Слуги паука 3. Время полной луны

— Сколько времени это займет?— вновь спросил Конан.

— Хоть вы и на конях, но сейчас ночь.— Привратник остановился, поднял повыше факел, который держал в руке, и киммериец почувствовал на лице жар пламени. Он посмотрел на спутников киммерийца, которые за все время пути не проронили ни звука, словно все поголовно были глухими, и равнодушно пожал плечами.— Будь дело днем, и ты не успел бы соскучиться в дороге,— вновь обратился он к варвару — единственному, кто удостаивал его ответом,— а так вы прибудете в Сура-Зуд не раньше полуночи.

Конан пустил своего вороного шагом, так, чтобы проводник их свободно поспевал, но не прошли они и пары десятков шагов, как киммериец вновь увидел висевшее тело и натянул поводья. На сей раз это был обнаженный огромный мужчина, подвешенный за вывернутые руки к кольцу в своде пещеры. Он настолько походил на привратника, что казался его родным братом.

— Этого, похоже, перевозбудили?— зло ухмыльнулся киммериец, на сей раз не почувствовавший и тени жалости.

— А ты весельчак, чужестранец!— Привратник хмыкнул неопределенно, но тут же не выдержал и расхохотался.— Да, Кил перестарался маленько, но тут дело в другом. Этот урод,— тусклые глаза привратника сверкнули ненавистью,— впустил людей без моего ведома!

— Они не знали заветных слов?— поинтересовался Конан.

— Знали, но он не имел на это права! Здесь я главный!— Он рубанул воздух рукой, и киммериец понял, что в этом мире каждая тварь должна четко знать свое место и отступление от этого правила карается смертью.— Он должен был позвать меня, но не сделал этого!

— А ты суров,— отозвался северянин и, как показалось привратнику, уважительно посмотрел на него.

— Иначе нельзя,— снисходительно заметил привратник.— Здесь я главный!— повторил он уже более мирно.— Это должны помнить все, а у кого память плоха, пусть пеняет на себя!

— Тут ты прав,— согласился киммериец,— но это лишь одна из истин.

— Что ты хочешь сказать?

— Тому, кого ты убил сегодня, быть может, было назначено судьбой защитить тебя от смерти завтра,— назидательно произнес он.

— Он подох еще вчера,— довольно осклабился привратник, весьма довольный своей шуткой и остановился. Как видно, дальше он идти не намеревался.— Что скажешь?

Он обернулся к Конану и уставился в синие глаза варвара своими мутными рыбьими зенками. Киммериец пожал плечами и ответил с деланным равнодушием:

— Значит, он мог бы спасти тебя сегодня.

— День уже кончился, чужестранец,— ухмыльнулся верзила.— Ворота закрыты — чего мне опасаться?

— Ну, например, этого.

Конан резко взмахнул рукой, и спрятанный у него в рукаве кинжал пронзил горло привратника. Он непонимающе посмотрел на киммерийца, потом схватился за горло и медленно повалился на камень пещеры.

Киммериец слез с коня и впервые обернулся к своим. Зул сплюнул:

— Наконец-то ты заткнул ему пасть. Еще немного, и я бы не выдержал. Что будем делать?

— Во-первых, всем спешиться. Нас полсотни. Это сила, но мы не знаем, сколько врагов у нас за спиной. Факелы оставим здесь. Освещено лишь пространство перед воротами, и это нам на руку. Действовать придется быстро. Десять человек останутся в резерве. Брун, лучшего наездника оставишь при лошадях. Как только ворота откроются, он должен будет опрометью скакать за подмогой. Остальным останется только захватить ворота и открыть вход.

— Ты рассуждаешь так,— насмешливо заметил Тефилус,— как будто нам противостоит грозный противник, а на самом-то деле за спиной у нас остались только двое.

— Мы видели только двоих,— поправил его киммериец,— но буду рад, если это и на самом деле окажется так.

Они неслышно двинулись вперед. С лошадьми остался молодой парень, явно недовольный отведенной ему ролью гонца. Это же надо — попасть в отряд, опередив многих более опытных и сильных, и оказаться приставленным к лошадям!

Остальные тем временем быстро продвигались назад, к воротам. Шаг их был скор, но неслышен, и освещенное пространство быстро приближалось. Никого впереди не было видно. Лишь откуда-то из глубины пещеры, где еле виднелось тусклое пятно света, доносились приглушенные расстоянием крики и удары плетей.

Вскоре они оказались у самой границы освещенного пространства, и Конан повернулся к сотнику:

— Брун, ты решил, кто останется?

— Стоит ли так усложнять? Послушай, какая тишина,— засомневался тот.— Те крики доносятся издалека. Для нас главное — успеть открыть ворота. Когда все шесть сотен окажутся здесь, сам Нергал не остановит нас!

— Все верно,— согласился киммериец,— но то, что тебя успокаивает, меня тревожит. И мне не нравится как раз эта тишина.

— Хорошо.— Брун не стал спорить, справедливо рассудив, что предосторожность, быть может, и лишняя, но беды от нее не будет.— Шом, ты со своими людьми останешься здесь. Нук, твое дело — ворота. Сдохни, но открой их. Остальные остаются со мной и действуют по обстоятельствам. Вперед!

Они вырвались на освещенное пространство. В паре сотен локтей впереди девушка встрепенулась и встала. Она не знала, зачем вернулись эти люди, но чувство, сходное с надеждой, шевельнулось в ее груди.

Конан подбежал к ней:

— Где стража?

— Здесь, рядом,— быстро зашептала она.— Как только вы начнете открывать ворота, они узнают об этом.

— Много их? — насторожился киммериец.

— Много,— кивнула она.

— Брун, ты слышал?

Конан обернулся к сотнику, и лицо его вмиг посуровело.

— Да,— кивнул тот,— и дело еще хуже. Невольников увели, нам придется самим вращать ворот.

— Кром!— Киммериец сжал чудовищный кулак.— Тогда начинайте! Нет смысла ждать! — Брун кивнул и бросился к своим, а киммериец вновь повернулся к девушке.— Где тот, с плетью?

— Здесь рядом есть комнатенка.— Она кивком указала в сторону ворот, и лишь теперь Конан заметил находившийся почти вплотную к стене темный зев проема.— Здесь нигде нет дверей,— пояснила она,— лишь вырубленные в скале помещения.

— Сейчас я освобожу тебя.

Он лишь успел сказать это, как за спиной его раздался знакомый уже лязг цепей, и негромко заскрипела в опоре массивная ось ворота. Он обернулся. Почти тотчас угрожающе загрохотали чудовищные «лепестки».

— Берегись!— взвизгнула девушка.

Конан мгновенно отпрыгнул в сторону, одновременно развернувшись и выхватив из-за спины меч, но звонко щелкнувший хлыст мгновенно обезоружил его, заставив схватиться за «ужаленную» руку. Сталь обиженно звякнула о камень где-то в темноте, и второй удар ожег спину киммерийца.

— Кром! — взревел он и бросился вперед, на возникшую из темноты проема массивную фигуру, на ходу нащупывая на поясе кинжал и не находя его. Проклятие! Клинок остался в горле привратника! Конан понял, что остался без оружия, но на сожаления не было времени.

Он извернулся всем телом и нырнул под замах, в два шага преодолев разделявшее их пространство. Как раз в тот миг, когда за спиной раздались первые звуки завязавшегося боя, стальной кулак киммерийца врезался в ненавистную серогранитную челюсть. Третьего удара бичом так и не последовало.

Грузное тело обмякло и тяжелым бесформенным мешком осело на пол. Шум боя за спиной все нарастал. Конан сдернул со шнура на поясе экзекутора связку ключей и бросился к девушке. Нужно было торопиться. Киммериец знал, что его ждут. Судя по звукам, бой набирал силу, и каждая пара рук была на счету, а ему еще предстояло отыскать меч.

Наконец ключ заскрипел в давно не смазывавшемся механизме замка, но в это мгновение девушка резко оттолкнула его от себя, и вовремя. Грузный экзекутор споткнулся о падавшего киммерийца и с проклятиями повалился на пол. Конан прыгнул на него сзади и, просунув руку под подбородком верзилы и ухватившись за его плечо, резко надавил своим плечом на массивный затылок. Отвратительный хруст заставил девушку сморщиться. Северянин разжал руки, и тяжелое тело рухнуло на пол, на этот раз навсегда.

Конан бросился к девушке. В следующее мгновение цепь с лязгом сорвалась с ее рук.