Звезда надежды

Скоу, как всегда, сумел раздобыть сухого кизяка и развел костер; скоро он уже разливал чай по кружкам.

— Должно быть, совсем я свихнулась, — бормотала Корриан, прихлебывая чай и глядя на раскачивающийся мост. — И почему, будь оно все проклято, не осталась я в трущобах Драмлина? Теперь мне даже тамошних запахов не хватает!

— Запахов? — переспросила Керис, удивленно моргая. Она однажды сопровождала Пирса, когда тот ездил в Драмлин, и побывала в трущобах в центре города. Обнаружились расхождения между кадастром и современным расположением домов — ситуация, которую церковь сочла нетерпимой не только потому, что она была результатом перемен, но главным образом из-за неудобств в сборе налогов. Картограф был призван для выяснения случившегося и нахождения виновных. Керис запомнила вонь мочи, крысиного помета, прокисшей капусты и плесени, навоза и гнили. Трудно было представить, что кому-то может этого не хватать.

— Ага, запахов. Ничто с ними не сравнится. Ты хоть раз нюхнула, как пахнет в борделе, девонька? Смесь дешевых духов и пота, мужского семени и…

Краем глаза Керис заметила, как Портрон начинает раздуваться, но от нового взрыва возмущения Корриан спас Даврон.

— Все устроено, — сказал он, подходя к остальным вместе с Мелдором и несколькими мечеными. — Я, как всегда, поеду первым. Ты, наставник, — следующий. Всех вьючных животных мы оставим, как обычно, смотрителям, они переведут их, когда я подам сигнал, что мы переправились.

Все это путники проделывали уже не раз, но практика не облегчала дела. Даже просто смотреть, как Даврон переходит мост, ведя в поводу своего упирающегося коня, было мучительно. Мост дергался и прыгал, как живой; веревки казались такими тонкими, а каньон таким глубоким…

Четыре веревки, думала Керис. Всего четыре. К двум были привязаны доски настила, еще две служили перилами. Сетка из более тонких веревок соединяла веревки-перила с основанием. Керис пыталась убедить себя, что перед ней просто дорожка с забором с обеих сторон, и тревожиться не о чем, но поверить в это девушка, как и Хамелеон, не могла.

Путники переправлялись по одному: сначала Даврон, затем Портрон, за ним Корриан, за ней Квирк, который двигался мучительно медленно, и наконец, Скоу. Мелдор пока оставался перед началом моста: он считал своим долгом поговорить перед переправой с каждым животным, успокоить его.

Когда Скоу добрался до противоположного берега, Даврон помахал Керис: теперь пришла ее очередь. Девушка завязала глаза Игрейне, кивнула Мелдору и вступила на мост: «Нельзя думать о том, что там внизу!»

Это было трудно: доски под ногами отделялись друг от друга несколькими дюймами пустоты, и сквозь дыры было видно кипение леу — отвратительный пурпур, самый смертоносный цвет.

«Сейчас же перестань!» — одернула себя Керис.

Она прошла примерно треть пути, когда что-то заставило ее заподозрить неладное. Керис оглянулась; теперь уже было отчетливо слышно, как кричат отверженные — смотрители моста. Все они смотрели вверх. Керис взглянула туда, куда показывали их пальцы.

Птица. Нет, конечно, не настоящая птица — лишенный перьев скат. Он спикировал на мост между Керис и оставшимися на берегу мечеными, потом, развернувшись, пролетел совсем рядом с Керис, вяло взмахивая своими пятнистыми крыльями-плавниками. Два близко посаженных глаза на одной стороне плоского тела на какую-то долю секунды встретились взглядом с Керис. В этих глазах светился ум — и злоба, злоба Дикого.

Керис рванула повод Игрейны и поспешно двинулась вперед. Скат был Подручным — девушка в этом не сомневалась.

При следующем заходе тварь снова пролетела позади Керис; на этот раз она ударила хвостом по веревке, служившей перилами! Хвост ската, мускулистый и сильный, был усажен острыми роговыми пластинами, которые, казалось, излучали испепеляющий жар. Он рассек веревку, словно это была соломинка; ее концы задымились.

От удара мост дернулся и накренился; Керис, отчаянно пытавшаяся заставить упирающуюся Игрейну бежать вперед, не видела того, что произошло у нее за спиной. Когда мост закачался, она хотела ухватиться за веревку, но ее рука встретила пустоту, и девушка чуть не свалилась в пропасть. Керис упала на колени, начала скользить по доскам, когда мост дернулся еще раз, и удержалась только вцепившись в настил. Игрейна с размаху врезалась в нее — и с полным ужаса визгом, болью отозвавшимся в сердце Керис, соскользнула с моста и рухнула вниз.

Керис заставила себя подняться, обеими руками держась за оставшуюся веревку. Игрейна погибла. Кобыла служила Пирсу Кейлену пятнадцать лет. Горе, охватившее Керис, вытеснило страх. Игрейна была нитью, связывавшей девушку с отцом, и вот теперь ее нет, как нет и Пирса… А сама Керис цепляется за полуразрушенный мост, и внизу ее ждет Глубокий… Она резко втянула воздух и посмотрела вверх.

Скат развернулся и возвращался обратно: он целил в ту же часть моста, что и в первый раз. Однако теперь ему оказалось не так легко нанести удар: Скоу с одного берега и меченые с другого начали стрелять в него из луков. Скат взмыл вверх, уворачиваясь от стрел, но потом снова ринулся к мосту.

— Керис! — донесся до нее крик Даврона. — Беги! Девушка оторвала руки от веревки и двинулась вперед, скользя на качающихся досках.

— Не приближайся! — крикнула она Даврону. Невероятным усилием воли она заставила себя не оглядываться, не смотреть на то, что творится позади, не замечать, что справа теперь ничего нет и что ничего не удержит ее, стоит только споткнуться и упасть.

А позади скат одним ударом рассек вторую веревку-перила.

Керис снова упала на колени и вцепилась в доски; мост, словно живое существо, извивался у нее под ногами, норовя сбросить вниз. Теперь ограждения не было ни с одной стороны — только дощатая дорожка, раскачивающаяся и дергающаяся. Керис попыталась продвигаться вперед на четвереньках, не замечая, что всхлипывает от ужаса.

Даврон выкрикивал что-то ободряющее, но в панике девушка не могла разобрать слов. Он все-таки побежал к ней по мосту, не обращая внимания на грозящую ему самому опасность.

В следующий раз скат спикировал совсем близко от Керис, так близко, что она почувствовала дуновение воздуха от его крыльев и увидела яростный взмах хвоста. На сей раз твари не так легко было достичь цели: две веревки, на которых висел мост, были скрыты под досками, — но скат ухитрился попасть хвостом в щель между ними и рубануть по веревке. Она не лопнула сразу; Керис услышала, как со звоном по одной рвутся стренги, и почувствовала, как каждый раз вздрагивает мост.

— Назад! — крикнула она Даврону. Тот рванулся к берегу и успел спрыгнуть с моста; сама она отчаянно вцепилась в единственную уцелевшую веревку. Остатки моста мотались из стороны в сторону, дергались, как взбесившееся живое существо, одержимое желанием избавиться от ноши…

Поврежденная веревка порвалась окончательно, и доски повисли вертикально. Керис услышала собственный вопль. Под ногами у нее была пустота. Она висела, раскачиваясь, и доски били ее по коленям. А внизу все так же бурлила пурпурная леу…

Скат с победным криком нацелился нанести еще один удар.

Керис в панике качнулась в сторону, используя инерцию движения тела для того, чтобы немного передвинуться к берегу, и по очереди передвигая руки. Один раз, два…

«Создатель, долго ли я выдержу?»

Она не видела Даврона и потеряла всякое представление о том, что творится вокруг. Все ее внимание было сосредоточено на собственных руках, на том, чтобы не дать им выпустить веревку.

Раскачиваясь, Керис почувствовала, что ее ноги запутались в остатках веревочного ограждения. Она попыталась высвободиться, но только еще туже затянула сеть.

Скат ударил снова.

И снова.

Когда он развернулся для третьего удара по последней оставшейся веревке, в глаз ему вонзился нож — нож Даврона. Визжа от боли, тварь, кувыркаясь, полетела вниз, в леу, но причиненного урона оказалось достаточно: веревка была почти рассечена.