Прайд (СИ)

Двери за нашими спинами, тяжело захлопнулись, и мы оказались в огромном, чуть меньше королевского зале, ярко освещённом пламенем из сотен исполинских чаш. А вот гостей здесь было поболее и вели себя они намного активнее: нервно орали, пытаясь перекричать друг друга; громко чавкали, запихиваясь едой; плевали на пол и дрались между собой. Те, кто уже не мог заниматься перечисленным, просто лежали на дастарханах, не потрудившись убрать посуду из-под себя. А ведь это могло помочь избежать пары тройки синяков.

Пока мы шли между всеми этими освободителями, я рыскал глазами по сторонам, пытаясь найти Баджару или ту стерву, которая ранила меня. Но среди сотен, жующих рыл, я не видел ни единого знакомого.

Площадка для выступлений, оказалась небольшим круглым пятачком, возвышающимся над уровнем пола. Когда я вместе с кошками поднялся на сцену, над залом неожиданно повисла тишина. Мгновение я размышлял над причинами, вызвавшими это загадочное явление, а потом обнаружил искомое.

Баджара сидел в огромном высоком кресле, обитом красной материей и знакомая мне девица облюбовала его колени. Освободитель опустил поднятую ладонь и кивнул: давай мол, лабай! Ну а мне ещё было нужно немного времени, для оценки ситуации, поэтому я достал шерандон и отвесил лёгкий поклон, прошептав кошкам:

– Покрутите задницами. Одежду не снимайте!

– Изверг! – отозвалась Галя.

Хмыкнув, я пробежался по клавишам, вызвав тень печальной мелодии. Слова, как всегда, легко пришли на язык, складываясь в сюжет, навеваемый музыкой.

Идёт война на небесах,

Последняя война.

И ветер бьётся в парусах,

И облаков стена.

А за штурвалом молодой

Красивый капитан.

Над пенной облаков волной

Вознёсся гибкий стан.

Прикосновенье крепких рук

К штурвалу корабля,

Ведёт туда где серца стук,

Где светится земля.

Туда где в замке золотом,

Его давно уж ждут,

И в ожидании пустом

За днями дни идут.

И он вернётся в дом родной,

Где ждёт его успех.

(Но помнит он, ночной порой,

Что может выпасть снег),

Бодра команда корабля,

Послушна и умна,

Все знают – будет там земля

Где нынче туч стена.

И грозен пушек мощных ряд –

Врагу от них беда.

Враждебных кораблей отряд

Развеет навсегда.

Орудий залпы, точно гром

В звенящих небесах,

А у матросов крепок ром

И им неведом страх!

А где-то, на краю земли

Невеста парня ждёт,

Когда из облачной дали

Он к ней, назад, придёт.

И будет радостен тот час

Тогда для них, для всех

(Но лишь бы не увидел глаз,

Как забелеет снег).

Пронзая носом облака,

Летит вперёд корвет.

Под ним, внизу, течёт река,

А сверху – солнца свет.

И враг разбит, и враг бежит,

Скрывается во мгле!

И сердце нежное дрожит

В волненьи на земле.

Но помнит храбрый капитан

Гадалкины слова,

И знает точно: не обман,

Старуха та права.

Что минут, канут в пыль века,

И ждёт его успех,

Но жив он будет, лишь пока

Не выпал первый снег.

С победой мчит корвет домой

И цел весь такеллаж

И песнь поёт матросов строй –

Бесстрашный экипаж.

А капитан глядит вперёд,

В его глазах туман…

Но начал таять в сердце лёд

Стал весел капитан.

Всего лишь сутки, до земли

Остались кораблю

Друг друга чтоб сердца нашли

Шепнув: тебя люблю!

И удаляется гроза,

И слышен звонкий смех,

И счастьем светятся глаза….

Наутро выпал снег.

Люди в зале молча глядели на нас бессмысленными провалами глаз, продолжая шевелить челюстями и вытирать капающий с бород, жир. Я оглядел их с понимающей улыбкой и повернувшись к львицам, сказал, со вздохом:

– Всё равно эти скоты ни хрена не поняли, – я пожал плечами и забросив шерандон за спину, окончил мысль, – убейте их всех.

Лёгкая рябь пробежала по телам кошек, уничтожая уродливое наслоение тёмной ткани и являя свету два ослепительно прекрасных тела. Громкий единодушный вздох пронёсся по залу, когда пирующие узрели, скрытое под одеждой. Ближайшие к нам, начали вскакивать на ноги, лихорадочно вытирая жирные ладони об одежду.

Я щёлкнул пальцами и две живые молнии ударили в толпу. В том месте, куда они попали, мгновено образовались своего рода пустоты, заполненные упавшими телами. Не останавливаясь, кошки устремились вперёд, пытаясь коснуться как можно большего числа жертв. Девушек окружило голубое сияние – своеобразная аура, появляющая при большом притоке энергии, когда организм не успевает её поглотить. Но пирующие всё ещё не понимали, в какой заднице оказались. Никто не пытался пробиться к выходу, напротив – все старались протиснуться туда, где мелькали соблазнительные тела львиц. Даже Баджара, недоуменно разглядывал эту кучу-малу, хоть на его лице начинала проступать тень подозрения.

Я неторопливо сбросил с себя осточертевшую личину и покачал головой рассыпая по плечам белые волосы. Кто-то, ещё живой, бросил удивлённый взгляд в сторону площадки для выступлений и заорал, в ужасе. Глава повстанцев уставился на меня и в его глазах я увидел озарение. Девушка, сидевшая на его коленях, спрыгнула на пол, а сам он вскочил на ноги, отдавая звучные приказы, различимые даже в этом бедламе.

Однако время оказалось упущено. Люди, обезумевшие от ужаса и непонимания просходящего, обратились в стадо тупых животных, которые бессмысленно носятся от стены к стене. Никаких разумных приказов они уже не воспринимали: ими руководили Ольга и Галька, безжалостно выкашивающие поголовье скота, словно коса в зарослях сочной травы.