Великие Духи

Она укрыла женщину овчинным одеялом и вышла, держа флягу в руке. Заригор стоял неподалеку. В руке у него тоже была фляга.

– Правда то, что они рассказывают? – в голубых девичьих глазах стояли слезы.

– Да, правда, – кивнул вождь варваров. – Эти твари…, они людоедцы. Они даже не животные, они хуже бешеных собак!

– Там же еще остались люди! Вы же не всех спасли! – голос Зерки дрогнул. По щеке скатилась слеза.

– Мы сделали все, что можно было сделать, – повысил голос Заригор, – многие воины сложили там головы! Они уже не вернутся домой.

– Прости меня, брат, – обняла его девушка, – лучше бы я пошла с вами.

Он погладил ее по голове, по спускающимся на спину волосам.

– Давай лучше выпьем, – предложил Заригор.

– Давай, – шмыгнула носом Зерка, вытерая со щек слезы, – и пойдем к костру, только сначала тебе нужно умыться.

Вокруг большого костра собрались баскаки и атаманы. Шонкор сидел во главе, слушая рассказы о прошедшей ночи. Увидев Заригора, Гурк подвинулся на расстеленной кошме, уступая ему место. Зерка села рядом с ним, поджав под себя колени и протянув руки к костру.

– Воины они, конечно, лихие и ловкие, – говорил один из богатырей, – нам помогли темнота и внезапность. Мы выстелили всю поляну их телами. Остальные в страхе бежали, спасая свою шкуру от наших стрел и мечей.

– Великий Шонкор, – произнес молодой богатырь, прижав руку к груди, – мои воины были поражены дисциплиной в отряде Гурка. Они еще ни разу не видели таких слаженных и четких действий, хотя и обучались ратному делу в горных лагерях, у ветеранов.

Шонкор удивленно поднял брови. Он посмотрел на атамана, пыхнув трубкой.

– Как тебе это удается? – прищурился хан.

Гурк немного подумал, пожав плечами.

– Не знаю, великий хан, – развёл он руками, – кто не понимает с первого раза, того я бью по морде. Вот и все.

Молодой богатырь, сидящий рядом, поежился, потирая подбородок.

– Прекрасный способ воспитания молодых воинов-аратов! – воскликнул хан, делая жест рукой с трубкой, – а вы говорите, что с вами жестоко обращались во время обучения. Да вас просто нежили и лелеяли. Только что в задницу не целовали! А как у вас учат владеть мечом? – спросил хан, вновь повернувшись к Гурку.

– Да обычно учат, великий хан, – пожал плечами атаман, как будто это было само собой разумеющееся, – как и везде. Сначала мы бьем палками, – он сделал паузу, взглянув на своих воинов, как бы призывая их в свидетели, – вчетвером одного. А он защищается.

Брови Шонкора вновь изогнулись дугой. Он кивнул, соглашаясь с Гурком.

– Потом уже, когда человек научится защищаться, мы бьем мечами.

Хан серьезно посмотрел на Гурка, а потом улыбнулся.

– А я думаю, почему же я не бросил тебя в поруб? – сказал он и засмеялся.

– Ха-ха-ха! – раздался громкий смех Заригора.

– Ха-ха-ха! – подхватили воины.

Зерка посмотрела на растерянное лицо Гурка и тоже прыснула в кулак. Потом взглянула еще раз и засмеялась красивым переливчатым смехом, уткнувшись лбом в его плечо.

Гурк, наконец, переварил свой разговор с ханом и рассмеялся на всю поляну.

– Гы-гы-гы! – раздался его громовой голос.

В лесу опять закаркала ворона. Но на этот раз не улетела. Зерка поежилась, устраиваясь поудобнее на плече у Гурка.

– Голос нехороший у этой птицы, брр, – передернула она плечами.

Шонкор поискал ворону глазами среди ветвей, не найдя, посмотрел на Тарагана. Старик внимательно изучал верхние ветви деревьев. Затем он встретился взглядом с Шонкором. Хан вопросительно смотрел на него. Старик еле заметно кивнул ему.

– Дайте, что ли, вашего жидкого огня, – Шонкор повернулся к варварам. К нему сразу потянулись руки с кожаными флягами. Хан взял одну наугад и сделал несколько глотков. Воины неотрывно смотрели на него.

– Ох, – выдохнул Шонкор, – вытирая тыльной стороной ладони рот, – ох, хороший напиток! Сила!

Он согнул руку в локте и сжал кулак. Тараган в это время смотрел в небо. Из-за горы всходило солнце, разгоняя лучами сырой утренний туман на склонах гор. Где-то высоко в синем небе появился сокол, возвещая о себе протяжным криком. Тараган не отрываясь следил за ним. Внезапно сокол камнем упал вниз, прямо на зазевавшуюся ворону, которая внимательно смотрела одним глазом на собравшихся у костра людей. Люди услышали ее предсмертный крик и повернули головы в сторону леса. Они увидели, как разлетелись в разные стороны перья, и сокол поднялся вверх, размахивая крыльями. Он пролетел низко над людьми и бросил ворону к ногам Тарагана. Затем троекратно крикнул и исчез за вершинами кедров. Старик поднял ворону и внимательно рассмотрел.

– Разведчики Тёгюнчи, – произнес он и швырнул птицу в огонь. Она, на удивление, вспыхнула синим пламенем и моментально сгорела.

– Тёгюнчи знает расположение нашего лагеря? – спросил Шонкор посуровевшим голосом.

– Скорее всего, да, – кивнул головой старик, – Тараган на его месте постарался бы отомстить.

Шонкор понимающе кивнул.

– Отдыхайте, – сказал он, – в полдень будет общий сбор.

Хан поднялся и в сопровождении гридей и богатырей пошел к коням, стоящим поодаль. Вскочив в седло, он махнул рукой и поскакал в сторону долины через лес. Туда, где под присмотром воинов Хызри, рабы возводили оборонительные сооружения. Люди, оставшиеся у костра, устроились здесь же, на кошме, намереваясь немного поспать. Гурк, положив голову кому-то на спину, спал, обняв девушку. Зерка лежала у него на плече, по-детски посапывая во сне. Тарагана тоже клонило ко сну, но он вдруг открыл глаза и взглянул на небо. Со стороны водопада над горами появилась точка, которая все увеличивалась. Вскоре Тараган различил огромные крылья и длинный хвост. Он встал и вышел на середину поляны.

Глава 4. Прародители

«… и были иные демоны, мудрые и могучие. И стали они помогать людям и Великим Духам укреплять Твердыни. И встали они на поле плечом к плечу с людьми. И закрыли дорогу в Землю людскую. И так изменили участь свою…

месяц сбора кандыка, год кабана,

28608 год от сотворения мира»

Из летописей Тёплой Обители.

Летопись «О веках древних»

– Что это, Бабушка Эне [16]? –указал рукой мальчик куда-то далеко вниз, на еле заметную поляну.

Там виднелись шатры и в утренних сумерках дымились костры. Мальчик стоял на самом краю скалы. На плече у него сидел сокол с бронзовым колпачком на голове. Старуха внимательно следила за мальчиком. Нищий в оборванной одежде разглядывал Ирбизека [17], кидая редкие взгляды в долину. Его тело было покрыто пылью и грязью.

– Это люди, мальчик мой, – ответила старуха, – это мои дети. Когда-то очень давно, я породила их на свет. Это те существа, которых ты будешь защищать.

– Почему они убивают друг друга? – взглянул Ирбизек на старуху снизу вверх, прикрыв ладонью глаза от солнца.

– Потому что глупые, как овцы! – ответил за нее нищий, и глаза его блеснули ненавистью, а на лице появилось выражение скорби.

– Помолчи, братец, – отмахнулась от него Бабушка Эне, затем повернулась к мальчику, – дядя Ильхегул слишком долго пробыл среди людей и очень устал. Мы его вымоем, накормим, напоим, и тогда он расскажет тебе много интересного. И про людей. И про демонов.

Она погладила его по голове. Взор ее, устремлённый в долину, наполнился любовью и нежностью.

– Ирбизек, – сказала она изменившимся голосом, – одному человеку нужна помощь. Прямо сейчас. Пошли к нему Ловчего Сокола.

– Хорошо, Бабушка Эне, – Ирбизек пересадил сокола на запястье руки и снял с его головы бронзовый колпачок.

– Ату! – крикнул он и сбросил сокола с руки. Птица расправила крылья и полетела над хребтами. Где-то в небе раздался ее крик.

– Очень неглупый человек, – старик вглядывался в утренние сумерки, потирая подбородок, – очень неглупый. Если среди людей таких будет хотя бы десятая часть, мои помощники останутся без работы.