Начало пути

— Что за чёрт?!

Он оказался более проворным, чем надеялся Пип. Через секунду чужак был уже у двери и прикрыл её плечом, прежде чем Пип успел выскочить наружу. Дверь захлопнулась, но ключ выскользнул из замка и остался в руке Пипа.

Лицо кавалера будто таяло на глазах, подобно маске из нагретого воска. Несимметричный рот исказился в страшной улыбке.

— Глупый мальчишка!

Пип, увернувшись, побежал обратно в глубь комнаты. Мужчина хотел запереть дверь на замок, но лишь теперь заметил, что ключ до сих пор у Пипа.

— Дай сюда!

— Подавись попкорном, гадкий клоун! — сказал Пип.

Кавалер бросился к нему с такой сумасшедшей скоростью, будто пытался удрать от бешенной собаки. Пип отпрыгнул в сторону, упал на живот и ящерицей проскользнул под кровать. Это было огромное дубовое ложе, наверняка оно простояло в этой комнате не меньше сотни лет. Пип оказался среди клубов пыли, паутины, игрушек и потерянных носков.

Мужчина опустился на колени и заглянул в щель между полом и кроватью. Кровать была не только тяжёлой, но и высокой, поэтому если бы он захотел, то вполне мог бы пролезть следом за своим пленником.

— Выходи сейчас же, и тогда я, быть может, сжалюсь и отрежу тебе всего лишь одно ухо!

Пип схватил деревянный меч, который когда-то вырезал для него Вэкфорд, и ткнул противнику прямо в лицо. Кончик меча был совсем тупым, но его оказалось достаточно, чтобы поразить кавалера точно в глаз. На его лице показались красные подтёки, и теперь это был вовсе не грим.

С отчаянным криком кавалер закрыл глаза рукой и отскочил назад. Пип сомневался в том, что смог ослепить противника, но ранение казалось очень болезненным.

— Ах ты, маленький подонок! — Мужчина снова заглянул под кровать, на этот раз готовый к новому нападению.

Он без труда схватил деревянный меч Пипа и, отшвырнув его в другой конец комнаты, полез за мальчиком.

Пип развернулся и изо всех сил ударил его ногами в голову. Он попал в цель, но удар оказался вовсе не таким сокрушительным, как надеялся мальчик. А затем рука преследователя крепко схватила его за лодыжку. Клоун подтянул к себе Пипа, и из его глотки вырвались не слова, не крик, а какое-то животное рычание.

Вдруг Пип почувствовал толчок. На секунду чужак перестал тащить его к себе, а затем схватил с новой силой.

Чужак неумолимо тащил мальчика из-под кровати. Пип лежал на спине и наблюдал за тем, как перед его глазами проплывает дно кровати. Он знал, что, как только вынырнет из своего пыльного укрытия, перед его глазами окажется омерзительная клоунская гримаса.

Вместо этого на него смотрел… Сандерленд.

Водитель последний раз подтянул к себе труп клоуна с торчащим в спине ножом. Рука мертвеца, будто тисками, сжимала лодыжку Пипа. Она разжалась, лишь когда мальчик резко лягнул её другой ногой.

У Пипа вырвался радостный возглас. Сандерленд схватил мальчика и легко поставил на ноги. Он был в грязной униформе и рубашке, забрызганной кровью, без фуражки.

— Иди ко мне! — сказал водитель и крепко прижал Пипа к себе.

Мальчик в ответ обнял его и только хотел рассказать обо всём, что ему пришлось испытать, как Сандерленд, покачав головой, приставил палец к его губам.

— Не сейчас, — прошептал он. — Сначала нам надо отсюда выбраться.

Комната была открыта, и тут Пип заметил, что до сих пор сжимает в руке ключ. Мальчик бросил его на кровать и последовал за Сандерлендом в коридор.

Пока они бегом спускались на первый этаж по боковой лестнице за потайной дверью, им на глаза не попалось ни одного человека. Сандерленд немного прихрамывал и быстро выбился из сил.

Только один раз им пришлось вжаться в нишу, когда поблизости проходили двое кавалеров. Как только те прошли, за спиной Пипа зажегся свет. Мальчик узнал лампу Фурии, а рядом с ней старое кресло. Как бы ему хотелось сейчас прижать их обоих к себе, словно любимых домашних питомцев!

— Скорей! — торопила лампа. — Сандерленд уведёт тебя подальше отсюда.

— Беги! — сказало кресло, как всегда, ворчливым тоном. — И ни в коем случае не оборачивайся, что бы ни случилось!

— Но что будет с вами?

— Мы всего лишь мебель. С нами ничего не случится.

Клоуны их не съедят, это правда, но что, если эти чужаки решат поджечь дом?

Сандерленд уже тянул Пипа дальше, в следующую нишу. Мальчик лишь успел махнуть друзьям рукой на прощание. Лампа кивнула ему в ответ и выключила свет.

Сандерленд провёл Пипа через тёмную кухню.

— Налево не смотри! — приказал он, когда они выходили через чёрный вход куда-то в ночь.

Пип краешком глаза заметил бесформенную кучу, на которую была накинута накрахмаленная скатерть Паулины. Прямые, как стрелы, складки когда-то были настоящей гордостью кухарки.

Пип догадался, что именно лежит под этим полотном.

Они обогнули дом и побежали вперёд. Сандерленд застонал от боли. Здесь начиналась гравийная дорожка, ведущая к гаражам. Деревянные ворота были закрыты, а «роллс-ройс» стоял прямо возле них.

— Сюда! — прохрипел Сандерленд.

Где-то за ними захлопнулась дверь. Кто-то закричал.

— Давай же!

Пип забрался на заднее сиденье машины, водитель влез вперёд и взялся за руль. Звякнула связка ключей, и двигатель заработал. Пип обнял руками колени и съёжился в комочек.

Сандерленд нажал на газ. Камни дождём брызнули из-под колёс — и машина тронулась с места. С выключенными фарами они проехали мимо бокового входа и кухонной пристройки. Пипу показалось, что он заметил кавалеров, выбежавших из дверей. Их было трое, четверо, может, пятеро. Но автомобиль проехал мимо, к площади перед зданием. Оттуда им оставалось лишь выехать за главные ворота.

Вдруг раздался страшный грохот. Мальчику показалось, будто «роллс-ройс» сбила ракета.

Машина подскочила, и её занесло на обочину. Сзади Пип услышал щелчок, замок багажника отскочил, и крышка запрыгала вверх-вниз. Сандерленд снова взялся за руль, выехал на дорогу и на полной скорости пролетел через площадь.

Опять промелькнула вспышка, стекло разбилось, но «роллс-ройс» мчался, как прежде. Пип успел увидеть, как они пронеслись мимо женщины в чёрном и ещё двух человек, выбежавших из резиденции. Вокруг дома столпилось уже довольно много кавалеров — наверное, выстрелил кто-то из них.

— Пригнись! — скомандовал Сандерленд.

Пип быстро вытянулся на заднем сиденье.

Следующий выстрел был нацелен на колесо, но машина продолжала ехать дальше. Пип облегчённо выдохнул.

Автомобиль снова подскочил.

Когда мальчик поднял глаза, он увидел, что голова Сандерленда сползла набок и покачивалась, как сухая коряга в горном потоке.

Вдруг в потрескавшемся лобовом стекле исчезла картинка неба, перед мальчиком выросла стена кустов — всего пару дней назад здесь растворились космонавт и его слон.

«Роллс-ройс» врезался в кусты с такой силой, что мальчика швырнуло прямо к переднему сиденью.

Хруст и треск ломающихся веток, а затем страшный грохот перевернувшейся машины заглушили крик Пипа. Мальчик приземлился на мягкую обивку и через несколько секунд обнаружил, что сидит на полу у заднего сиденья и всё его тело болит. Правая дверца машины, наполовину слетевшая с петель, была открыта. Вокруг валялись ветки, а кустарники за машиной снова сомкнули свои упругие стебли.

Мотор заглох.

Где-то в темноте раздавались голоса, они приближались к машине.

И тут ствол одного из деревьев переломился пополам и рухнул прямо на крышу автомобиля, подмяв под себя багажник.

Кто-то рассмеялся и выкрикнул имя Пипа.

Глава ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Фурия вылетела из пустоты и оказалась в доме окнами на юг.

Она приземлилась и, покачиваясь, встала на ноги. С Тиберием им приходилось совершать довольно много прыжков, но привыкнуть к этому было невозможно: всё-таки тело человека не создано для таких резких трансформаций. Рывок сквозь пустоту казался девочке сном, а перед самым ударом о землю она проснулась. Фурии понадобилось несколько секунд, прежде чем она пришла в себя и смогла разобрать слова Изиды: