Прайд (СИ)

Теперь мне стало понятно, откуда взялся мёртвый шпион в тайном лазе. Настиган несомненно заподозрил неладное и отправил лучшего агента, дабы тот проверил его подозрения. Лучшего, ибо ставки были высоки, как никогда. Но его человек оказался рассеян или допустил какую-то другую оплошность. В общем-то допрашивать мертвеца не было, теперь, никакой необходимости: я и так мог сейчас сказать, кто именно является агентом Баджары при дворе падишаха. Агент, ха! Разве его можно так назвать?

– Судя по твоей физиономии ты придумал какую-то смешную шутку, – заметила Ольга, – может быть поделишься?

– Не сейчас, – неопределённо хмыкнув, ответил я, – это очень особая шутка, которую следует рассказывать только в присутствии определённого человека. А вот когда мы притащим Баджару падишаху, я непременно расскажу эту хохму.

На лице Ольги появилось задумчивое выражение, и она посмотрела на меня так пристально, словно пыталась прочитать мысли. Больше кошка не улыбалась.

– Ну и долго мы ещё будем стеречь эту мертвечину, – поинтересовалась Галя, прерывая нашу игру в гляделки, – у меня такое чувство, словно мы столбенеем у каждого дохлого человека, который нам попадается.

– Тебя уж этим определённо не удивишь, – проворковала Ольга, – я видела то количество трупов, которое ты оставляешь за собой.

– А ты, как-будто нет? – искренне удивилась Галя, даже не думая обижаться на соперницу, – мы же – хищники!

– Дурацкий разговор, – прервал я их беседу, отлично понимая, какой хренью она может закончиться, – время уже почти полночь, а мы едва ли преодолели половину пути. Копаниями в своей совести или что там у вас осталось вместо неё, будете заниматься в другое время. После еды, например.

Кошки потряхивали головами, точно выходили из некого транса. На их лица возвращалось осмысленное выражение, а глаза, до этого тускло отражавшие свет лун, наливались собственным свечением. Странно всё-таки, дико даже. Невозможно было даже представить ситуацию, где Ольга начнёт укорять Галю её жертвами, а та в ответ, примется философствовать…Должно быть некая мистика блуждала в воздухе пустыни. Поэтому, следовало как можно быстрее покинуть место, способствующее идиотским разговорам. Возможно тут было иное, глубоко скрытое, но я старался не допускать подобных мыслей.

Лучший способ выбить дурь из головы – это заставить поработать ноги. Поэтому я побежал. Всё быстрее, быстрее и барханы слились в мелкую рябь, а неподвижные звёзды сорвались со своих насестов и помчались вскачь по немыслимым траекториям. И ещё быстрее, чтобы ветер свистящий в ушах приобрёл мощь настоящего урагана, разрывающего барабанные перепонки в клочья и срывающего кожу с лица. Пусть этот дикий поток воздуха ворвётся в голову и выметет её подчистую, оставив только жажду ещё большей скорости.

Львицы ни на шаг не отставали от меня, легко перебирая стройными ногами и их полуприкрытые глаза горели ярче любых небесных звёзд. Волосы плескались на ветру и казалось будто он вот-вот оторвёт их и унесёт в глубь пустыни, играясь этой прекрасной игрушкой. Лица кошек, поднятые к луне, напоминали лики скульптурных богинь, столь же прекрасные и лишённые всяких человеческих чувств. Чувствовалось, это – высшие существа: им можно было поклоняться, их нужно было бояться, за них не жаль было отдать свою жизнь, без остатка. И я хотел одного: пусть они остаются такими же прекрасными холодными богинями, лишёнными даже тени жалости и сострадания. Пусть безмятежно ступают по головам человеческого стада, словно по тонкой и ничтожной пыли. Мы – высшие существа, неподсудные человеческим законам, неуязвимые человеческому оружию и неподвласные человеческой морали. Мы и есть настоящие боги человечества, непохожие на те сусальные лики, которые нарисовали себе эти животные. Мы живём среди них и взимаем необходимую дань. Всё обратится в пыль, а мы пойдём дальше.

Когда я высказываю эти мысли, Илья посмеиваясь, величает меня фашиствующим Заратустрой, но я убеждён, в глубине души он скрывает похожие убеждения. Разница между нами и теми из правителей, которые провозглашали себя сверхлюдьми заключается в том, что мы на самом деле высшие создания, отличные от человека по строению тела, энергетике и возможностям. Кто ещё способен перемещаться с одной грани мира на другую, нигде не задерживаясь надолго и не вспоминая совершённых поступков? И пусть ненависть людишек преследует нас, пусть их! В близком контакте негативные эмоции обязательно изменят свой знак и превратятся в сексуальное влечение: так заложено в нашей природе, своего рода защитный механизм. А секс – это единственный вид общения с человеком (помимо питания) который нас интересует. И какое мне дело до того, что кто-то хотел меня убить, если после общения он оказался в моей постели? Важен лишь конечный результат.

Теперь нам остаётся избавиться от последней угрозы и тогда ничто не сможет нас остановитиь. Ничто и никто!

– Видишь, как сильно я заблуждался? – горько смеюсь я, – тогда мне, действительно, казалось, стоит избавиться от маленького недоразумения в лице Баджары, и мы сможем пойти вперёд, до самого края вселенной.

– Зачем? – спрашивает женщина, – чем тот край вселенной отличается от этого?

Девочка заползла к ней на руки и теперь дремлет, обняв мать тонкими хворостинками рук. Иногда лохматая голова приподнимается и на симпатичной рожице появляется улыбка, адресованная мне. Маленький человечек не верит в то, что я способен причинить ей вред, скорее она считает врагами вечно пьяных охранников, едва не убивших её щенка. В чём-то зверёныш прав – даже умирая, я бы не стал пить её. Почему? Не знаю.

– Видимо – ничем, – я, с трудом, пожимаю плечами, – но раньше мне казалось, будто в этом путешествии есть некий смысл.

– Знаешь, – человек гладит детёныша по голове, – я вижу десницу всевышнего в том, что ты попал сюда.

– Ну, спасибо, – я задыхаюсь от коротких смешков, – ваш бог воистину милосерден. Двести дней пыток и голода…

– Мучает тебя вовсе не бог. А вот в том, как изменился внутренний мир холодного безжалостного хищника чуствуется божий свет.

Изменился ли я? Не знаю. Может быть. Тихая улыбка на личике маленькой девочки говорит – да.

На горизонте появились бледные, точно призрачные, стены, казалось прораставшие из самого чрева пустыни. Город-призрак подрагивая, как мираж, увеличивался в размерах, мало-помалу приобретая чёткость очертаний и мелкие подробности, невидимые с большого расстояния. Сен-Харад, подобно большинству селений королевства, не мог похвастаться огромными запасами воды и как следствие, обильными посадками деревьев. Единственная вещь, позволяющая ему существовать на перекрёстке караванных троп – полсотни подземных источников, снабжающих жителей достаточно чистой влагой.

Я остановился расматривая Сен-Харад и ощутил неприятную пульсацию натруженных ног. Давненько мы не делали такой скоростной пробежки. О ней стоило поведать местным сочинителям – пусть воспоют быстроногих львов.

Теперь город предстал перед нами во всей своей каменной красе: массивные каменные стены, сложенные из абсолютно белого камня, защищали скопление высоких тонких минаретов и роскошных дворцов. Когда-то Сен-Харад соревновался с Сен-Сенали за право зваться столицей и если бы не близость океана, то ещё неизвестно, кто бы победил.

Не было видно ни единого здания, порочащего внешний вид: маленькие домики простолюдинов и тем более жалкие хижины рабов ютились в тенях, терялись за высокими стенами, в общем всячески старались не попадаться на глаза. И вся эта красота на фоне великолепия, взметнувшихся в ночные небеса горных пиков, блистающих в свете Ока. Лик скатился в глубокую расщелину, между двух острых шпилей, не в силах выбраться из этой западни.

Где-то там скрывалась банда неуловимого Фарада, равно враждебного и, повстанцам и падишаху. Хитрый старец хладнокровно уничтожал воинов и тех и других, стоило им приблизиться к его горным твердыням. Мирных торговцев он, впрочем, отпускал, изымая половину товара. За проезд. Вот только строители и архитекторы оставались в горах навсегда. Поговаривают, пойманные специалисты достраивают и улучшают таинственный горный замок, до сих пор невиданный никем, из посторонних. Когда-нибудь я всё-таки навещу своенравного старика и проверю, правдивы ли истории, рассказанные про него.