Сказание второе: Плач Волка (СИ)

- Ты боишься?

Ньёр вздрогнул, словно его ударили. Снова эти слова из сна. Они преследовали его постоянно, где бы юноша ни находился, чем бы ни занимался. Стиснув зубы, он отвернулся и пробормотал:

- Нет, не боюсь. Я Дракон. Все мои враги сгорят в моём пламени.

Ламия тяжело вздохнула. Её, как и дракона из сна, было трудно обмануть. Придвинувшись ближе к Ньёру, девушка осторожно обняла его. Пеплохват почувствовал, как бешено заколотилось сердце в груди, но отстраняться не стал. Ему нравилось чувствовать тепло рук Ламии. Оно успокаивало и отвлекало от тёмных мыслей.

- Бояться совсем не стыдно, - вздохнула Ламия. - Страх - естественное чувство для человека.

- Страх - это воображение, - Ньёр едва заметно поморщился. - Ты представляешь себе, что случится что-то плохое. Но ты не можешь знать наперёд, что с тобой произойдёт в следующий момент.

Ламия осторожно коснулась волос Ньёра, и юноша почувствовал, как в груди его вспыхивает нестерпимый жар. Зажмурившись, Пеплохват попытался отвлечься, но все мысли его были только о белокурой пиромантке.

- Человек не знает своё будущее. Поэтому естественно, что он его боится.

Девушку невозможно было переубедить. Ньёр уже понял это, потому не стал спорить. Он лишь закрыл глаза и тяжело вздохнул. В объятиях Ламии было тепло, и сердце в груди не колотилось от страха. Да, Змей не знал своего будущего. И это заставляло его переживать и нервничать.

- Я боюсь, - произнёс наконец юноша. - Мне постоянно кажется, что я не справлюсь со всей этой силой, когда превращусь в дракона. Я боюсь, что наврежу не только своим врагам, но и друзьям.

Ламия погладила его по волосам, успокаивая. Юноша ещё никогда прежде не чувствовал себя так странно. Это была любовь? Ньёр любил Марьям, но это чувство было совершенно несравнимо с тем, что он испытывал сейчас. Змея тянуло к этой белокурой красавице. Каждый раз, когда их взгляды пересекались, в груди молодого короля вспыхивал настоящий вулкан эмоций, которые он с трудом подавлял. Но теперь Ньёр не мог справиться. Он чувствовал, что с каждой секундой всё больше и больше теряет контроль.

- Нужно надеяться, что всё будет хорошо, - прошептала Ламия. - Просто верь в то, что ты справишься, и ничего плохого не произойдёт. Не забивай себе голову. Что бы ни произошло, все эти люди будут идти за тобой. Каждое твоё слово для них - закон. Ты настоящий король. Сильный, могучий...

- И молодой, - Ньёр приглушённо фыркнул. - Я вижу, как на меня смотрят другие князья. Даже Моррот. Он относится ко мне, как к сыну. В их глазах я всего лишь мальчишка, возжелавший сесть на трон.

- Все когда-то были молодыми, - Ламия оставалась предельно спокойной. - И Моррот, и Хасим, и Наджи. Нет ничего плохого в том, что ты молодой. Тебя поддерживают, наставляют. Даже если ты совершишь какую-то глупость, тебе придут на помощь, подскажут правильное решение. Каким бы молодым ты ни был, эти люди признали тебя своим королём. Так отбрось сомнения и иди вперёд с гордо поднятой головой.

Она вновь хотела коснуться волос Ньёра, но юноша перехватил её руки и поднял на девушку свои тёмные глаза. Ламия удивлённо вскинула брови и рассмеялась. Смех её был звонким и чистым, словно ручеёк. Он завораживал Змея. Ему хотелось слушать его снова и снова. Осторожно проведя пальцами по щеке белокурой красавицы, Пеплохват притянул её и поцеловал в тонкие аккуратные губы. На вкус поцелуй оказался сладким, апельсиновым. И это понравилось Ньёру. Расплывшись в улыбке, он снова поцеловал Ламию, и на этот раз она ему ответила. Юноша почувствовал тепло её рук на своей спине, и жар в его груди вспыхнул с новой силой. Завалив девушку на спину, Пеплохват принялся развязывать её небесно-голубое платье. Эта гладкая прекрасная кожа очаровывала его. Проведя по ней пальцами, Ньёр натолкнулся на несколько небольших ожогов, но даже не обратил на это внимания.

Избавившись от своего платья, Ламия обняла Змея за шею и тепло улыбнулась. Её улыбка была настолько прекрасна, что Ньёр просто не мог поверить, что эта девушка сейчас всецело принадлежала ему. Он мог сделать с ней всё, что захочет. Белокурая красавица тоже понимала это. Прильнув к губам юноши, она впилась пальцами в его крепкие плечи. Ногти почти до крови пронзили кожу, но Ньёр не обратил на это внимания. Все его мысли были сейчас о другом. Он хотел ощутить вкус её тела прямо сейчас. Даже если снаружи начнётся война.

Солнце уже поднималась на востоке, когда Ньёр, покинув шатёр, отправился на поиски Моррота. Князь уже должен был согласовать с остальными действия, и Змею хотелось узнать, что же было решено. Кроваво-красные лучи пробивались сквозь лёгкие кучевые облака и окрашивали серую землю, серых людей и серые стены неприступного замка в яркие пёстрые цвета. Где-то на крыше главного здания развевался пиратский флаг с обезьяной, символом Анастасии. Ньёр хмуро смотрел на него и представлял на его месте драконий герб. Осталось ждать совсем немного. Пламя поглотит непокорных.

Моррот сидел на своём жеребце и пристально смотрел на войска, готовившиеся к бою. Проезжая мимо, Змей заметил на лице мужчины странную улыбку. Опустив взгляд, он увидел в руках Суруссу письмо и невольно вздрогнул.

- Это от Марьям? - осторожно спросил юноша, подъезжая ближе. Анаконда, очнувшись от своих мыслей, обернулся и кивнул. Губы его снова дрогнули в улыбке, и Моррот, словно находясь в трансе, пробормотал:

- Она родила мальчика двое суток назад. Гонец прибыл только сейчас.

Ньёр изумлённо посмотрел на князя, не веря собственным ушам. Родила? О, это же было просто прекрасно! Змей видел, с каким трепетом и любовью Марьям прикасалась к своему округлившемуся животу. Четверо смиловались над Суруссу и подарили им ребёнка. Только Моррот был каким-то странным. Наравне с радостью на лице его проглядывалось сомнение. И скорбь. Ньёр не понимал причины, и это тревожило его. Ему хотелось как-то подбодрить князя в такие моменты, а тот лишь смотрел на него полупустым взглядом.

- Она сказала, как назовёт ребёнка? - улыбнулся Ньёр, отпуская поводья своего коня. Жеребец отыскал рядом небольшой сухой кустик и принялся жевать его во рту.

- Нет. Сказала, чтобы я сам решил.

На мгновение Моррот задумался. В глазах его вновь промелькнуло сомнение. Мужчина сжал в руках поводья лошади и отвёл взгляд в сторону. Лишь когда Ньёр приглушённо прокашлялся, Суруссу вспомнил о его присутствии.

- Я назову его Шаньзет. Шаньзет Третий, если вспоминать всех, кого называли этим именем.

Ньёр изумлённо посмотрел на Моррота, совершенно ничего не понимая. Шаньзет - этим именем называли двух Питонов. Они жили в разное время, но оба являлись древними королями Вэлна. Это был своеобразный вызов, раз Анаконда решился назвать своего сына этим именем. Заметив недоумение на лице Ньёра, Суруссу устало улыбнулся.

- Когда-нибудь ты поймёшь, - пробормотал он и, натянув поводья, отправил своего коня обратно к лагерю. Ньёр проводил его растерянным взглядом и нахмурился. Должно быть, он действительно был ещё слишком молод, чтобы понимать, что творится в голове у этих взрослых. Но... отчего-то на душе юноши было легко. Улыбнувшись, Змей запрокинул голову и вдохнул утренний воздух полной грудью.

- Шаньзет Третий? - прошептал он, прикрыв глаза от яркого солнца, что уверенно поднималось на востоке. - Забавно.

Лишь после этого юноша взялся за поводья и, пришпорив коня, вернулся в лагерь. Шли последние приготовления к сражению. Воины, мимо которых проезжал Ньёр, приветствовали его громкими криками и били себя кулаком в нагрудные доспехи, звонко дребезжавшие при этом. Улыбаясь каждому, кто встречался ему на пути, Пеплохват продолжал ехать. И чем больше он видел уверенные лица вокруг себя, тем ярче разгорался огонь в его груди. Драмир падёт, признав величие нового короля. И все начнут повторять его имя наравне с остальными Питонами, вошедшими в историю, как великие завоеватели.

"Эньяр, Шаньзет, Ланьян, Гоньера и Ньёр", - повторил про себя юноша и прикрыл глаза. Он чувствовал себя настоящим драконом. Могучим, крепким и непобедимым. И он больше не боялся.