В тени монастыря (СИ)

- Я тоже.

Действительно, история была донельзя странной. Алтемье вместе с загадочным посетителем, удалось неведомым образом выбраться из запертой квартиры - точно также, как сталкинский механик умудрился просочиться куда-то из вокзальной уборной. Нет, это не совпадение, если только...

- Может быть, Акира проглядела?

- Эта? Исключено, - уверенно ответила Илка, - ты просто не видел, там целый наблюдательный пост оборудован. Погоди-ка...

Илка остановилась, выудила из-под свитера кожаный мешочек, прикрыла глаза, что-то прошептала и просунула в горловину пальцы, нащупывая подходящую Кость. Да, "История и темное колдовство Тролльих земель" Тагра из Нимца определенно помогла ей - из предсказаний Илки ушла театральность и наигранность. Она больше не работала на публику, не повторяла движения и интонации своей бабушки - она была с волшебством наедине. Покрутив в руках вытянутую кость, она сказала:

- Это Кузнец.

- Кузнец? В смысле, ее похитил кузнец?

- Может, конечно, и так случиться, но это слишком просто. А может, она находится там же, где кузнец... или, - Илка наморщила лоб, - или видит вокруг себя то, что видит кузнец. Что окружает кузнеца? Инструменты. Железо! Да, именно, железо.

- Решетки.

- Да, может быть... Хотя...

- Это достаточное доказательство, я считаю. Заточение.

- Нет, нет... "Заточение" - это слишком мрачно для той кости. Я бы сказала, что тюрьму может означать Мудрец, который сидит, понимаешь? А это... Не тот аспект.

- Да брось, - с некоторым пренебрежением отозвался Ярин, которого вдруг разобрала досада. Сам же купил ей эту книжку, а теперь она мне мозги пудрит какими-то аспектами, - все сходится. Алтемья в заточении, и поместила ее туда Церковь. Кому еще могут удасться такие фокусы? Конечно, в воздухе Алтемья не растворилась, просто церковник вывел ее, наведя на Акиру морок. И на вокзале также.

- Может быть, - с ноткой обиды отозвалась Илка, - но мне так не кажется. Может, я ошибаюсь. Ладно, тут мой поворот, мне пора домой.

Попрощавшись, Ярин некоторое время смотрел ей вслед. Илка была все еще так неуверена в своем таланте! Ему бы следовало быть поделикатнее, хотя ничего обидного он не сказал, просто тон был немного резким. Решив извиниться в следующий раз, парень, погрузившись в свои мысли, пошел в общежитие.

Итак, Церковь. Но почему? Зачем? Что объединяло всех троих? Орейлия была знатного рода, двое других - нет. Механик не ладил с начальством, а у женщин и начальства-то не было. Но... все трое были чародеи. Могло ли это стать причиной?

Что ж, возможно. Империя возникла из противостояния Церкви с последователями Владыки, и с тех самых времен за волшебниками тянулась дурная слава. Простой люд привык именовать их ведьмами, чернокнижниками, идолопоклонниками: никак не мог простить им порабощение Сегая под знаменами Владыки. Ведь колдуны создавали не только тракторы, поезда и другие полезные штуки, но также и арбалеты, и боевые колесницы. После завоевания они использовали свои силы для личного обогащения, а не для народного блага - и Орейлия тоже была в этом, как ни крути, повинна. Именно про эту собственническую, ростовщическую жилку писал Латаль в своих трудах, верно угадав чаяния простых людей. И Империи так и не удалось перевоспитать чародеев. Вот и Ярин не хотел перевоспитываться - примкнув к черному братству и работая в "выгребной яме" вместо официального, распланированного Церковью производства, он чувствовал себя таким свободным, таким счастливым!

Император Тарешьяк пытался избавить чародеев от их гнилой сути своими методами, ссылками и казнями - в ответ колдуны принялись мстить. Они ломали машины, проклинали поля и скот - именно в этом была причина разрухи, наставшей после Освободительной Войны. По крайней мере, так говорили на церковных проповедях. Всех выслали и перевешали, конечно, так что при императоре Галыке пришлось набрать новых, из простых, не испорченных семей. Эти уже не вредили открыто, но - вот ведь удивительное дело! - по-прежнему были недовольны. И, опять же, не сказать что безосновательно. Чародеям, чтобы они не задавались, платили меньшую зарплату: Ярин, например, потерял в деньгах, когда отказался от рабочей профессии и перешел в подмастерья к Эжану, хотя нарезать болты мог каждый, а с тонкими механизмами справлялись единицы. За свое изобретение Ярин получил премию, которой хватило лишь на покупку зимних вещей - и все! Идеи и творчество волшебников были ограничены планами, приказами, распоряжениями и сотнями церковных служащих, приглядывающих за ними. Оттого-то и вырастали, как грибы после дождя, цеха черного братства по всей Империи. Может быть, церковники решили, наконец-то, это прекратить? И начали с Алтемьи? Что ж, все возможно.

Проблема была в том, что церковь так и не смогла уравнять чародеев с остальными, обезличить их. Легко сделать общество равенства из простых людей: распределить между ними работу, деньги и товары согласно плану, примерно поровну - и готово дело. Законы Империи гарантировали, что у каждого приблизительно равная собственность - одежда да хозяйственные мелочи. Даже дома не принадлежали жильцам, а выдавались государством - и потому продать, скажем, квартиру было нельзя, только обменять. Садовые участки также распределялись в порядке очереди, были строго ограничены в размерах, и тоже не принадлежали своим обладателям в полной мере: каждый был обязан собирать с них определенный урожай, а строительство многоэтажных и отапливаемых домов запрещалось, чтобы никто не понастроил себе вилл да дворцов. Равенство! О пароходах, паровозах и фабриках и говорить нечего - все это принадлежало Империи. И это вполне работало с обычными людьми, чья личность, по сути, складывалась из принадлежащих человеку вещей. Но при этом, к величайшему раздражению Церкви, у некоторых было нечто, гораздо более ценное, чем вещи - колдовской талант. Он не поддавался распределению и учету, и всегда оставался со своим хозяином. Этот талант не желал примиряться с идеями всеобщего равенства.

Итак, мотив у Церкви действительно был. Но как все-таки Алтемья выбралась из квартиры, а сталкинский механик - из уборной? Морок? Ярин сказал это, не подумав, и был совсем не уверен, что это возможно. В книгах ничего об этом не было сказано. С другой стороны, в книгах ничего не говорилось и о том, чтобы отпирать замки ударами кулака. Вполне может статься, Церкви известен какой-то фокус... специально для этих целей? Это выглядело натяжкой. Да и вообще, зачем устраивать весь этот цирк, если можно прислать двух солдат и произвести арест по всем правилам? Зачем Алтемья забрала с собой книги, а Орейлия - Штрельмский сундук? Едва ли им это понадобится в Монастыре, если, конечно...

Ярина пробрал холод.

Если они не должны были там работать. В неволе. Под арестом.

Кузнец, помимо того, что был окружен железом, еще и работал. Все сходится.

Могло ли кому-нибудь придти в голову что-то подобное? Арестовывать провинившихся чародеев, и затем принудительно отправлять их на работы в Монастырь, силой и шантажом ставить их силу на службу народу?

Ярин сам не заметил, как подошел к общежитию. Ему нужно подумать. Ему нужно поговорить с кем-нибудь, с мастером Ритцем, наверное, с кем угодно. Это было очень серьезно. Если он прав, то над Черным Братством нависла смертельная опасность! Он поднялся на свой этаж и прошел в комнату, даже не заметив, что дверь не заперта. Его уже ждали: Калыта, Жирка и двое стражников, которые, едва парень пошел, подхватили его под руки и потащили в черный решетчатый фургон, стоящий чуть поотдаль от подъезда.

***

- Так зачем, говорите, вам этот замок? Нехорошо выходит, отгораживаетесь от соседей... Вам есть что скрывать?

Ярин уже битых два часа сидел у дознавателя в угрюмом, прокуренном кабинете, грязно-салатовые стены которого были увешаны приблизительными портретами разыскиваемых преступников. Вот вроде полно работы должно быть у него, чего он ко мне пристал? На покосившемся столе, отделявшем Ярина от дознавателя, лежали вещественные доказательства: рыбья чешуя, которую Илка выбросила после готовки, "История и темное колдовство Тролльих земель", зимняя шапка и сапоги, и этот самый врхский замок, выломанный из двери комнаты Ярина. Плитка и холодильник стояли рядом, а Яриновы наручные часы почему-то красовались на запястье следователя.