Ремесленный квартал (СИ)

Несколько мгновений — и улица опустела. Пять трупов и полные мешки, к которым уже тянулись алчные взгляды из-за занавесей.

Ностромо, ожидавший их появления, встретил, чуть не приплясывая от нетерпения на месте, и тут же потянул Ройчи и Листочка наверх — смотреть. Казалось, он не сомневался, что основная часть их небольшого отряда придёт сюда, а не ввяжется в драку там, на канале.

Вид из узкого чердачного окна был не очень внятный — сложно было оценить перспективу и полную картину происходящего, но и того кусочка моста и видимого эпизода баррикады было достаточно, чтобы понять, что дела здесь очень и очень плохи. И пиратов побольше, и организованы они лучше, и у защитников большие проблемы.

— Ну что, сержант, поможем цеховикам? — повернулся и спросил наёмник у Гора без обычной своей улыбочки.

Тот скептически глянул на него, но ответил твёрдо и даже с вызовом:

— Да!

Видно было, что он сомневается в перспективности этой затеи, но и не прочь ввязаться в драку — вся эта беготня по закоулкам — не для него. Что поделать: тяжёлая пехота.

— Тогда к бою!

Глава 10

Если бы кто-то ещё неделю назад сказал ей, что мечта о сражениях, доблести, отваге скоро осуществятся, она бы наверняка не поверила. А шутника отнесла к когорте подхалимов, пытающихся воздействовать на неё её же интересами, и, соответственно, в лучшем случае постаралась бы не обратить внимания, а в худшем, в назиданием остальным (столь же умным!) натравила своих амазонок — уж они бы точно устроили наглецу «сражение» — вся столица бы ухохоталась. Но иногда — и так бывает — желания становятся реальностью. К сожалению, к чуду или иному положительному (или оптимистичному) явлению происходящее отнести было сложно. Да, отваги, бесстрашия, самопожертвования, героизма хватало. Но вместе с тем было столько крови и смерти, что верни время вспять, она бы трижды подумала — мечтать ли о таком? Было очень много боли, абсолютно ей неведомой прежде, причём, её тревожили не личные неприятные ощущения, а мучительные переживания за людей, вставших за неё. Ну и наконец, невидимые в ближайшем будущем хоть какие-то перспективы. И висит над головой, как дамоклов меч, очень возможная, скорая позорная смерть. Вряд ли быстрая и безболезненная.

Тем не менее, обстоятельства сложились так, как сложились, у неё был определённый статус и жёсткая, практически прописанная роль, согласно которой она должна торчать здесь с каменным лицом, ужасаться (в душе) разворачивающейся во всей своей неумолимости картиной неотвратимого поражения защитников наверное последнего места в огромной столице, не подвергнувшегося пока разграблению и разрушению. Защитников, которые и были, собственно, той немногочисленной и — что уж говорить — она-то немного(!) понимала, благодаря увлечению военным делом — не очень подготовленной преградой между ней и скорой смертью… И это вместо того, чтобы наплевав на условности и поневоле взваленные обязанности, с обнаженной саблей влететь в ряды врагов, забыться в кровавом угаре, и хотя бы таким образом отвлечься от крушения иллюзий, вида гибели близких людей, неподъёмной ответственности и бессилия что-либо изменить.

Когда-то её наставница, бывшая наёмница Брада заразила её, девчонку, вдохновенными рассказами о схватках, упоении боем, неописуемым наслаждением победой, и таким образом предопределила сферу основных интересов юной принцессы… Возможно даже, наставница погодя т пожалела о своём красноречии, подкреплённом достаточно грубым солдатским юмором и романтическим ореолом жизни вольного бойца. Но только сейчас, во время свалившихся, как снег на голову неприятностей (если так можно обозначит гибель отца, олицетворявшего крепость и благоденствие королевства), она начинала кое-что понимать. Разница между солдатом и правителем очень велика. И если первый, наступив на горло страху, может легко отдаться инстинктам убийцы, то второй обязан сохранять трезвый и холодный рассудок. Так как первому в случае ошибки, воле случая или по иным причинам грозит всего лишь смерть, то второму — позор, в лучшем случае забвение (в худшем — роль исторического коврика для вытирания ног) и многочисленные смерти, что тяжким грузом ложатся на душу.

Она чуть шевельнулась и скосила взгляд на застывшую рядом изваянием сестру. И сердце её болезненно сжалось. Руфия была так юна, чтобы умирать. И даже в случае сохранения жизни (после поражения), хотя в этом она очень сомневалась — силы, преследовавшие представителей рода Берушей были последовательны, цепки и жестоки, совсем ей не завидовала… Проще всё-таки наверное погибнуть.

Младшая принцесса, не взирая на уговоры, увещевания и приказы многих «взрослых» (в том числе и её, Лидии), считавших своим догом и святой обязанностью указывать королевской дочери, воспитывать её, настояла на своём месте возле старшей сестры, наследной принцессы… беглой несостоявшейся королевы. Прятаться или с небольшим отрядом верных гвардейцев уходить она наотрез отказалась… В общем, Лидия конечно же гордилась своей сестрой. Но предпочла бы знать, что она в безопасности или хотя бы вне этой мышеловки.

Лидия заскрипела зубами, с ненавистью глядя на разношёрстные и разноцветные, но от этого не менее умелые и убийственные ряды невесть откуда взявшихся морских разбойников. Слухи о том, что припортовые районы терпят нешуточное бедствие от морского десанта неожиданно получили своё подтверждение. Первые тревожные вести принесли ещё вчера вечером беглецы из других районов Агробара, и рассказывали они всякие ужасы о буквально наступавших на пятки страшных людях, среди которых нередки были и чёрные, как ночь, и очень смуглые, и узкоглазые с пергаментной кожей, как на далёком востоке. Советом старшин, в который помимо, собственно, самих цеховиков и координатора обороны Гарча вошли Лидия, а также все значительные беглецы, как то: маркиз РоПеруши, граф РоАйци, эмир АллФаррийял, рыцарь сэр РоАйруци, делегат от соседней гномьей слободы, с которой был заключён союз на подобный случай, представитель наёмников Кол, капитан амазонок Деметра и сержант — гвардеец Борун, было решено усилить патрули, укрепить баррикаду на мосту и вообще обратить внимание на всю нить канала, опоясывающую Ремесленный квартал, но которую при нехитрой подготовке несложно было преодолеть.

Ночью отряд в пятнадцать — двадцать бойцов после недолгих и невнятных переговоров: «Вы кто такие?» — «А вы?» попытался преодолеть стоящий на пути барьер. И нужно сказать им это почти удалось, несмотря на то, что дежурная смена была начеку — чересчур умелым, бесстрашным и ловким оказался неприятель, словно обезьяны перепрыгивая щиты и ограждения. Ценой в несколько смертей и благодаря вовремя подошедшей помощи от недалеко отдыхающей следующей смены (таков порядок был настойчиво предложен Колом) враг был отброшен.

Вновь отметились наёмники. Лидия только покачала головой, вспомнив об этом, ибо недоразумения между двумя группами вольных бойцов, а точнее между Лири и «тёмными» могли вылиться в большую проблему. Сама принцесса, кстати, весьма затруднялась ответить, на стороне кого она. С гоблином и троллем, несмотря на подчёркнуто миролюбивое поведение, предпочла бы не делить одну крышу — они всё равно вызывали у неё инстинктивное глухое раздражение, бороться с которым было выше её сил — чересчур сильны были предрассудки по отношению к «тёмным». В этом плане Руфия, нашедшая общий язык с ними, а то и, как поговаривают — тьфу-тьфу — подружившись, была прогрессивней, что ли. Криво улыбаясь, она вспомнила сгинувших с её Оливией после отхода из дворца других наёмников, весьма неплохих бойцов, при этом благодаря наглому, невыносимому поведению, отнюдь не вызывавших симпатию. Неспроста бродят слухи, что они и «тёмные», живущие на постоялом дворе — из одной команды. Тем не менее, разумом она понимала, что им повезло, что «тёмные» на их стороне. Простоватый и туповатый — что там говорить — тролль на деле оказался страшным воином, по словам очевидцев, он был столь быстр и силён, что врагам практически не оставлял шансов. Но и мелкий и чрезвычайно вредный гоблин, эта постоянная головная боль окружающих, тоже оказался очень непрост. Помимо того, что он был непререкаемым авторитетом для крупного (но не старшего, судя по разговорам) товарища, гоблин ещё обладал чрезвычайно развитым Даром — эту оценку вынес Его Преосвященство, а ему можно верить в этом вопросе. На мгновение только представив иную направленность этих шаманских качеств, у Лидии сразу же разболелась голова. Но, объективности ради и положа руку на сердце, она готова была смириться с нахождением рядом «тёмных» — чересчур они были ценны. Да и если чуть-чуть поскрести, то под бронёй ответственности и показной невозмутимости можно было бы отыскать огонёк любопытства, поглядывающий с интересом за столь неожиданными и неординарными объектами — в глубине души она даже чуточку завидовала умению сестры легко находить общий язык с разными монстрами (при этом та легко могла отгородиться от вполне приятного человека!).