Эарнур (СИ)

- А еще позволь напомнить, что от этого еще и дети появляются, - заметил комендант. - Поразвлекся бы он с тобой за милую душу, а потом выставил бы на улицу и женился на дочке какого-нибудь знатного лорда, а ты осталась бы с разбитым сердцем и без гроша за душой, возможно, что и с ребенком на руках. Твой сын не получил бы права даже подбирать объедки, оставленные законными отпрысками благородной супруги короля. Так что радуйся, вот чего тебе удалось избежать.

- Дядя, прекрати! - не выдержала Тхайрэт. - Тебе доставляет удовольствие доводить ее до слез? После того, как ее саму Нендил пытался расстрелять из арбалета? После того, как погибли ее друзья? После того, как человека, который был ей дорог - каким бы он ни был - убили? И еще - зачем ты говоришь ей такие гадости про Эарнура? Ты его даже не знал, может быть, он вовсе не бесчестный распущенный негодяй, каким ты пытаешься его представить!

Маэглин замер, упрямо поджав губы.

- Не спорю, может быть, все и не так, - в голосе его зазвучала злость и досада. - В юности я любил одну женщину. Я был так же наивен и легковерен, как Исильмэ. Я тоже говорил, что готов для нее на все, что я сделаю все, что она пожелает, даже звезды с неба достану!!! И что я получил в ответ? Предательство. Жестокость. Мои родные возненавидели меня. Мне плюнули в душу, но, к счастью, я вовремя понял, что к чему, и ушел сам. Они потом получили свое, но я был так опустошен, что не мог даже злорадствовать.

Тхайрэт поставила чашки на стол и, подняв с пола кольчугу и старую одежду своей гостьи, пошла в кладовку.

- Я все спрячу и принесу кое-что вкусненькое, - как-то растерянно сказала она.

Исильмэ отняла мокрые ладони от заплаканных глаз.

- Лорд Ломион, вы и в самом деле ошибаетесь, - произнесла она с затравленным видом. - Эарнур действительно не такой. Он никогда такого не делал. И даже не пытался. Он всегда был со всеми очень вежлив, даже со слугами. Я сейчас себя чувствую так, словно у меня сердце вырвали. Надеюсь, что он умер быстро и без мучений. Он не заслужил такого. Если бы меня тысячу раз попросили отдать свою жизнь за него, я бы сделала это. Лучше бы меня убили, а с ним было бы все хорошо!

Маэглин внезапно почувствовал себя неуютно.

- Вы тут пейте чай, ешьте, я пойду, а то меня еще ждут дела в крепости. И запомните, что я сказал - Исильмэ не должна никуда отсюда высовываться. Если кто-то узнает о нашей гостье, у всех нас будут неприятности, а главным образом у нее самой. Извините, если наговорил гадостей. Я неосторожный, жестокий, но это я не со зла. Я к вам еще зайду вечером.

7

Наместник Мардил проснулся среди ночи с бешено колотящимся от испуга сердцем. Ему снилось, будто Эарнур стоит на другом берегу Андуина, почти скрытый утренним туманом, и зовет его - вернее, это был даже не зов, а полная отчаяния мольба о помощи. Мардил протянул к нему руки, но фигура короля в тот же миг растаяла в дымке, и Наместник обнаружил, что стоит на коленях на мокром холодном песке и горько рыдает. Открыв глаза, он провел рукой по лицу и с облегчением вздохнул: нет, он плакал всего лишь в кошмарном сне, над ним так хорошо знакомый ему отделанный позолоченной лепниной потолок его собственной спальни, рядом жена безмятежно свернулась под одеялом. Встав с кровати, Мардил тихо подошел к ночному столику, налил себе воды из графина - жуткое видение никак не шло у него из головы. Хотя он старался делать все тихо, чтобы не разбудить Белдис, она все-таки проснулась и повернулась к мужу.

- Ты чего не спишь? - удивленно спросила она.

Мардил сел на кровать, обхватил голову руками.

- Мне сон дурной приснился. Чувство у меня нехорошее, будто король попал в беду.

- Было бы странно, если бы случилось иное, - рассудила Белдис. - Когда ты мне сказал, что он себе удумал, у меня сердце в пятки ушло. Ехать с десятью воинами во вражью крепость, да еще с самим Верховным Назгулом сражаться! С ума сошел! Куда простому смертному с нежитью тягаться! До сих пор не могу в толк взять - что такое на короля нашло, он же ведь всегда был таким рассудительным! Что ж ты его не удержал-то, ведь только младенец не поймет, что он в Минас Моргул на верную смерть поехал!

Наместник опечаленно нахмурился, терзаемый страхом и совестью - поддался сдуру искушению, Гондором править захотелось, а теперь сделанного не воротишь.

- Сглупил я, Белдис, - признался жене Мардил. - Надо было так и сделать - умолять, упрашивать, настаивать, может быть, даже в собственных покоях на ключ запереть, пока не одумается, хотя, конечно, я не имею никакого права так поступать с королем, но как-нибудь да уберечь его от беды. Я же что решил? Будто не пристало мне с ним спорить, даже если он неправ. Как ты думаешь - подождать еще какое-то время, может быть, он все-таки вернется, или послать людей ему на выручку?

Жена Наместника приподнялась на локте.

- Послушай, Мардил, - с печалью в голосе произнесла она. - Не женское это дело, конечно, в такие вещи вникать, мое дело - сыновей тебе рожать, но ты всегда со мной советуешься, и я тебе вот что тут скажу. Там, в крепости, не простые орки сидят и не ангмарские солдаты, а жуткая нежить. Назгул. Ты можешь туда хоть все гондорское войско послать, да только понапрасну людей погубишь. Тут нужен кто-то посильнее, чтобы с ним справиться. Что там про короля Ангмара сказали - что его не убить смертному мужу? А как насчет бессмертного? Мой тебе совет вот какой: ты от нашего отряда вестей не дожидайся, не вернутся они назад, никому из них предводителя назгулов не одолеть. Пошли-ка ты, пока не поздно, гонца к владыке Элронду и попроси помощи, скажи, что его союзник в беду попал. Пусть скорее приходит на выручку, может быть, успеем еще и королю помочь, и заодно с Ангмарцем разделаться.

- Верно мыслишь, жена, - Наместник поднялся на ноги и принялся одеваться. - Пожалуй, я даже не буду дожидаться утра, а отправлю послание Элронду прямо сейчас. Все равно уже не засну.

8

Когда Эарнур наконец открыл глаза, то первым ощущением, вернувшим его к реальности, была совершенно нестерпимая жгучая боль - он прикусил губу, с трудом подавив стон. Боль была везде, но особенно сильно болела сломанная рука - ему казалось, что правое плечо ему стянули раскаленными полосами металла и одновременно вбивают туда гвозди. Немного придя в себя, он понял, что лежит в какой-то большой пустой комнате с каменными стенами прямо на холодном полу - никто не дал ему даже охапки соломы. Впрочем, кандалов на нем не было, да в них и не было нужды - он все равно не мог даже и на бок-то повернуться, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться или бежать. Сломанная рука, судя по всему, сильно распухла, и теперь Эарнур чувствовал, как на нее давит рукав кольчуги, однако снять ее он не смог бы при всем желании - одно неосторожное резкое движение, и он попросту свихнется либо умрет от боли.

С трудом повернув голову вверх, король Гондора увидел прямо над собой маленькое зарешеченное окно, сквозь которое ярко светил ущербный месяц - кажется, он стал даже меньше, чем раньше. Интересно, сколько слуги Ангмарца держат здесь своего пленника - час, два или уже целые сутки? И ведь не убьют сразу, слишком лакомый кусок попал к ним в руки. Неожиданно на окне что-то шевельнулось, и сверкнули два зеленых глаза: приглядевшись, Эарнур понял, что между прутьями сидит большой черный кот с узкой вытянутой мордочкой и огромными треугольными ушами. Мяукнув, зверек спрыгнул вниз, огляделся и, подойдя к королю Гондора, замурлыкал и, словно жалея раненого, потерся мордочкой об его здоровую руку.