Источник судьбы

– Двести марок!

– Да тут у каждого по двести марок припасено!

– Нас тут за дураков держат, конунг!

– Мы что им, дурни с дальнего хутора, что любой монетке рады! Да мы во Франкии такую добычу брали, что во всем их вшивом вике и половины такого нет!

– Нашли чем нас удивить!

– Ну, у каждого – это едва ли, но я уверен, что на Бьёрко весьма многие люди могут в одиночку дать двести марок, лишь бы их самих и их семьи не трогали. – Рерик переводил гневный взгляд с Анунда на Хергейра. – Две тысячи марок – вот об этом я бы согласился поговорить!

Ярлы поддержали его гулом и выкриками.

– Если уж Анунду конунгу так хочется сохранить Бьёрко в целости – хотя надо было раньше думать, зачем ему разоренный вик, когда просил меня о помощи и обговаривал условия! – то я, так и быть, соглашусь на выкуп. Но я не бродяга, от которого можно откупиться куском черстового хлеба и хвостом селедки!

– Но какая же это селедка, Рерик конунг! – воскликнул Хергейр. – Вспомни о Боге! Двести марок – это огромная сумма!

– Мне самому решать, какая сумма меня устроит! Две тысячи марок завтра здесь в это же время – или мы прямо сразу начинаем осаду. Я и мои люди имеют опыт – во Франкии мы брали города, по сравнениею с которыми ваш Борг – жалкий курятник из прутиков! И если ваши люди слишком любят свое серебро, уже завтра они лишатся и серебра, и свободы, и жизни.

Повернувшись, Рерик пошел прочь. Анунд и Хергейр выразительно переглянулись. «Что же ты?» – говорил взгляд фогта. – «А что я могу?» – отвечали разведенные руки Анунда. Хергейр двинул бровями: что-то делать надо. И Анунд, махнув на него рукой, поспешил вслед уходящему дану.

Чтобы жители Бьёрко не считали его за шутника, Рерик приказал немедленно начать делать лестницы для осады крепости. Причем делать их, разбирая дома поселения, те, что поближе к Боргу и получше оттуда видны. Над улицами и пристанью стоял стук топоров, треск дерева, крики. Оттар жалел, что нельзя поджечь пару домов – если займутся строения всего острова, это сильно затруднит жизнь самим захватчикам, да и дым будет мешать осаждать крепость. Готовые лестницы приносили и складывали неподалеку от ворот. Одновременно Рерик приказал осматривать дома и строения, забирать все, что может пригодиться, и грузить на свои корабли. Запасы товаров, более громоздких, чем серебряные монеты, которые бежавшие в Борг торговцы не могли захватить с собой, теперь покидали склады безо всякой уплаты, и это тоже было хорошо видно осажденным. Люди Рерика забирали ткани, дорогие кувшины, отделанные оловом, стеклянные кубки, бусы из камня и стекла, резную кость, меха, шкуры, кожи, то же железо. Лодки сновали между береговой линией и стоявшими поодаль кораблями, даны, фризы и смалёндцы работали не покладая рук, загружая лангскипы своим новым богатством, до Борга долетали их веселые крики и даже песни.

А жителям Бьёрко было впору плакать и причитать. Они очень хорошо понимали, что надежд у них нет никаких. Столь малым числом, за ненадежными уреплениями, имея за спиной обрыв и море, они никак не могли ни отразить нападение, ни бежать. Весь день в Борге кипели споры. Одни предлагали скорее принести жертвы богам, даже выбрать для этого по жребию человека, христиане призывали отбросить богов, которые так плохо защищают свой народ, и дать обеты Иисусу Христу.

Анунд конунг тем временем не отходил от Рерика. Снова и снова он уговаривал согласиться на предложенный выкуп или хотя бы снизить требования. В отчаянии он даже обещал подарить Рерику Ильминну, на что тот ответил, что возьмет сам, если захочет – и эту рабыню, и все на этом острове, что ему только приглянется. Помешать ему силой Анунд не хотел и пытаться: располагая вдвое меньшими силами, чем Рерик, он и битвой не спас бы Бьёрко от разграбления, зато потерял бы своих людей, а то и собственную жизнь.

Наконец Рерик вышел из терпения.

– Отстань ты от меня! – рявкнул он. – Мы договорились. Я помогаю тебе захватить власть и земли твоего брата. А ты отдаешь мне все, что мы найдем на Бьёрко. Не нравится – надо было раньше думать. И если ты не желаешь держаться уговора, то и я не стану. И начну с конунговой усадьбы, – он махнул рукой в сторону острова Адельсё. – Я видел, сколько там серебра и где оно лежит. А если тебе не нравится такой уговор, то где твоя голова была раньше?

– Раньше… Дело в том, Рерик конунг, что я получил божественное знамение… – Анунд лихорадочно искал средство, чтобы и не уронить достоинства, и не допустить прямой ссоры, которая и впрямь могла закончиться разграбленим Ховгордена.

– Какое еще к троллям знамение?

– Я видел сон… Бог говорил со мной… Ведь ты знешь, что многие из засевших в Борге – христиане.

– Ну и что?

– А еще Борг – издавна почитаемое свеями священное место. Там внутри – святилище. Люди в Борге приносят жертвы. А христиане молятся Иисусу. А ты ведь должен знать, поскольку ты тоже христианин, что именно Христос является сильнейшим из богов.

– Он-то здесь при чем?

– Я видел сон, что Христос желает помочь жителям Бьёрко. А если он желает им помочь, то от него не будет для нас соизволения захватить Борг. И тогда никакое войско нам не поможет, будь оно хоть вдесятеро сильнее. И без Божьего соизволения все наши труды не принесут успеха, а, пожалуй, еще ввергнут нас в какую-нибудь беду.

– Конунг, этот хитрый ублюдок прямо сейчас все придумал, – тихонько сказал Рерику на ухо Хродар, стоявший у него за плечом.

– Ну, и что ты предлагаешь? – с вызывающим видом уперев руки в бока, Рерик пристально смотрел на своего ненадежного союзника.

– Я предлагаю… давайте спросим богов… Бросим руны. Ты же помнишь, что руны королевы Рагнхильд предрекли успех – и вот мы хозяева Бьёрко. Теперь надо узнать, дозволено ли нам захватить Борг. И если руны покажут, что боги на нашей стороне… Что Господь позволяет… А если нет – то лучше нам будет отступить.

Анунд вытер вспотевший лоб. Предложенное средство ему казалось спасением от всех сложностей: если боги позволят данам захватить Борг, то все труды Хергейра напрасны и уговаривать Рерика нет смысла. А если руны дадут неблагоприятный ответ, то Рерик, возможно, отступится. Ведь язычники очень большое значение придают любому знамению, любому намеку на волю богов.

– Но, знаешь ли, королева Рагнхильд с нами не поехала, – сказал Рерик. По существу возразить против вопрошания воли богов он не мог. – Кто же станет бросать руны? У меня их нет. Торир Верный был большим мастером, да он погиб в Дорестаде.

– Если позволишь, конунг, то я могу, – подал голос Берг сын Торберга. – У меня есть руны, меня отец научил.

– Да, конунг, пусть Берг бросает, – в несколько голосов одобрили эту мысль хирдманы. – Он, знаешь, иной раз так точно предсказывает, что закачаешься.

– Ты уверен? – Рерик пристально глянул на хирдмана.

– Я попробую, конунг, если ты хочешь. По таким важным поводам я еще не пробовал, так, по мелочи… Конечно, до королевы Рагнхильд мне как пешком до Серкланда, но лучше я, чем совсем никого. Раз уж Анунд конунг говорит, что видел сон и что боги могут быть против…

– Да, Рерик, лучше спросить богов, – поддержал и Оттар.

– Хорошо. – Рерик кивнул. – Идемте прямо сейчас.

– Куда?

– Да к Боргу. Раз уж это такое священное место, то лучше не найти.

Вся толпа во главе с обоими конунгами повалила от пристани снова к Боргу. К воротам подниматься не стали и выбрали один из крупных валунов в начале склона. Видно, он не раз уже служил местным жителям и приезжим тоговцам в качестве жертвенника: на мху, в расщелинках среди камней под его боком белели мелкие и крупные кости от жертвенного мяса. Валялось и несколько стертых серебряных монет, полосочки разноцветного шелка, но никому и в голову не пришло бы их поднимать – ведь это тоже часть жертвы богам.

Берг, заметно волнуясь, расстелил на валуне кусок белой ткани.

– Каким способом, конунг, мне лучше бросить руны? – спросил он.

– Какой у тебя лучше выходит.