Бастард (СИ)

— Приветствую вас, — он в вежливом поклоне склонил голову.

Во второй раз он своей ошибки, повторять не собирался. Конечно, мог бы начать сразу же с вопроса, без приветствия, которое в данной ситуации было простой формальностью, в которой совсем не было необходимости. Мог, но почему–то не хотел, либо в нём снова заговорил дипломат, которым он являлся, что всё–таки давало мне надежду на то, что всё разрешится мирно, без кровопускания, но мрачные злые лица жрецов и всё такие же бесстрастные маски гильдийцев почти сразу же задавили её. Ненадолго воцарилось гнетущее молчание, ставшее преследовать нашу компанию уж что–то слишком часто, а это не могло не беспокоить, хотя вряд ли сейчас было самое подходящее место и время для того, чтобы думать об этом. Можно заняться, конечно, как–нибудь на досуге, но точно не сейчас. Хоть и не факт, что этот досуг для меня вообще наступит когда–нибудь, но, помните, я всё ещё надеялся, а эта надежда подпитывалась верой в силы моего остроухого друга, который тем временем обводил всю эту разношёрстную братию взглядом своих красивых зелёных глаз.

— Что же, не хотите отвечать, пренебрегая законами вежливости? Ваше дело, которое, должно быть очень важным, если вы осмелились преградить нам путь, — то, что Нартаниэль слегка нахмурился, вряд ли могло сулить хоть что–то хорошее, но это, как оказалось, их совершенно не смутило.

— Да как ты смеешь, иноземное отродье, в таком тоне разговаривать с посланниками воли Богов? — тут взвился самый противный и самый злой старик из тех, что, к несчастью, пришлось сегодня лицезреть так близко. — Мы здесь…

— Прошу говорить со мной в более уважительном тоне, иначе, видимо, мне всё же придётся напомнить, кто я такой, — не терпящим возражений тоном проговорил эльф и от его голоса у меня по спине пробежали мурашки, а воздух будто бы наэлектризовался. Кажется, это почувствовал не только я, потому что Рилиан тоже вздрогнул в седле, а жрец тут же сбавил обороты, хотя всё ещё был зол. Очень зол, а потому вряд ли разумен.

— Я знаю, кто ты, Бартасов эльф! Ты связался с мятежниками, которые смеют посягать на священное право правления королей Ланда, поэтому все твои права и неприкосновенность уже ничего не значат. Ты теперь такой же мятежник и безбожник, как все остальные, кто пошёл за этими «храмовниками», — последнее слово старик выплюнул, будто бы это было какое–то жуткое ругательство, — а, значит, и судить мы тебя будем так же, как и всех остальных!

— То есть вообще не судить, так я понимаю? Это, кажется, в вашем стиле — без следствия и доказательства вины бросать в темницы и там пытать? Отличный способ, надо сказать, чтобы заставить человека сознаться во всех грехах, даже тех, которых он не совершал или тех, которые вас не касаются, — всё–таки я решил заговорить, потому что раздражение и отвращение к этому старому хрычу в глупой робе пересилило во мне страх и беспокойство.

— О, а ты ещё хуже всех остальных. Ты ещё посмел…

— Хватит этого дешёвого спектакля, — на этот раз старика прервал уже не эльф, а один из гильдийцев, который, по–видимому, хотел перейти сразу к делу, избежав перед этим каких–либо продолжительных дискуссий о праве и морали, вот–вот готовых тут разразиться.

— Это действительно будет лучше всего. Что вам нужно от нас? — обратился эльф к этому человеку, поняв, что от жреца он вряд ли добьётся хоть чего–то, кроме верещания. Я уже догадывался, какую роль ему придётся тут выполнять. Причём не сейчас, а в будущем. Тут же он являлся таким же важным, как куст или дерево.

— Вряд ли имеет смысл снова начинать ходить вокруг да около. Вы объявлены личностями, которые могут быть опасны для королевства Ланд. Нам приказано вас ликвидировать по этой причине и ни в коем случае не дать добраться до места, куда вы собираетесь, хоть нам и неизвестно, что это за оно.

— А если мы будем оказывать сопротивление? Так, чисто теоритически вы предполагали такую возможность? — в моём голосе была издёвка. Вряд ли можно описать, каким титаническим трудом мне удалось её добиться, сделав при этом так, чтобы слова не застряли в горле, как комок шерсти.

— Я бы не советовал вам этого делать, потому что тогда нам придётся убить вас.

— А так вы не собирались этого делать? — а вот сейчас моё удивление было искренним настолько, насколько вообще оно может быть искренним.

— Ликвидировать не всегда значит убить. Остаток жизни вы проведёте в темнице.

— Ха–ха! Вот это предложение, так предложение! Даже невооружённым взглядом можно увидеть выгоду для себя и для своих товарищей!

— Я не советовал бы так саркастично к этому относиться. Я уже сказал, что вас ждёт, если будете оказывать сопротивление.

— Забавно, казалось, ещё совсем недавно ваш Глава посыла меня с каким–то заданием, говорил, что у меня неограниченно время и полная свобода действий.

— Нет нужды посылать кого–то за ценной вещью, если сам можешь до неё дотянуться.

— Это он попросил передать?

— Да, с наилучшими пожеланиями.

Если бы не маска и его по–прежнему мёртвые глаза, то я готов был поклясться, что на его лице сейчас противная усмешка искривляет губы. Он сделал шаг вперёд, я уже хотел было слезть с коня и, так сказать, покориться своей несчастливой судьбе, снова отправиться в ненавистные казематы Гильдии Сейрам, но что–то заставило меня специально замешкаться на секунду, а после я уже и вовсе ничего не собирался делать, потому что заметил, как в седле напрягся эльф. Как окружающее пространство прямо–таки завибрировало от концентрирующейся с помощью его воли природной магической энергии. Я, конечно, заранее почувствовал, что Нартаниэль не даст просто так взять и увести себя в темницы, но уж слишком долго он что–то тянул с хоть какими–то действиями. Причина этого была проста, как схема изготовления бумажного самолётика: у него была любящая семья, пусть и не слишком большая, но она у него была, был и собственный дом, в отличие от меня, у него ещё оставалось то, ради чего стоило каждый раз идти обратной дорогой, ради чего работать и рисковать своей жизнью. Я знал, что мой друг любил свою жену и души в ней не чаял. Знал, что ни за что не оставит её одну, без защиты при живом муже. Поэтому собирался либо вырваться из цепких лап гильдийцев, либо умереть прямо здесь и сейчас, но в любом случае попытавшись сделать хоть что–то, потому что без этого он не смог бы даже смотреть в глаза своим родным. Да и ему не давало покоя то, что сейчас рядом с ним ещё и я, его друг, а также почти незнакомый ему молодой Рилиан, который вряд ли смог бы один выстоять против стольких идеально подготовленных бойцов из Гильдии. Жаль только, что ему не удалось утаить от этих людей, устроивших на нас засаду, сотворение заклинания. Они это ощутили, что и не мудрено на самом деле, потому что эльф действительно собирался применить что–то на действительно мощное.

— Я снова вам напоминаю о том, что не стоит оказывать сопротивление. К тому же в вашем положении.

— И чем же моё положение отличается от положения моих товарищей? Кажется, мы все в одинаково невыгодной ситуации. Или я ошибаюсь? — взгляд эльфа пронзил гильдийца так, что мне показалось, будто бы он сейчас рухнет замертво, но человек даже не дрогнул, хоть и не посмел взглянуть в два зелёных омута. Видимо, слухи об эльфах в нём всё ещё были сильнее профессионализма. Хотя тут нечему удивляться. С людьми это случается чаще, чем с кем–либо. Мы слишком верим россказням и бредням, давая им затуманить наш светлый разум.

— Намного хуже, чем вам думается. Помните, вы всё ещё являетесь послом и если нападёте, то это уже будет прямым нарушением договора. Вряд ли ваши короли захотят рисковать и защищать вас после такого. Они отдадут вас под наш суд или заберут и будут судить уже там. Я слышал, что из–за этого позор ложится на весь род, включая и предков. К тому же вряд ли он будет так же снисходителен, как наш.

На какое–то мгновение мне показалось, что эльф вот–вот готов насмешливо улыбнуться, поджать губы, отвернуться в сторону, опустить и потупить взгляд, жестоко усмехнуться — в общем, сделать хоть что–нибудь, говорившее о тех эмоциях, что вызвали в нём слова гильдийца. Но я ошибся. Что–то я слишком часто стал ошибаться, но, как я всегда себе говорил: «Трудно предугадывать действия того, кто живёт вечно!». Так случилось и в этот раз.