Цветущий Омут Конохи. Книга первая: Семечко (СИ)

Джирайя то ли знакомился с местностью, то ли просто привык ходить какими-то замысловатыми петлями — но протащил он нас буквально через весь городок. Не знаю, близость к Конохе сказывалась или еще что, но у меня сложилось впечатление, что Отофуку живет торговлей и путешественниками. Не курортный город, конечно, но вот эта толчея даже какую-то ностальгию вызывает. Так и кажется, что увидишь в толпе кого-нибудь знакомого — да хоть госпожу Шиджими с ее чересчур умным котом. Скорее всего, дорога из столицы в Коноху через Отофуку ведь проходит. А вон та шикарная шевелюра и вовсе выглядит очень знакомой…

Хм.

— Джирайя-сан, я отлучусь ненадолго? Тут такие торговые ряды!

Рядом с хлопком возник клон. По-хорошему, его бы и отправить гулять — меньше опасность, что возьмут в качестве заложника, — но я побоялась, что теневика развеют, банально зацепив в толпе. Да и купить что-то нужно будет хотя бы для отвода глаз, а доверять клону деньги по этой самой причине не хочется. А так хотя бы не придется искать, где они решат остановиться.

— Сакура-чан, купи и нам сладостей! — Наруто тут же полез за кошельком.

— Потом сочтемся, — махнула рукой я, ввинчиваясь в толпу.

Санин, кстати, возражать не стал. То ли настолько держит ситуацию под контролем, то ли не считает меня ценным заложником… отпустил, и ладно. Правда, за время этой заминки нужная шевелюра затерялась в толпе, но ничего, поищем. Заодно и куплю чего-нибудь.

Всякого мелкого и не сильно дорогого товара тут и в самом деле оказалось валом. Я почти сразу купила заказанные сладости — охаги* для Наруто и конфеты со вкусом помидоров для Саске. Не знала, что такие бывают, попробовала даже — они действительно со вкусом помидоров! Себе я взяла пакетик вяленого крабового мяса — не такое уж распространенное лакомство в Конохе, мы ведь не на побережье. А Джирайе, хихикая, приобрела местный плейбой. Правда, пришлось отойти в сторонку и наложить на себя хенге парня постарше, иначе мне вряд ли бы его продали, но чего не сделаешь ради прикола над ближним?

*охаги — рисовые пирожные, украшенные бобовым джемом или кунжутом.

Тут же, пользуясь преимуществами более высокорослого образа, попыталась оглядеть толпу сверху. Ничего толком не увидела, плюнула и попросту взбежала на крыши по относительно свободной от вывесок стене. Кажется, кто-то попытался возмутиться, но не рискнул серьезно наезжать на шиноби. Мы ведь даже мелкие погром можем устроить — сам не рад будешь… Так, так… Ага!

Нужная мне макушка обнаружилась за ближайшим поворотом. По улице я могла бы и не догнать, а так перескочила через две крыши и спрыгнула в нескольких шагах. Совсем уж рядом не стала, чтобы не провоцировать рефлексы.

— Хаку-кун?

Парень обернулся резко, вскидывая руки перед грудью в атакующей позиции. Но почти сразу сурово сжатые губы расслабились, а брови удивленно приподнялись:

— Сакура-сан?

Это, без всякого сомнения, был именно Хаку — но измотанный, осунувшийся и повзрослевший будто бы лет на пять. А то и больше. Посеревшая кожа, обтянувшая четче обрисовавшиеся скулы, волосы, которые ближайшие пару дней вряд ли расчесывались чем-то, кроме собственной пятерни. Глубокие тени под глазами, искусанные до кровавых корочек губы, лихорадочно блестящий взгляд. Вообще, вид у Юки такой, будто он трое суток не спал. И на этом фоне его усталая, но все еще светлая улыбка смотрелась… жутковато.

— Что-то случилось? Нет, подожди, — я закрутила головой, высматривая тихую кафешку. — Пошли вон туда, там и поговорим.

Хаку спорить не стал, позволяя мне увести его за тихий столик в углу и заказать чай с легким перекусом. Так же молча и послушно съел все заказанное, нервируя меня еще больше. Жизнь нукенина — не сахар, но как-то это не затрагивает обычно, пока не коснешься близко.

— Что у вас случилось? И где Забуза-сан?

Губы Хаку дрогнули. Парень отставил чашку с остатками чая и только потом ответил:

— Забуза-сан умирает.

— Как?! Почему?

Хотелось возопить: «Я не для этого вас спасала!». Удивиться, почему Хаку здесь, а не пытается помочь своему… кто там Забуза для него. Но, наверное, лучше сначала выслушать?

Хаку вздохнул, зябко обхватывая себя ладонями за плечи. Я потерла переносицу, посмотрела на парня поверх ладони.

— Так. Сейчас ты мне рассказываешь, что произошло. А потом мы вместе будем думать, что делать.

— Сакура-сан? — показалось, или в глазах Юки мелькнуло что-то, похожее на слабую искорку надежды?

— Рассказывай.

Отступление

в написании отступления оказал помощь Алексей Павлов, он же мимохожий

Совет шиноби из Конохи оказался неожиданно хорош — стоило немного углубиться в нужную тему, как оказалось, что все на континенте, кто при делах, знают, кого можно отловить в ходе систематического проматывания очередного гонорара за игровым столом. И что гордую Сенджу, вообще-то не ведущую медицинскую практику, все-таки можно подрядить на операцию при правильном подходе — например, за прощение игрового долга, к которым Принцесса Слизней, несмотря на вечную нехватку денег, относилась неожиданно щепетильно. Правда, были тут и свои тонкости, а поведшиеся на сплетни о «грудастой лохушке» обычно обнаруживали, что лекарство бывает куда хуже болезни… ну да туда и дорога дуракам.

Одна проблема — найти Тсунаде-химе оказалось не так уж просто, несмотря на то, что про «Легендарную неудачницу» слышали чуть ли не в каждом игровом доме Страны Огня. Особенно если ты раненый нукенин, за чью голову назначена немалая награда. Обычно появлявшаяся во время Чунин Шикен в Отофуку, химе в этот раз сорвалась куда-то на запад. Был слух, что из Танзаку к ней приезжал посланец… И тут действительно стоит поспешить, потому как молодую на вид женщину с синей печатью во лбу носило по Пяти Странам совершенно хаотично.

Собственно, Забуза и Хаку тоже мешкать не собирались — завернули уточнить свою информацию и пополнить запас продуктов. И словно в насмешку, столкнулись с точно так же завернувшими ненадолго нукенинами.

…Их было двое. Оба в тяжёлых плащах довольно жуткой расцветки из «морского шёлка» — дорогущего материала с острова Наги, обрабатывающегося при изготовлении чакрой так, что вещи из него не промокали, не пропускали ветер и холод и даже скрывали чакру носителя. Иссиня-чёрная материя с кровавыми облаками, точно отсветы далёкого ночного пожара… краски необычные, дорогие, а рисунок не вышит, а выткан. За один такой плащ можно полквартала купить, и еще на сдачу останется. Собственно, Хаку и заметил поначалу эти самые плащи — они с Забузой-саном частенько работали с контрабандой, и «морской шёлк» был не последним товаром, который им приходилось охранять. На него внимания не обратили — какое дело шиноби до миловидной девушки в простой юкате, даже если они и успели узнать, что она дочка раненого наемника? Им и до самого наемника дела не должно быть…

Но стоило им зайти внутрь татиноми*, где отдыхал Забуза-сан, как буквально через несколько секунд плеснуло высвобожденной чакрой, с грохотом проломило стену что-то крупное и шипастое, а окно брызнуло осколками от удара бочонка с саке.

*татиноми — бар без сидячих мест. Такой японский вариант закусочной.

Хаку только и успел, что метнуться через улицу, прямо в рукаве распечатывая свиток с водой. Плеснуть на стену, сквозь дыру в которой мелькнул знакомый силуэт, сложить печати — быстро, еще быстрее! Направить Хиссатсу Хьёсо* так, чтобы отгородить Забузу от гигантского силуэта в дыму. Ощутить, как что-то с легкостью пробивает технику — прямо как тогда на мосту, когда юный джинчурики воспользовался силой своего биджу. Но поздно — Хаку уже подхватил господина, а Ледяное Зеркало очень удачно легло так, что ни сворачивать, ни тормозить не пришлось…

Хьётон: Хиссатсу Хьёсо — Стихия Льда: Смертельные Ледяные Шипы. Канонная техника, которой Хаку спасался от отца.

А потом были двое суток, пропитанных запахом крови, усталостью и чуть стылым ощущением близкой смерти. Хаку хоть и был талантливым медиком, но систематического обучения не получил. По сути, Юки вообще нахватался по верхам — где у деревенских знахарок, где гармонично дополнив знаниями об акупунктуре, которыми с ним поделился Забуза-сан. Но этого было слишком мало, чтобы справиться с раной от Самехады, превратившей спину Забузы в истекающую чакрой кашу из мясного фарша и осколков кости.