Игры с Вечностью (СИ)

Двери Валентину открыл сам Анатолий Борисович, радостный, что друг сдержал обещание и приехал на обед. Хозяин дома восторженно раскинул руки и обнял друга. Саргассов тоже обнял Воскресного, но без улыбки. Он это сделал не от радости встречи, а лишь потому, что наружка могла наблюдать за его действиями, и любое отступление от общепринятых норм могло вызвать подозрения. Они перешагнули порог, и Валентин отстранился от друга, направившись к креслам в холле. Жестом он показал на кресло напротив, и Анатолий Борисович сел, внимательно наблюдая за другом.

- Что-то случилось? - Голос Воскресного был взволнован.

- Случилось, брат. Случилось. Аня дома?

- Нет, скоро приедет.

- Это хорошо. Поговорим без свидетелей. - Валентин потер переносицу.

- Что у тебя произошло?

- Скурвился я, брат. - Валентину не хотелось тянуть с ответом, и он решил рубить концы сходу. - Прости, если сможешь...

- Ты о чем? - Анатолий Борисович удивленно посмотрел на товарища.

- Я тебя предал, подставил... Только выслушай, не перебивай меня. Тебе знакома фамилия Белов?

- Да.

- Он давно копает под тебя, и пришел ко мне за помощью. И посулами, и угрозами, но он заставил меня собрать для него кое-какие сведения.... Я подставил тебя.

- Зачем?!.. - Голос Воскресного стал горек. - Зачем, Валёк?

- Зависть, Толя. Простая зависть... Ты же во всем лучше меня.

Первым движением Воскресного было схватиться за нож, и всадить его по самую рукоятку в грудь бывшего товарища. Он резко поднялся на ноги, и, взяв лежащий на журнальном столике нож для бумаг, швырнул его в стену, от греха подальше. Для того чтобы смирить гнев и навести порядок в голове, Анатолию понадобилось не более двух минут, в течение которых он наматывал по комнате круги. Потом он сел, внимательно глядя на Валентина.

- Я догадывался... Когда ты начал лезть в мои дела, я стал осторожен и сливал тебе дезинформацию. Твоя бывшая жена в этом замешана, не так ли?

- Да...

- Я был прав. Те документы, что проходили через нее, - это левые счета, цифры вкладов и данные. Они только для аромата были приправлены чем-то настоящим, чтобы казаться ценными, и я в этом не прогадал.

- У тебя всегда было редкостное чутье! - Валентин в восхищении вознес к небу руки. - Я искренне рад, что это так.

- Я не пойму тебя... Либо ты искренне раскаялся в содеянном, либо же уловил что ветер подул не в твою сторону....

- Искренне раскаялся. Даже не сомневайся. Я осознал, насколько же я гнилой человек... - Он был прям, но, все же, о налете Васи и Гоши рассказывать не собирался. Так же он не хотел говорить о своем воровстве со счетов фонда. Он все-таки надеялся, что Воскресный хоть когда-нибудь сможет его простить, чего не произойдет, узнай Анатолий всю правду. Саргассову была жизненно необходима эта надежда, потому что он не хотел жить, понимая то, что натворил, и прощение стало бы ему ответом, что он, быть может, и не такой уж законченный человек. Расскажи Валентин, что это по его вине Анна чуть не погибла, Воскресный его живым не отпустит. Да, он потом раскается в содеянном, но Валентину от этого будет уже параллельно. Да и стоит ли подводить человека под срок, искушая расправой?

- Раскаялся? - Анатолий натянуто ухмыльнулся, не веря.

- Думай как хочешь... Я пришел попрощаться. Сегодня я... - он не смог озвучить свои предчувствия смерти.

- Что ты? Уедешь?

- Да... уеду! - Валентин как-то странно усмехнулся. - Меня уедут, вернее. Я не могу, чтобы у тебя осталось на меня какое-то зло. Я искренне хочу помочь, исправить то что натворил. Вот список всего, что я передал Белову по его запросу. Что лажа, а что нет - разбирайся сам. Тебе виднее. Я же надеюсь, что не опоздал. Он хотел начать войну против тебя через неделю, когда я бы принес ему данные по "Асгарду". Само собой, я уже ничего не узнаю.

Анатолий Борисович трижды пробежал список глазами, и когда он оторвался от бумаги, лицо его было спокойным.

- Знаешь, хорошо, что ты пришел сегодня, а не завтра. Да, тут есть кое-что опасное, но я успею принять контрмеры, и все будет улажено. Не беспокойся, я справлюсь.

- Слава Тебе!.. - Валентин вознес руки к небу.

- Ты стал набожным? - Воскресный улыбнулся. - Лучше поздно, чем никогда.

- Согласен. Не поверишь, сегодня за мной пришел ворон...

- Это кличка? - Не понял Анатолий.

- Нет. Птица. Знаешь такую?

- В городе они не водятся, ты перепутал...

- Я и сам рад бы думать, что перепутал, но тут никакой ошибки. Это был он.

- Ты меня пугаешь...

- Я и сам испугался, поверь мне. Он сел на подоконник и трижды стукнул по стеклу, после чего исчез. И так бывает. Не поверишь, я не суеверен...

- Как раз в это я и поверю. За тобой мистификации никогда не наблюдалось. У тебя же калькулятор вместо сердца. - Воскресный кивнул своим словам.

- Пусть так. Но эта птица звала меня.

- Кельты верили, что ворон уносит души людей, принявших насильственную смерть.

- Я не знал об этом, но чувствую нечто подобное.

- Не бери в голову. Обычное суеверие. У тебя сейчас нервы шалят, тут уж нечего сказать.

- Может и суеверие, но прямиком от тебя я направлюсь в аэропорт. До него я не доеду.

- Тебя ведут?

- Да, за углом наружка.

- Что бы придумать? - Анатолий Борисович налил из графина бокал красного вина. - Ты будешь? Херес, двадцатилетний.

- Налей. А ты хочешь мне помочь?

- Да. Я тебя простил. Конечно, у меня на душе на счет тебя совсем неровно, мы больше не друзья и тебя я не хочу знать... но считай, что у меня хорошая память. Я помню, как ты меня спас.

- Не вспоминай. Это было давно.

- Давно. Но в том пожаре, если бы не ты, я бы сгорел.

- Забудь о том ангаре. Не вспоминай больше.

- Считай, что я всего лишь возвращаю тебе долг. - Во взгляде Анатолия проскользнуло нечто вроде презрения. - И не более того. Я привык платить по счетам.

- Я понял, как скажешь.

- Я сам отвезу тебя в аэропорт...

- Нет. Тебя вместе со мной положат.

- А если охрана?

- Тогда ты спасешь меня, но не себя. Белов поймет, что ты в курсе событий, и перейдет к открытым действиям. Ты не успеешь прикрыть тылы.

- Это факт... Но, тогда, поедешь в аэропорт даже сам, это даст подсказку и Белов начнет войну...

В эту минуту на пороге появилась Анна. Валентин сразу отметил выражение вселенской скорби на ее лице, и то, что она как-то повзрослела. Да, боль души знает свое дело.

- Привет, - улыбнулся дочери Анатолий.

- Привет. - Она устало махнула рукой. В другой раз Воскресный был бы обеспокоен моральным состоянием Анны, и засыпал бы ее вопросами, но сегодня были вещи поважнее. На кону стояло благополучие семьи. - А вы тут, чем занимаетесь? Обсуждаете насущные проблемы бизнеса?

- Да. - Воскресный кивнул. - Валентину нужно в аэропорт, но так, чтобы этого ни кто не заметил.

- Шпионские страсти? - Анна улыбнулась.

- Ага. Типа того. Может, дашь совет дельный? - Анатолий покосился на дочь. - Я не могу отвезти Валентина, потому что если нас увидят вдвоем в аэропорту, это испортит все дело. Все очень серьезно.

- Дядю Валентина я могу отвезти. Только тогда, чтобы все было незаметно, ему придется разместиться в багажнике. Вы не против? - Она обернулась к другу отца.

Дядя Валентин был не против прокатиться и на метле, не говоря уже о просторном и респектабельном багажнике Бентли. На том и решили. Перед наружкой была разыграна маленькая сцена. Когда Анна выгнала из гаража машину, Воскресный тоже вышел за ворота дома. Он подошел к Анне, и они перекинулись парой ничего не значащих фраз. Все это делалось для того, чтобы шпионы успели разглядеть через притонированные стекла: в машине кроме Анны никого нет. Тогда, используя примитивный метод исключения, шпики пришли бы к выводу, что Саргассов находится в доме, и никуда не уехал. Валентин не зря в свое время работал с КГБ, потому что он даже просчитал посадку автомобиля, и благодарил небо за исключительные качества ходовой английской марки машин. Это происходило в половине одиннадцатого утра.