Полдень над Майдманом

– Я видел эту отметку. И вот ты вернулся. Что дальше?

– А дальше ты дашь мне людей. И коней. И достаточно еды в дорогу. И твои воины проводят меня к северной границе.

– Думаешь, мне следует поступить именно так?

Глэд горько усмехнулся, положив согревшиеся руки на колени:

– У тебя, хан, нет выбора. Потому что кто-то умрет этим летом. Или вы. Или эльфы. Я предлагаю тебе сохранить твой народ. И поквитаться с лжецами, бросившими вас умирать под мечами легионов сотни лет назад. Выбирай. Но когда солнце взойдет, я должен тронуться в путь…

– Или мы, или эльфы, – задумчиво пробормотал Кашем-хан.

– Совершенно верно. И обмануть смерть не выйдет. Она стоит за моими плечами и ждет, когда я принесу обещанные ей жертвы… Думай, хан. Только действительно мудрые воины становятся во главе кланов. И только самым удачливым выпадает возможность отомстить за древние обиды.

Догорающий в костре кизяк потрескивал, стреляя тонкими огненными светлячками. Старик смотрел в бездонную тьму, скопившуюся на месте выжженных глаз, и шептал:

– Или мы, или эльфы. Или мы, или…

Глава 15

ЗОЛОТО

Июль – август

Старательно потопав ногами, Алаэн сбил налипшую грязь с сандалий и вошел в казарму. Помня о зловредной низкой балке, пригнул голову и удачно избежал очередной шишки на лбу. Поздоровавшись с парой легионеров, прошел в угол, где выгородил себе место сотник Доэлт – чрезвычайно желчный и склочный мужик. Неизвестно, что больше испортило его характер: больной желудок или старое разжалование, после которого сотник так и не смог подняться вверх по служебной лестнице.

Но, несмотря на паршивое отношение к жизни и окружающим, старый солдат дело свое знал отменно, и зачастую именно его посылали с дозорами в степь. Двадцатый легион, расквартированный на границе центральной южной провинции, большую часть времени проводил в патрулях и погонях за нахальными кочевниками. Каждая тысяча держала от двух до четырех сотен конных легионеров и комплектовалась из солдат, успевших пролить кровь. Сменив переведенного на повышение тысячника, Алаэн быстро освоился на новом месте, а успешная стычка со степняками на прошлой неделе подарила ему славу удачливого командира. Не потеряв ни одного солдата, новый тысячник сумел захватить врасплох небольшое кочевье, и удравшие степняки оставили неплохую добычу: шесть телег с выделанными кожами и груду глиняной посуды. За сданное в казну добро легиону отсчитали положенную четверть, и командир честно разделил выданную в казначействе мелочь между подчиненными.

Убедившись, чего реально стоят его сотники, Алаэн пару раз замещал Доэлта перед очередным патрулем. Лучше оставить казарму и разросшееся хозяйство на хорошего командира, чем смотреть на его желтое лицо и слушать, как он, мотаясь в седле, скрипит зубами и сыплет проклятиями на судьбу. Доэлт сообразил, что новый тысячник понимает трудности гарнизонной жизни и не собирается гнобить верного служаку глупыми придирками, и теперь при любом случае старался быть полезным новому командиру. Похоже, судьба улыбнулась старому солдату и решила позволить дожить оставшиеся полгода до пенсии спокойно.

Алаэн заглянул в каморку и нашел глазами сотника:

– Что стряслось? Зачем звал?

– Господин тысячник, – обрадовался Доэлт, с трудом рисующий загогулины в помятом листке. – Я тут с новостями. Очень интересными новостями!

Легионер придвинул свободный стул к столу, прикрыл за командиром дверь и вернулся на свое место.

– Два часа назад, когда дождь только начался, вернулся патруль. Ребята из моей сотни. Привели пленного. Я как его послушал, вспомнил вас. Вы как раз рассказывали, что по восточным провинциям ушастые все бегали. Даже слухи ходили, что драка у них случилась на границе, казарму разметали.

– Было дело. Сам не видел, но приказ об этом читал.

– Так вот. К патрулю выехала сотня кочевников. Все с оружием. Несколько шаманов. Может, кто из вождей был, но на рассвете не разобрали. Покричали, на переговоры позвали. Передали нам человека. Сказали, он шибко в империю рвался. И шибко большой зуб на ушастых имеет.

– Обошлось без крови?

– Да вы что! Когда мы по-хорошему с ними встречаемся на переговорах, никогда до мечей дело не доходит. Последнее дело – кровь пролить, если кто поговорить зовет.

– Где пленник?

– В казематах сейчас. Я вот доклад пишу, чтобы вам отдать. Только мне кажется, вам стоит самому с ним потолковать. Мужик спокойный, оружие сдал без разговоров. Никаких шаманских побрякушек на нем не видать. И на империуса похож лицом, не степняк.

– Чего хочет?

– Говорит, нужно ему с командирами встретиться. Говорит, вести он принес чрезвычайно важные. Охрану попросил побольше поставить.

Алаэн почесал переносицу и поднялся:

– Пошли посмотрим на твоего незнакомца. Бумагу прихвати с собой, я потом допишу и к легоросу с докладом зайду.

Сотник обрадованно сложил бумагу, запихал ее в широкий кошель на поясе и, подхватив шлем и шерстяной плащ, поспешил открыть дверь.

Тысячник шагнул в камеру, пахнувшую холодом в лицо. Следом за ним проскользнул сгорающий от любопытства Доэлт. На грубом топчане сидел сгорбившись человек и медленно раскачивался из стороны в сторону. Незнакомец повернул к вошедшим лицо, и Алаэн вздрогнул, наткнувшись взглядом на провалы пустых глазниц. Воткнув факел в держатель, тысячник повернулся к задержанному и произнес:

– Что же тебя так мотает, на коне укачало?

– Нет. Болит все, заснуть не могу.

– Зашибся?

– У эльфов погостил. Попробовал их угощение, еле ноги унес.

Сотник подошел поближе и внимательно рассмотрел руки и грудь Безглазого. Повернулся к командиру и удивленно шепнул:

– Это как же он до нас добрался? Живого места нет!

Алаэн скрестил руки на груди и спросил:

– Я тысячник двадцатого имперского легиона центральных провинций. Ты утверждал, что владеешь чрезвычайно важной информацией. Это так?

– Да, господин тысячник.

– Говори.

– Это надо показать. Думаю, мы потратим минут пять, не больше. Позвольте, я вам кое-что продемонстрирую.

Легионеры отошли к дверям, а незнакомец поднял с пола грязную глиняную чашку, тщательно выколотил из нее пыль и мусор. Затем достал из-за пазухи тряпицу. Аккуратно развернул ткань и показал легионерам ссохшиеся в кучу листья. Поместил их в чашку и подошел к факелу. Сотник насторожился и положил руку на рукоять меча. Безглазый успокаивающе поднял ладонь:

– Успокойтесь, никакой магии. Я совсем не хочу, чтобы вы с перепугу прикончили меня. Но я должен вам показать это, чтобы вы убедились в чрезвычайной важности моих слов.

Выждав мгновение, человек поджег сухие листья. Затем он поставил чашку на топчан и подождал, пока содержимое не прогорело. Подобрал с пола камешек и старательно растер пепел в порошок. Следящий во все глаза за его манипуляциями Доэлт все больше потел и теребил свой пояс.

– Нужно немного воды, и мы закончим.

Алаэн грохнул кулаком в закрытую дверь и крикнул в приоткрывшуюся щель:

– Кувшин с водой сюда.

Безглазый плеснул воды в чашку, перемешал содержимое и аккуратно вылил в раскрытую тряпицу. Отжав ткань, подошел ближе к факелу и снова развернул тряпку.

– Смотрите. Внимательно смотрите.

Сотник остался у двери, а его командир шагнул к незнакомцу и внимательно всмотрелся в мокрое пятно. Потом отобрал материю и поднес ближе к огню. Посреди грязного серого пятна поблескивали крошечные золотые искорки.