Коромысло Дьявола (СИ)

Но вот то, что у стационарной огневой точки за десять минут кончается боекомплект, нисколько не соответствует даже нынешним боевым технологиям. Когда эти бравые ребята воюют за килопарсеки от Земли, спят в гибернаторах, имеют андроидов с могучим искусственным интеллектом, то не могу поверить, как если бы будущие инженеры не смогли обеспечить звездных вояк бесконечным боезапасом.

Скажем, им по уму и по технологиям поставить по отдельной термоядерной энергостанции на каждую огневую установку, шмаляющую не свинцово-медными пульками, а красивыми сгустками плазмы или еще чем-нибудь таким же смертоносным. Если теперь автономные стационарные огневые точки на особо охраняемых военных периметрах имеют в боекомплекте по 20–30 тысяч выстрелов, то в будущем, где оперируют космические десантники, им бы хватило одного нормального пулемета на несколько суток прикрыть огнем туннель, если чужие прут массой на рожон и столь же глупы, как и зрители, хавающие эти натяжки…

— Фил Олегыч, в кино же все не взаправду.

— Любой научно-фантастический вымысел, Иван, должен соответствовать тем умным вещам, какие могут быть, а не глупостям и несовершенствам, признанным таковыми нашими современными инженерами и учеными. Это и называется анахронизм, то есть идиотское прошлое, делающее вымышленное будущее дебильным и невозможным.

«Чужие» — неплохой боевик, и сценаристы там сравнительно грамотные. У дурных же писак-фантастов герой, умеющий летать со сверхсветовой скоростью, три раза пукнет из ручного лазера и в ауте. У него заряд кончается быстрее, чем у дешевого мобильника в режиме разговора.

Я бы таковских слабоумных писарчуков за бездарность расстреливал, чтоб другим графоманить неповадно было. А лохов редакторов, кто их печатает, на площади бы кнутом порол за публичную профнепригодность…

— А читателей?

— Вы тут ни при чем, вы не виноваты. Они вас нарочно приучают дерьмо жрать и анахронизмами антинаучными закусывать.

Сам вспомни, сколько раз ты читал у всяких придурков о том, что в далеком будущем не перестанут употреблять гибкие дискеты в качестве сменного носителя информации. Ты когда последний раз такую дискетку видел?

— В прошлом году, когда отец мусор из стола выгребал и показал мне, каким отстоем раньше вместо флэшек и карточек памяти пользовались.

— Так-то вот. Правильно говоришь. Твоя фантастическая литература — сплошь и рядом отстой. Он даже у хороших и умных писателей встречается. Просто ты на него внимания не обращаешь или считаешь какой-то сверхфантастикой.

Вон у Станислава Лема в отличной и очень умной повести «Непобедимый» персонажи энергией обеспечены под завязку, антиматерией пуляют по планетным окрестностям в созвездии Лиры… Читал о «Непобедимом» или нет?

— Читал, но давно.

— Так перечитай и найди то место, где суперинженеры будущего на древних логарифмических линейках считают. Знаешь, что это такое?

— Нет. А как на них считают, Фил Олегыч?

— Логарифмическая линейка — это, брат ты мой, такая деревянная штука с ползунком и бегунком. Навроде счетов. Ее в середине прошлого века для инженерных вычислений использовали вместо карманных калькуляторов. На этой линейке ползунок двигают туда-сюда и результат считывают по соответствующей шкале. Я тебе книженцию старую принесу, там с картинками увидишь.

Так вот, Лем — нормальный писатель-фантаст с идеями и мыслями. Будь он хоть с линейкой логарифмической или когда узкопленочные кинокамеры в будущее запускает. У него эти штуки, Иван, по недосмотру и недомыслию проскакивали. Обычно он писал на уровне современной ему науки и в будущее умел заглядывать из прошлого. Его и сейчас можно читать, скажем, как Жюля Верна.

Но вот ненормальные тормознутые писаки тащат в будущее свое слабоумное настоящее. Такие же тормоза их читают и забывают, когда они сами становятся прошлым, и от них даже окаменевшего дерьма не остается. Потому что одни пишут, другие читают ни для головы, ни для задницы…

Ты у нас, Иван, вовсе не тормоз, не обижайся, я не тебя имею в виду. Поэтому тебе умственное литературное задание на летние каникулы и, вообще, на будущее. Коль скоро ты три раза найдешь в книжке какой-нибудь невозможный анахронизм, вставленный сюжета ради, типа примуса, керогаза или газовой плиты в космическом корабле, чтоб кофе сварганить, значит, это сочинил никуда не годный писака.

Один или два анахронизма писателю можно простить. Это означает, что редактор — лох и дурак, потому как их не видит. Или скорее всего на редакторском месте сидит безграмотная дура, ни тпру, ни ну, ни кукареку не смыслящая в науках и в технологиях…

Пора тебе, брат ты мой, читать со смыслом, учиться отличать умные грамотные книги от бездарной графомании для недоразвитых. Ты, как я в малолетстве, перелопачиваешь без разбора разную придурковатую макулатуру. А если подумать, то вспомнить нечего, кроме однотипных сюжетов, из рака ноги…

В грамотности и в мозгах своего воспитанника Филипп был уверен на все американские умственные единицы, какими они оба располагали, если не в достатке, то в изрядном количестве.

Несомненно, литературно-дидактические рассуждения наставника не пропали втуне, так как от воспитуемого последовал вопрос в тему:

— Филипп Олегыч, а что такое примус?

— Это, друг мой, штука хитрая. Почитай «Мастера и Маргариту» Булгакова. Там есть техническое описание примуса и его боевое применение…

«Во! Извилины Ванькины сориентировал в нужном направлении. Чтоб время понапрасну не тратил. Вырастет — поймет: его, времени, больше всего не хватает умным людям. Это дуракам и жлобам его девать некуда…»

Тема умственной недостаточности окружающих нередко фигурировала в попутных размышлениях Филиппа Ирнеева, когда он находился за рулем. Пусть его «лендровер» умеет чудодейственно расталкивать встречный и поперечный транспорт, привычной бдительности в дороге рыцарь Филипп не терял и теургией, разными дивинациями, энкантациями или конъюрациями злоупотреблять не собирался. Миру — мирское, обыденное.

«Насте надо мой свежекупленный субноут с ее инициалами подарить. На долгую память, и для того, чтоб компьютерную безграмотность понемногу начать из нее выдавливать.

Девонька она достаточно умненькая, поймет, что к чему. Станет у меня как миленькая профессиональным пользователем. Стыд сказать: трансформер с сенсорным экраном впервые в жизни у меня в руках увидела. Книжки только бумажные читает. От какого-то недоумка услыхала, будто с дисплея читать вредно для глаз.

Нет, милостивые государи и государыни, эту-то дурь надо вышибать. И так в стране дураков живем, где вместо поля чудес свалка старья и отходов интеллектуального производства информационно-технологического мирового сообщества…»

То ли от дидактических мыслей о компьютерном воспитании Насти, то ли от того, что он в конце концов добрался до поместья Вероники, обычное дорожное настроение Филиппа, поди, не улучшилось, но улетучилось, испарилось… Ведь ему стало не до мирской бестолковщины, если следовало предельно сконцентрироваться перед стрелковой тренировкой.

«Ника, она такая. Спуску не даст. У нее со спусковым крючком не забалуешься. Враз какая-нибудь магическая мерзопакость на практике как вдарит чувствительно промежду рог или промежду ног…»

Отстрелялся практически Филипп чуть похуже, чем утром, когда с блеском сдал экзамен насчет чего-то весьма теоретического и педагогического. «Чего тут вспоминать пед и бред?»

Хотя Ника его академическими успехами почему-то поинтересовалась.

«Переживает, значит, за меня. Настя тоже, говорит, кулаки держала, чтоб у меня все чин-чинарем прошло. От жлобских суеверий, между прочим, ее тоже надо мало-помалу отучать…»

— Какой-то ты сегодня, братец Филька, вялый и задумчивый. Пойдем-ка разомнемся и взбодримся с ножичками.

— В ножички поиграть? Давай…

В уединенном спортзале, исполненном в японском стиле с татами и раздвижными перегородками, Ника вручила Филиппу длинный и тонкий итальянский стилет, слегка удивив его необычной вводной: