Архоны Звёзд

Лицо Браннара Андариона осунулось от горя.

— Мы возьмем тело моего сына с собой в Эфир. Так покидают этот мир величайшие из немереев, и так мы почтим его.

И Ана обратилась к спутникам Трины Лиа:

— Мощь Эйлии всегда была ее слабостью и никогда — силой. Соблазны этой мощи не раз чуть не оказались для нее роковыми. В решающий миг храбрость и сострадание ее спасли всех вас, а не волшебство, которое было для нее с самого начала кандалами.

И снова эти фигуры начали таять. С ними исчезло тело Мандрагора. Принцесса стояла на коленях на земле, и руки ее опустели.

— Эйлия, — тихо сказал Дамион, — пойдем домой.

Она подняла к нему залитое слезами лицо, беззвучно шевеля губами.

— Я возьму тебя туда, где нет страдания, — сказал Дамион, опускаясь на землю рядом с ней.

Она уронила голову к нему на плечо, потом они медленно встали. И Йомару с его спутниками показалось, что в следующий миг уже не привычные фигуры людей стояли на этом месте, а две лучистых сущности, окрыленные белым огнем, и глаза у них горели, как звезды. Только секунду видели это смертные, закрывая глаза ладонями от ослепительного света — и потом видение исчезло.

Оставшиеся стояли безмолвно, и даже Талира не могла найти слов. Холодный ветер, прилетевший от ледяных гор, прошелестел по затихшему замку.

— Уйдем отсюда, — сказала Лорелин. — Ненавижу это ужасное место!

Хоть было темно, Йомар знал, что она плачет. Он нагнулся, поднял с земли Камень Звезд, и они с Лорелин залезли на спину Аурона. И вскоре снова воцарилось молчание над двором ночи.

21

Небесная империя

Великое ликование охватило Арайнию, когда друзья Трины Лиа привезли Камень Звезд в Халмирион. В Мирамаре будто все праздники года наступили одновременно: улицы пестрели флагами и серебряными звездами, колокола гремели с каждой башни, свечи и лампы сияли на всех карнизах и на ветвях деревьев, улицы взрывались фейерверками. Люди обнимались с незнакомыми, танцевали у костров, плескались в фонтанах, кричали и пели на крышах и балконах. Звездная война окончилась! Трина Лиа победила своего противника! Как именно это случилось, никто не знал точно — много ходило противоречивых рассказов. Эйлия дралась с Мандрагором на дуэли и убила его, Эйлия дралась одна против целой армии и победила, нет, ей целое небесное воинство пришло на помощь. Только когда прошли дни и стало ясно, что принцесса не собирается возвращаться, настроение стало несколько менее восторженное. Новость о ее уходе в Эфир прошла по мирам Империи быстрее света. Хрустальный дворец Мирамара был пуст, Трон Дракона не занят. Но все же Эйлия оставалась правительницей Талмиреннии: раз она не умерла, других претендентов быть не может. Поговаривали о том, чтобы поместить на трон ее изображение, как статую ее матери в капелле Халмириона, но от этой идеи скоро отказались. Казалось, что у Талмиреннии не будет смертного правителя.

Сивиллы посовещались с отцом Трины Лиа, и наконец приняли решение: Лунный трон был оставлен пустым, а корону и серебряный скипетр поместили на Трон Дракона. Туда мог прийти любой, поглядеть на Камень, снова вставленный в корону — предмет, через которых древние могут наблюдать за Империей издалека, но никогда не будут уже править Талмиреннией или ее обитателями. Потому что отныне эти обитатели будут сами собой править.

Как-то вечером примерно через два года после последней битвы в садах Халмириона собрались друзья и родные Трины Лиа. Король Тирон покинул дворец ради жизни в лесах Хиелантии, где мог быть вблизи ощущаемого присутствия Эларайнии, а дворец стал странноприимным домом для посетителей Мирамара и его святынь. Среди остановившихся там сейчас гостей были Йомар и Лорелин, приемная семья Эйлии с Меры, Маг с Неморы и амфисбена Твиджик, а еще Аурон и Талира, принявшие людской облик, чтобы иметь возможность общаться с теми из гостей, кто не был немереем. Они тихо говорили о том, что случилось в Великую Войну, о том, что сами делали и видели, а Дани и Лем играли на лужайке с амфисбеной.

— Без Мандрагора империя валеев рассыпалась, — рассказывал Аурон. — Гоблины передрались друг с другом, потому что своего правителя более не боялись. Царь Роглаг был объявлен новым Аватаром против своей воли и к большому его испугу. Последнее, что я о нем слышал — он сбежал на какую-то очень дальнюю планету. Херувимы его не преследовали, сказав, что он того не стоит. Порождения тьмы не хотят сейчас с нами воевать, когда у них нет настоящего вождя.

— И у нас тоже, — грустно ответила Лорелин. — Я знаю, Эйлия сказала бы, что он нам больше и не нужен. Но жизнь совсем не та без Эйлии и Дамиона. Мне очень их не хватает.

— И нам, — согласился Джеймон, и его родственники согласно закивали. Джемма положила руку на плечо брата.

— И нам ее тоже не хватает, — пропищала амфисбена, поднимая переднюю голову. — С ней нам всегда было безопасно, всегда.

Лорелин наклонилась и почесала Твиджику уши.

— Как у вас там на Неморе? — спросила она.

Ответила Маг, что было удобно Йомару и другим меранцам:

— Смотрящий растерял авторитет в глазах народа. Он не убил бога-дракона, как хвастался, навлек на город разрушение, и многие его в этом винят. Люди поняли, что Эйлия предлагала действовать мудрее. Нами сейчас правит совет, избранный горожанами, и мы строим новый город на берегу. Там Май и Терен будут растить своих детей.

Пока Маг рассказывала, Лорелин заметила еще две фигуры, идущие к ним через лужайку: светловолосая элейка и человек. У него была царственная осанка, и на руках он нес мальчика лет двух с виду. Йомар и остальные увидели, куда смотрит Лорелин, и обернулись туда же, к вновь прибывшим. И пока меранцы, Маг и Твиджик смотрели в остолбенении, остальные четверо склонились в поклоне.

— Андарион, — произнес Аурон, — ты оказываешь нам честь.

Король опустил ребенка на землю и улыбнулся.

— Я теперь всего лишь человек, такой же, как другие. Я решил остаться смертным и не застревать в Эфире, когда покину эту плоскость. Начинаю новую жизнь, в которой намерен исправить прошлые ошибки.

— Ваше величество, — сказала Талира, — Ана говорила правду. Вам не в чем себя упрекнуть.

— Разве? — спросил он. — Это мое обращение с сыном довело его до такого и чуть не погубило Талмиреннию. Только Трина Лиа помешала этому сбыться. Я вернулся не для того, чтобы предъявить права на свое королевство, но чтобы прожить мирную жизнь, к чему следовало мне стремиться с самого начала. Я теперь живу в мире элеев, и я женился. — Он с улыбкой обернулся к стоящей рядом даме. — И я снова стал отцом. Вот мой сын. Его я буду любить и о нем заботиться, и тем искуплю пренебрежение Морлином, что навлекло столь много несчастий на столь многих. — Он снял с шеи амулет с драконом. — Вот это было найдено в подводном замке Морлина на Неморе. И это все, что у меня от него осталось.

— Мое! — сказал мальчик, протягивая ручку к блестящей игрушке.

Отец отдал ему ее.

— Да, твое. Видите? — обратился Браннар Андарион к окружающим. — Не может ли душа снова явиться в мир? Странные вещи иногда случаются с теми, в ком течет кровь архонов. Но я верю, что это случилось — он получил новую жизнь, новое тело, которое своим существованием уже не обязано интригам Валдура и лоанеев.

— Мандрагор? — спросила Лорелин.

Мальчик повернулся и уставился на нее большими синими глазами.

— Не то имя, что дали мы ему при рождении, — сказала его мать. — Но он не желает откликаться на иное. Я с первого взгляда в эти глаза поняла, что это старая душа.

— Невероятно! — воскликнул Аурон. — Я никогда ни о чем подобном не слышал.

— Если бы только Эйлия знала! — вздохнула Лорелин. — Она была бы очень рада.

Мальчик подошел к играющим детям.

— Была бы, конечно, если она еще этого не знает, — утешила ее Талира. — Не надо говорить о ней, как об умершей.

Но после ее слов наступило краткое молчание, и об Эйлии больше не говорили.