Убывающая луна: распутье судьбы

— Вы так и не расскажете мне, почему изменили отношение к Миреле? — прищурился Тазраш.

— В свое время, мой друг, в свое время, — маг похлопал герцога по плечу, игнорируя его презрительную гримасу.

6 ухгустуса, Беероф

Мирела въехала в Беероф ближе к полудню. Прошло два дня, а столько всего изменилось в ее жизни. Отцу Иавину герцог Тазраш тоже приказал ехать в Беероф с лордами, принцесса не успела и словом перемолвиться с ним. Она осталась совсем без поддержки. К тому же Даут не разрешал ей побыть одной даже в часовне. Он запретил отсылать от себя Закию. Принцесса не могла с ним бороться, ее положение стремительно ухудшалось.

В последний день пребывания в замке она вновь пошла в часовню, но вместо горничной к ней неожиданно присоединилась графиня Зулькад. Даут позволил, чтобы вместо служанки, за принцессой присматривала знатная леди. Им дали около двух часов, пока слуги делали последние приготовления к отъезду.

Мирела упала на колени в центре комнаты, надсмотрщица стояла где-то позади, у выхода. Никогда еще принцесса не молилась так горячо. Она уже не верила в то, что ей удастся спастись. Если брат и получит письмо, вряд ли ему позволят вмешаться. Из лордов, приезжавших к ней, лишь в Фирхане она увидела сочувствие — этого слишком мало, чтобы защитить ее. В том, что судьи и свидетели будут подкуплены — она не сомневалась…

…Время, отпущенное ей, подходило к концу, когда внезапная слабость охватила девушку. Она не хотела никуда уезжать, хотела остаться в часовне до конца своих дней, в полумраке, под взглядами святых, где никто не угрожал, никто не унижал ее, где можно было побыть в тишине, наедине с Богом. Мир за пределами часовни пугал до тошноты, на глаза наворачивались слезы.

— Я так надеялась, что вы сбежите по тайному ходу, — раздался голос за ее спиной. Мирела забыла о графине безмолвно и недвижимо стоявшей у входа. Ей казалось, что она одна. Убедившись, что принцесса предпочитает хранить молчание, женщина продолжила. — Эль-Элион видит: я не говорила Дауту о возможном побеге, тайный враг выдал вас, я ничего не могла с этим поделать, — она так и не дождалась ответа. — Я слабая женщина, вынужденная защищать сына и себя от разорения. Роль тюремщицы я не принимала добровольно, но и отказать королю не могла. Я хотела бы, чтобы вы, ваше высочество, не держали на меня зла.

— Я простила всех, — тихо откликнулась Мирела. — Эль-Элион так учит нас, а я, возможно, скоро увижу Его. Я простила и вас, — она встала с колен и повернулась к графине Зулькад.

— Спасибо, ваше высочество, — слабо улыбнулась графиня. — Если бы я еще могла попросить прощения у графа Бернта за то происшествие в тайном ходе. Когда Щутела столкнулся с ним, то в темноте не узнал. Они бились на мечах, а я стояла в одной из ниш и мучилась от страха, не зная, чем закончится поединок.

— Щутела дрался мечом с графом Бернтом? — поразилась Мирела.

— О, люди плохо знают моего защитника, — невесело рассмеялась женщина. — Он умело притворяется неповоротливым и недалеким… А ведь когда-то он дослужился до десятника на войне с Энгарном. Он служил под началом моего мужа, а потом посвятил себя заботе обо мне. Но это неважно… В ту ночь, когда мы случайно обнаружили чужого в тайном ходе… Мы не могли выпустить его, и Щутела напал. Но вскоре я поняла, что мой храбрый солдат дерется с аристократом. Кто еще всегда носит с собой меч, да еще так хорошо им владеет? А потом я поняла, что это наш сообразительный и беспокойный Рекем Бернт. А его я не хотела убивать. Тогда я схватила Щутелу за руку, увлекая за собой в нишу… Мой отец состоял в ордене магов. Кстати, вы никогда не слышали, ваше высочество, что раньше в церкви Хранителей Гошты были женщины-духовники и женщины-маги. Отец мне рассказывал. Он очень жалел, что у него нет сына, а потому пытался обучить кое-чему меня. И у него получилось. По крайней мере, я могла защитить себя. Поэтому лампа графа Бернта погасла вовсе не случайно. А после я усыпила его. Потом мы открыли ход в часовне, чтобы он мог выйти, когда очнется. Однако Рекем побоялся возвращаться тем же путем. Он ведь не знал, что мы не враги ему. А я не находила себе места, боялась, что убила его… Но, слава Богу, все обошлось. Он нашел другой выход… Я не могла открыться никому. И с вами говорю потому, что мы расстаемся навсегда. Мне очень хочется, чтобы вы поняли меня: я не могла поступить иначе, мой муж умер, и сын — единственное, что у меня осталось, ради него, мне приходилось притворяться злой и жестокой, но я не желала зла ни вам, ни Рекему… — голос графини дрогнул, и она умолкла. Справившись с болью, вновь заговорила. — Я очень надеялась, что Бернт использует этот ход, чтобы спасти вас. И я не ошиблась. Он ведь приходил к вам?

— Да, приходил. Но я отказалась бежать. Мое место здесь.

— Бедная девочка… — вырвалось у графини. — Простите, ваше высочество. Я не знаю, что у вас за судьба, но мне так хочется, чтобы Эль-Элион помог вам выстоять, чтобы Он сохранил вашу жизнь. Жалею, что так и не смогла выяснить, кто вредил вам в моем замке. Кто помогал умертвию отравить вас, — да, я знала, о чем вам говорил Рекем. Но ничем не могла помочь…

Громко постучали. Графиня торопливо подошла к двери. Слуга Даута, чуть склонив голову, произнес.

— Пора ехать, госпожа.

— Я иду, — проходя мимо, принцесса незаметно сжала ладонь женщины. — Прощайте, графиня.

После этого странного разговора сразу стало легче. Признание женщины, которую она считала своим врагом, дало силы справиться с собой, дало мужество идти в мир, чтобы встретиться с множеством врагов.

Переодевшись в дорожное платье, Мирела приказала горничной снять элий со стены и понесла его сама. Закия может что-то сделать со святыней, с нее станется.

Прижимая элий к груди, она в последний раз прошла коридорами замка, не оглядываясь, не смотря в глаза слугам, почтительно кланяющимся ей, не прощаясь. Мирела полностью погрузилась в свои мысли, готовя себя к тому, что ей предстояло совершить.

Но во дворе она не смогла сразу скользнуть в карету. Ее ожидали. Равнодушным взглядом она окинула двух дворян — мужчину лет пятидесяти и молодого парнишку. Хотела миновать их, но задержалась, когда они опустились на колено.

— Ваше высочество… — произнес старший. — Позвольте сопровождать вас в Беероф. Граф Тевах к вашим услугам.

— Встаньте, граф, — принцесса произнесла это так властно, что ее немедленно послушались. Теперь она разглядела, что на плече у обоих тоже сверкал вышитый золотом элий. — Зачем вам сопровождать меня? Это ваш сын?

— Да, это мой наследник Чанер. Он послан нам Эль-Элионом. Поздний ребенок. Графиня Тевах присоединится чуть позже… Мы все хотим сопровождать вас в Беероф. Мы не позволим вас казнить.

— Вы добрые люди, — Мирела едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Но надо быть твердой. Надо. — Я благодарю за ваше доброе побуждение, — как можно уверенней произнесла девушка, — но не могу принять вашу помощь. Я могу рисковать своей жизнью, но не вашей.

— Так жизнь наша, ваша высочество. И мы можем поступать с ней во славу Божию. Мы едем с вами, и будь что будет. Если вас казнят, нам все равно долго не жить. Так лучше вместе. А там, кто знает, может, и побоятся всех.

Миреле пришлось выдержать паузу, чтобы чувства утихли, и она могла ответить спокойно.

— Я благодарю вас, граф. Вы не представляете, как много значит для меня ваше участие. Вы проводите меня ровно столько, сколько посчитаете нужным. Если вы покинете меня у Беерофа, вы поступите разумно, — она жестом прервала собиравшегося возразить графа. — Вы должны думать о жене и сыне. Едем, — она направилась к карете, граф и его сын вскочили на коней.

Это оказалось только началом. Новость о том, что ее будут судить в Беерофе, распространялась быстрее пожара. С каждым замком, с каждым городом которые она проезжала, к ней присоединялись дворяне. Люди, которых вдохновила смелость принцессы, которые были готовы защищать ее и умереть с ней.