Беглец

— Наверное, просто брежу от усталости, — вслух сказал Дарий и, пошевелившись, разбудил Йарру.

— Ой, уже утро, Дарий? Нет, лежи, не шевелись. Девушка чмокнула его в щеку, закрыла ему глаза руками, а потом Дарий почувствовал, что они расплетаются. Он торопливо скинул с глаз ее кисть, и увиденные им последние фазы движения Арахниды заставили ветерана грязно выругаться.

— Что, не нравлюсь? Закрой-ка глаза, дорогой, и терпи.

Дарий почувствовал, что с нечеловеческой силой пальцы Арахниды впились ему в макушку, а потом рванули голову. В позвоночнике вновь раздался какой-то пугающий треск, а потом Йарра, не открывая ему глаз, несколько раз перевернула его.

— Ну, ничего не болит?

Голос казался голосом нормальной заботливой женщины, но Дарию вспомнилось все от страшных легенд про сектантов до тени на стене пещеры и невозможного движения, с помощью которого Йарра даже не спустилась, а как-то вытекла с их ночного ложа. Кроме того, хотя голова гудела, словно с похмелья, он помнил и кое-какие детали ночи, которые, знаете ли…

— Нет. А у тебя? — Мстительно спросил он. Нормальная девка из Долины дала бы ему по морде, но перед ним была Арахнида, почти не человек. То, что она стала несколько часов назад женщиной, кажется, не стало особенным событием. Она мыслями блуждала далеко от пещеры.

— Теперь ты сможешь идти за мной. Конечно, не сейчас, и даже не сегодня, но сможешь. Думаю, кости и сухожилия выдержат, если сейчас все нормально. Впрочем, тебя еще надо осмотреть. Сейчас я сбегаю к тому озерцу, искупаюсь, и осмотрю.

Она вскочила, и побежала. Дарий с трудом добрался до потухшего костра, и принялся раздувать огонь. Обычно, после ночных развлечений ему страшно хотелось есть. Сейчас этого не было и в помине. Впрочем, некоей волшебной легкости в членах он также не ощущал. Напротив, у него болело все. Буквально все, от мест старых переломов до локтевого сгиба, от поясницы до каких-то мышечных волокон в подъеме стопы, о существовании которых он и не подозревал до этой пещерной любви.

Он смутно помнил, что за ночь Йарра несколько раз убегала из палатки, говоря что-то об осточертевших ему витальных силах, а на Дария в эти минуты нападало странное оцепенение. Он не мог связно мыслить и даже шевелиться, словно пойманный в клейкую паутину и спеленутый в кокон.

У Распознающего был грешок: наутро он любил вспоминать разные подробности интимного свойства, как бы переживая любовную истому дважды, второй раз в своем сознании.

Каждая ночь, проведенная с женщиной, обогащала его, делала опытнее. В любви, как и в ратном деле он был воином. А воин из каждого сражения, все равно проигранного или выигранного, выносит новые приемы, способы владения оружием, иные полезные навыки. Все это закреплялось в сознании и мышечной памяти, позволяя окунуться в следующую схватку с большим арсеналом сил и средств. В этот раз ветеран не помнил ничего, кроме ощущений совершенно непонятного свойства. Например, Дарий стал ощущать движение своих лопаток при малейшем шевелении руки. Совершенно не вспоминался момент из прошедшей ночи, когда он это прочувствовал. Ну как к этому было относиться?

Пока питомец сгинувшей Школы пытался разобраться в себе, появилась Йарра. Она выглядела свежо, и больше не собиралась стесняться мужчины. Не одеваясь, она села на кучу своей одежды, и потянула руки к костру.

Некоторое время они молчали. Наконец Арахнида сказала, словно вспомнив о чем-то:

— Зря ты оделся. Снимай все. И не корчь мне рожи. После такого вливания ты можешь серьезно заболеть, если в теле у тебя есть какие-нибудь заторы. Правда, не умрешь голодным, и то хорошо.

Дарий, конечно, не ожидал, что Хозяйка Урочища кинется ему на шею, размазывая по бороде сопли и слюни. Но вот такое…

Меж тем существо, ставшее не без его помощи весьма привлекательной молодой женщиной, осматривало его наготу с таким видом, будто деревенский костоправ козу, свалившуюся в овраг.

— Ну что, нашла свои заторы? — Ворчливо спросил он через некоторое время.

— Помолчи. К колену следует приложить снег, или холодную землю, и все время менять, а то распухнет. Локоть я тебе не повредила, а вот с ребрами, похоже, перестаралась. Бывает, по картинкам не всякий хорошо научится. Сосуды в глазах все полопались, но это так и должно быть, очевидно. Словом, сегодня никуда не идем.

С этими словами Йарра вздохнула, и принялась одеваться. Дарий, тупо глядя в огонь, принялся заниматься тем же самым. Он как раз заканчивал бурчать себе в бороду обещание никогда не заниматься этим с бабами, когда Арахнида вдруг подскочила к нему, и поцеловала в щеку. Поцелуй был скорее братским, чем поцелуем благодарной любовницы, но лед на сердце Дария вдруг растаял без следа. Он собирался что-то сказать, когда вдруг перед глазами у него все поплыло, и мужчина едва не рухнул в кострище.

Следующие сутки он помнил смутно. Его бил жар, по мышцам бежали судороги, лицо кривилось от конвульсий. Дарий задыхался, и Йарра, сидя рядом, с озабоченным лицом делала ему искусственное дыхание, словно только что извлеченному из воды утопленнику, в котором еще теплилась жизнь… Но кошмар кончился так же быстро, как и начался. Распознающий сел и огляделся. Юная Арахнида спала рядом, положив под голову последнее полено, оставшееся от их запаса дров. За входом в пещеру угадывалась ночь. Мужчина отвязал от своего колена тряпицу, в которой лежала горсть влажной земли, оделся, и тихо вышел.

Есть не хотелось. Но то была не обычная сытость, сопровождаемая отрыжкой и тяжестью в желудке. Он просто не нуждался в пище, но при этом ощущал себя сильным и бодрым. В теле была необычная легкость, словно годы и годы тяжелой службы Распознающего вдруг упали с плеч, и были унесены ветром тундры. Желая проверить, на что он годится, Дарий поднял увесистый камень, и метнул его вдаль. Камень с неожиданной силой устремился во тьму, и плюхнулся в озерцо, из которого они брали воду, уже подернувшееся легким ледком. Раньше ему ни за что было бы не докинуть туда этот базальтовый обломок. Дарий несколько раз подпрыгнул, и едва не размозжил себе голову о высокий свод над входом в пещеру.

— Вот это да.

— А ты думаешь, что двигало первыми Арахнидами, когда они оставили тропы людей, и двинулись по пути постижения силы?

Йарра стояла рядом, и счастливо щурила слегка припухшие после сна веки.

— Жаль, что тебе нельзя часто прибегать к таким вливаниям. Иначе мы просто разрушим твой организм.

— А нельзя… это… то же самое, но без всяких энергий?

Йарра повернулась к нему, и испуганно посмотрела в глаза.

— А ты… правда хотел бы?

Их дальнейшее продвижение стало стремительным. Они шли по тундре, буквально пожирая пространство. Дарию казалось, что у него на ногах выросли крылья. Без усталости и длительных привалов они шагали и шагали по безжизненным равнинам, в состоянии какой-то светлой одержимости. Меж тем вокруг появились все признаки севера. По ночам завывала стужа, и любовники спали обнявшись, словно овцы в куче сена накануне Зимнего Солнцестояния. Снег шел каждый день, но у него еще не появилась власть покрывать землю. Однако поиски дров превратились в фактор, который существенно замедлял продвижение вперед. Но без огня они бы погибли. Поэтому каждый вечерний привал начинался намного раньше, чем того требовала дорога, и путники искали в морозной крупе, присыпавшей мхи и чахлую траву, кусты и карликовые деревья, которые напоминали пышные леса Долины не больше, чем местные песцы гигантских порождений Урочища.

— Ты замечаешь, что и эти синие собаки, и вот эта мышь… они словно бы из сказок о далеком прошлом?

Йарра задумчиво смотрела на горизонт, покрытый низко висящими темными тучами. Дарий добавил, указывая руками вверх:

— А птицы? Раньше я думал, что они кажутся маленькими, потому что не опускаются к земле из поднебесья. Но вон та чайка, она…