Изначальное желание

— Но ты же простолюдин, такой же, как и я. Ты не рыцарь. И у тебя нет коня, копья, доспехов. Да у тебя вообще ничего нет. Как ты можешь сразиться с ним?

— Я не говорю, что собираюсь с ним сражаться. Я говорю — если?

— А ну если так, то посмотрим, — интерес его сразу развеялся.

Я снова обернулся к турнирной площадке. Горнисты только что опустили трубы. На миг воцарилось молчание.

— На ристалище вызывается лорд Годдрих! — в который раз воскликнул герольд. Он уже не утруждал себя перечислением всех цветов, символов, девизов, обетов и достоинств благородного графа фон Эммельбаха. Их и так уже все знали.

Трибуны снова взорвались дружным ревом. Среди каменных возвышений показалась хорошо знакомая фигура в черных доспехах. Поклонники, а их было подавляющее большинство, приветствовали своего кумира. Герольд подождал, пока все не утихнут, и снова напевно заговорил:

— На ристалище вызывается дон Ренар де Сильборра, граф Галандорский, из замка Сен-Готье де Вильен. Его цвета — гюльз и лазурь. Его символ — вепрь, несущийся на врага. Его девиз — ярость и натиск. Он дал обет до конца дней своих участвовать в турнирах.

Взлетело знамя с двумя белыми вепрями на красно-синем фоне, поделенном наискось. Запели трубы, и на ристалище ступил могучий конь, несущий коренастого всадника. Он походил на железную бочку, с приклепанными короткими ручками и ножками. Его конь — под стать хозяину, тоже отличался невероятной крепостью и мощью. Длинная грива выбивалась из-под пластин. Такой же густой хвост украшали синие и красные ленты. Поверх конского корпуса свисала плотная попона, расшитая гербами рыцаря.

Лорд Годдрих гордо сидел в седле, ожидая команды гонга. Он уже держал копье, высоко подняв его над головой. Сквозь узкие прорези шлема он внимательно изучал противника — немолодого, но очень опытного и сильного. Дон Ренар тоже успел отличиться, и выиграл многие поединки. А некоторых он так же блестяще выбил из седел. Его изрядно помятый шлем тоже напоминал ведро, но закругленное у макушки и вытянутое у лица. Сквозь единую длинную прорезь, он так же внимательно наблюдал за соперником.

Паренек возле меня вертелся юлой, нетерпеливо потирая руки. Он смотрел то на одного, то на другого. Глазки его блаженно сияли, с жадностью впиваясь в обоих. Словно перед ним стояли не железные рыцари, а обнаженные девицы. Он снова придвинулся ко мне.

— То-то будет сейчас! Кто кого? Ты не ведаешь?

— А ты как думаешь? — в свою очередь полюбопытствовал я.

— Ну, не знаю. Но думаю, что победит Годдрих.

— Все может быть.

— Как? Ты опять пророчишь поражение моего кумира? — ужасом наполнились его глаза.

— А какая тебе разница? Ведь ты всегда поклоняешься сильнейшему, — напомни я его же высказывание. — В любом случае кто-нибудь да победит.

— Но…

— Ладно, сейчас узнаем.

Колокол ударил, словно гром, следом породив грохот копыт. Всадники нещадно дали шпоры коням, и понеслись навстречу друг другу. На половине пути их копья начали медленно опускаться. Черно-алое, и ало-синее. Они с угрожающим нетерпением смотрели вперед, жадно вытягиваясь к сердцу противника. И тянулись до тех пор, пока не встретились с невероятной силой.

Неимоверный грохот сотряс ристалище. Обоих рыцарей сильно откинуло, и они чуть не выпали. Но высокая задняя лука надежно хранила их. Во все стороны полетели мелкие и крупные щепы. Кони, не убавляя ходу, мчали дальше. Граф де Сильборра тут же выпрямился. А вот лорд Годдрих поднялся с трудом. При этом как-то болезненно согнулся и держался за плечо.

Один-один.

Небольшая передышка, заполненная неустанными возгласами герольда, и снова заезд. Конь дона Ренара широким копытом вспахивал землю, опустив голову. Он тоже рвался в бой. Лорд Эммельбах выпрямился и выглядел как всегда невозмутимо. Но я чувствовал его силы — они кончались. Он едва держался. А вот противник его казался неутомимым. От него веяло звериной силой и живучестью. Да, действительно — вепрь. Далеко не всякое копье пробьет его толстую шкуру. Далеко не с первого удара можно заставить его упасть. Он угрожающе подобрался и приготовился. И едва прозвенел гонг, первым пустил коня. Черный рыцарь повременил немного, и тоже ринулся навстречу.

Под вопли и крики они снова сшиблись, точно два разъяренных вепря. Но Годдрих промахнулся. Причем, далеко не наигранно, как делал до этого. Дон Ренар же ударил его с такой силой, что тот снова едва не вывалился. Но в последний миг ухватился за переднюю луку. Конь нес его дальше. Граф Тильборский выпрямился, но вдруг медленно подался вперед и ткнулся золотым крестом в нашейные конские пластины.

— Н-дааа! — раздосадовано протянул паренек. — Видать, не его сегодня день.

— Чей? — на всякий случай уточнил я.

— Эммельбаха, — вздохнул мой сосед. — Эта жирная свинья, похоже, не даст ему спуску. Не удивлюсь, если третьим ударом он все же выбьет Годдриха.

Я окинул его вопросительным взглядом.

— Значит, ты снова переметнулся на сторону сильного?

— Я слушаю тебя, — глубокомысленно пояснил он. — И учусь выбирать победителя. На следующем турнире я хочу попробовать делать ставки.

— А зачем?

— Ну, ты что? Не знаешь, зачем держат пари? — не мог поверить он.

— Знаю. Но тебе зачем?

— Чтоб разбогатеть.

— А для чего тебе богатство?

— Ха, ну и вопросы у тебя? — произнес он издевательски. — А самому не хотелось бы стать богачом?

— Я и так богат.

— Ты? — с жалостью воскликнул он, меря меня презрительным взглядом. — Да был бы ты богат, то не сидел бы тут, а вон там, весь в бархате да шелке.

Он указал на высокие трибуны для знати.

— Выходит, для тебя богатство — это возможность сидеть подле короля в бархате? Это смысл твоей жизни?

— Ну… не совсем… но…

— Тогда я советую тебе освоить мастерство паяца, и быть может какой из графов возьмет тебя придворным дураком.

— Но я хотел бы сам иметь шутов, — хихикнул он.

— Значит, тебе скучно жить?

— О, нет, мне очень весело, — иронично воскликнул паренек. — Каждый день веселее другого. Особенно весело, когда жрать нечего.

— Выходит, золото тебе нужно, чтобы поесть, — все глубже допытывался я.

— Разумеется.

— Но для этого много не надо.

— Так у меня и на еду не всегда есть, — сожалеюще вздохнул он.

— Ну а сейчас? Ты ведь имеешь золото?

— Это я одолжил, — грустью окрасился его голос. — Хотел делать ставки. Хорошо, что не стал. Его вернуть придется.

Я покивал и продолжал расспрашивать его:

— А после того, как решишь вопрос с пропитанием? Чего станешь желать?

— Ну… имение бы, да коня… нет — конюшню, — блуждал его мечтательный взор. — Да дамочек придворных.

— С выменем? — хохотнул я.

— Само собой, — жадно запахли его желания.

— Так не проще ли корову доить?

— Корова — не то, — решительно выдал паренек, слегка краснея. — А вот женская грудь…

— Ты, верно, ни разу ее не трогал, — не предположил, а уверенно высказал я.

— Эх, твоя правда, мил человек, — с яркой досадой согласился он. — Ни разу! А так хочется!

Я покачал головой и назидательно проговорил:

— Поверь, это не принесет тебе счастье. Лишь кратковременное блаженство.

— А мне большего и не надо, — в его голосе тонуло искреннее сожаление.

— Тогда тебе ни к чему много золота. Так — привести себя в порядок и приодеться.

— А потом? — он снова живо придвинулся, словно я норовил поведать ему тайну древних сокровищ.

— А потом работай головой, — поведал таки я. Не знаю, правда, тайна это, или нет. И к каким сокровищам она приведет.

— А как? — придвинулся он еще ближе.

— Мысли, — просто посоветовал я. — Ставь себя на место другого, если желаешь познать, как он будет мыслить и действовать. Попробуй действие его использовать себе на благо. Пытайся понять, чего дамочкам надо. И постарайся дать им это…

— Да всем им золото нужно! — гневно воскликнул он, не дослушав до конца. — Они только прикрываются любовью, да дружбой. А если нищ — то проваливай! Знавали!