ли было первым признаком перегорания? Они и те же сны — я ли была той самой Ольгой, которая мысленно укоряла Тину за плохую учебу? Да я сама не хотела уже ничего знать об этих снах, которые так однообразны у всех, кто мне попадался.

Конечно, умом я понимала, что в действительно интересных снах человек либо обходится без толпы, либо участниками сна становятся знакомые и близкие или такие далекие, но притягательные звезды киноиндустрии. А на это уже учатся в Университете. Замкнутый круг получается.

Заминка была крошечной — и пары секунд не прошло, но Рыба её заметила, разумеется. Она нагнала меня в первом же сне. Лера дремала рядом с ней, и я не знаю, что восхищало меня больше — умение спать стоя, а еще на концерте, или что она спала в чужом сне. Это просто уникальная девушка какая-то! Впрочем, с учетом того, с каким кислым лицом Рыба окинула свою подопечную, так считала только я.

- Спекается, - с жалостью пояснила она мне. - Всего-то неделю осталось для положительной оценки, но, боюсь, не выдержит.

- А что происходит с теми, кто... ну... - я не уверена была, что мне нравится любой из терминов — хоть слетает, хоть спекается. Но Рыба поняла.

- Ничего особенного, - она пожала плечами. - Кратковременно перестают видеть даже свои сны, потом забывают всё, что видели. Очень редко правда, но случается наоборот, теряются в реальном мире и постоянно чувствуют беспричинную тоску и скатываются в депрессию. Лечатся медикаментозно, но и это не приносит полного излечение — тоска остается. Вот эти перестают видеть сны навсегда. Но такое не очень часто происходит, и их кураторам приходится несладко.

Почему-то мне показалось, что она лжет. Но вот о чем — непонятно. То ли о том, что кураторам попадает за невнимание к деталям, то ли о том, что такое происходит редко.

- Давай о тебе поговорим, - поспешно сменила тему Рыба, я согласно кивнула. Обо мне и самой интереснее. - Заскучала? Тут появилась вакансия, ты просто идеально подходишь, хочешь попробоваться?

И снова она спрашивает! Что за дурацкая привычка! А я уже от этих концертов, да толп на улицах скоро сама зевать начну как Лера! До чего вовремя эта возможность поработать лицом — прямо спасение какое-то.

Чудеса — обычное дело в сновидениях, видимо, пора к этому привыкать. Так что я немедленно согласилась, чуть больше, чем нужно радуясь тому, что можно избавиться от браслета с бусинами.

Новая локация выглядела как обычная улица большого города. Я пригляделась и поняла, что ошиблась — постоянный просмотр в свободное время сериалов и шоу позволил мне узнать Тайм-сквер, одна из популярнейших улиц Нью-Йорка и по совместительству — четвертое по популярности место для проходных снов. И не только для американцев.

Об этом мне успела нашептать Рыба, когда вела меня к группе мрачных и серьезных типов, стоящих у здания издательства собственно Нью-Йорк Таймс. Но даже среди этих суровых морфов, а я теперь видела разницу между волонтерами, студентами и реальными специалистами, выделялся один — он был в черных доспехах, которые странно смотрелись на современной улице. Но еще страннее было то, что даже плащ его словно был собран из черной драконьей чешуи. И лишь подойдя вплотную, я поняла, что это не чешуя, а обычные значки, которые выглядели как круг открытого зонтика — черного.