Бремя чести (СИ)

В голове Аткаса взметнулся ворох вопросов. Могло ли так случиться, что Экроланд побеседовал о нем с Сегриком? Ведь, наверное, рыцари должны предупреждать своего командира о том, что у них появился новый оруженосец? Самый распоследний мальчишка считается частью отряда. Неужели глава отряда решил, что Экроланд был не вправе брать на службу столь вороватого юнца? А может, все дело в возрасте? В любом случае, выражение лица Сегрика не сулило ничего хорошего.

Аткас робко подошел ближе. Ему представился случай рассмотреть главу отряда получше. Он почуял скрытую мощь и несгибаемую волю в черноволосом мужчине, стоящем напротив него. Ничто в его облике, казалось, не говорило об этом, но прежде всего Сегрик создавал впечатление… неумолимости. Такой не станет рассусоливать, а мигом вышвырнет из отряда, коли заподозрит в каком-нибудь грехе.

Сегрик пренебрежительно оглядел паренька с ног до головы. Аткас почувствовал себя слегка униженным после такого осмотра, тем более что вспомнил, что на сапоге зияет дыра, в которую видны пальцы, а штаны, когда-то бывшие красными, сейчас по цвету более всего напоминали уличную грязь, да и по сути более чем наполовину состояли из нее. Рубашка же была слегка влажной и липла к телу. И взбрело же Циле в голову постирать ее с утра!

— Знаешь, как добираться по восточной дороге до деревни Олинт? — спросил Сегрик, переводя тяжелый взгляд куда-то в сторону.

Аткас незаметно вздохнул. К счастью, глава отряда не собирается его прогонять, по крайней мере, в эту минуту. А там, кто знает, может, и вовсе оставит. Оставит? — молнией мелькнула мысль. Но еще вчера он усмехался, думая о нелегкой судьбе рыцарей, и буквально через несколько часов вот так печется о том, чтобы его не прогнали…

— Так точно, сэр, — поспешил ответить Аткас, видя, как по мере молчания взгляд Сегрика скользит куда-то ближе к его лицу. А заглянуть грозному рыцарю в глаза Аткас вовсе не желал. — Там надо проехать немного дальше по дороге вокруг Орлувина, затем свернуть...

На секунду лицо Сегрика исказила пренебрежительная ухмылка, затем он круто повернулся к парню спиной, обронив:

— Отлично. Будешь показывать дорогу.

Сегрик направился прямиком к своему коню. Огромный и свирепый, тот бил копытом и фыркал на всех окружающих, кроме хозяина и Грего. Проходя мимо Экроланда, Сегрик ногой отшвырнул с пути неведомо откуда взявшуюся лопату и холодно сказал:

— Вижу, хоть что-то полезное есть в твоем бродяжке.

Аткас был уязвлен в самое сердце. Может, он и приворовывал временами, но уж бродягой никто не посмел бы его обозвать! Он никогда не терял крыши над головой, а если и доводилось ему проводить ночь на улице, так только потому, что именно ночью можно подстеречь какого-нибудь пьянчугу и обобрать до нитки.

Грего, одетый в красивую кожаную куртку, добротные кожаные штаны и щегольскую шляпу с пером, смерил Аткаса откровенно уничтожающим взглядом. Аткас невольно посмотрел на свои злосчастные сапоги и мигом покраснел.

Неслышно подошел Экроланд, и, кладя руку Аткасу на плечо, заметил:

— Не огорчайся, парень. Знавал я многих бедняков, которые к старости кушали с золота и командовали сотней слуг. Пусть мы начинаем жизнь с разными возможностями, но если ты представляешь собой нечто большее, нежели сынка богатея, сможешь и добиться поболе остальных. Вот увидишь: ты еще многих по части одежки и манер переплюнешь, надо всего лишь приложить капельку старания!

Листик подмигнул юноше, а рыжий молодой человек враз отвернулся и сделал вид, что усердно подтягивает подпругу, из чего Аткас заключил, что Грего — сынок какого-то знатного человека или богача, и невольно отдал дань благородству Экроланда, который не допустил унижения своего слуги.

***

Наконец, тронулись в путь, растянувшись цепочкой по дороге. Будучи немногочисленным, отряд, однако, представлял собой немалую угрозу для любых сил Тьмы.

Аткас неплохо держался в седле, по крайней мере, для городского воришки. Солемна оказалась покорной и спокойной, и юноша совсем перестал бояться, впрочем, поводья он сжимал достаточно крепко. Так, на всякий случай.

Экроланд ехал впереди, с другими рыцарями, в середке находились священники — Рапен и Элнас, а уж позади тащились оруженосцы. Между священников двое лошадей тянули телегу с клеткой, где лежал на полу Меруэль, в странной позе застывший среди меховых одеял.

Аткас наслаждался дорогой. Он очень редко выезжал за пределы городка: только с матерью в детстве за покупками в деревню, да с Цилой на пикник. Но то было летом или осенью, и никогда — в это время года.

Повсюду лежал снег, даже на дороге его скопилось немало. Однако движение на ней было достаточно оживленным: в этот ранний час Аткас насчитал уже семь повозок, едущих навстречу. Солнце еще не начало припекать, зато уж освещало, так освещало: Аткасу приходилось постоянно щуриться, без этого на белоснежный пейзаж вокруг глядеть было невозможно. Дунул ветер, по земле застлалась поземка, мягко обволакивая копыта коней и скрывая белоснежной пеленой выбоины на дороге. Ехать приходилось вдвойне аккуратно.

Когда же дома совсем перестали попадаться на их пути, сменившись сплошным лесом, восторгу парня не было предела. Он вовсю всматривался в запорошенные снегом ветви елей, пытаясь разглядеть какого-нибудь зверя или птаху, но безуспешно.

Экроланд и Сегрик мрачно смотрели прямо перед собой, совершенно не обращая внимания на прелести солнечного утра. Случай в конюшне наполнил Экроланда холодным возмущением, а Сегрик никак не мог взять в толк, почему его соратник едет, поджав губы, и старается не встречаться с ним взглядом.

— Ты же не его оскорбляешь, — нарушил молчание Экроланд, продолжая вчерашний разговор. — Ты меня оскорбляешь, дескать, не могу я себе выбрать достойного слугу.

— Нет, у меня и в мыслях подобного не было, — возразил Сегрик. — Просто ты славишься способностью не разбираться в людях. Конечно, не твоя вина, что тебе запудрил мозги этот сопляк! Но, Эри, я не хочу, чтобы тебя как-нибудь нашли прирезанным в кровати. Те люди, которых ты собираешь у себя дома... Уж не знаю, как их и назвать. Отбросы общества. Головорезы. Мерзавцы. Квинтэссенция пороков.

— Не надо громких слов, — улыбнулся Экроланд. — Если они отличаются от тебя тем, что у них нет денег и они не нашли места в жизни, а если и нашли, то не очень подходящее приличному человеку, то это не значит, что они дурные люди. Они несчастны — и только. К тому же Престон и госпожа Сакара крайне добродетельны и прекрасно с ними управляются.

— Но почему ты считаешь своим долгом возиться с ними? — нетерпеливо спросил Сегрик. — Есть тюрьмы, рудники, в конце концов... Дело рыцаря — совсем в другом.

Экроланд нахмурился:

— Я считаю, что как раз занимаюсь делом, достойным рыцаря. Священники заботятся о нищих и инвалидах в бесплатных лечебницах и приютах, мы же должны брать на себя остальных заблудших. И тюрьма, а тем паче рудники, тут не помогут.

— Рыцарь — прежде всего охранник! — пылко возразил Сегрик. — Мы должны охранять мир от Тьмы, от последователей Неназываемого, мы должны сражаться и в битвах доказывать право именоваться рыцарями!

— Наш спор бесполезен, — лицо Экроланд омрачилось. — Я думаю, нам друг друга не понять.

— Ты меня, видно, хорошо понимаешь, — насмешливо сказал Сегрик. — Ладно, спрошу твоего, гм, подопечного, сколько нам еще ехать.

Он повернул и трусцой поехал назад. Проезжая мимо повозки с клеткой, рыцарь невольно остановил взгляд на Меруэле. Маг ответил ему пылающим ненавистью взглядом. Рыцарь пожалел, что Рапен не парализовал магу глаза.

Сегрик придержал поводья и склонился к прутьям решетки, всматриваясь в каменное лицо мага, затем невольно перевел взгляд за спину мага, к браслетам, обнимающим худые руки. Меруэль довольно прикрыл глаза, его взор потух.

Ругая себя за проявленную слабость — это надо же, испугался, что вдруг и на этих браслетах есть трещины! — Сегрик подъехал к Аткасу.