Путь наемника

Верракай кивнул.

— Ну да, разумеется. Мне известно об этом. Я просто… я просто хотел бы знать… Дело в том… — Замолчав, командир заставы оглядел ее с ног до головы. — Просто в прошлом году, находясь при дворе, я кое-что слышал… Я не хотел бы, чтобы это прозвучало оскорбительно… но до меня дошли слухи о том, как кое-кто из роты герцога Пелана отправился в Фин-Пенир, чтобы стать паладином. Попытка оказалась неудачной, и этот человек отбыл из Фин-Пенира; при этом не обошлось без каких-то неприятных историй. Затем этого человека видели тут и там жалким, презираемым… — Тут Верракай снова замолчал, видимо, боясь произнести оскорбительное слово.

— Трусом? — пришла ему на выручку Пакс, сама удивленная тем, как легко говорит о своем тяжелом прошлом.

Верракай бросил на нее быстрый взгляд и кивнул. Пакс сухо продолжила:

— Похоже, вы слышали очень многое из того, что было на самом деле. Впрочем, и это далеко не вся правда. Правда же заключается в тем, что раны имеют свойство залечиваться, а трусость — вновь оборачиваться смелостью. А еще правда заключается в том, что сейчас я являюсь паладином. Когда Верховный Маршал приехала в крепость герцога Пелана…

— Что?! — Было видно, что последняя новость вызвала у Верракая еще большее недоверие. — Верховный Маршал Геда была допущена к герцогу Пелану?

— Именно так. Он вызвал маршала по моему совету, и случилось так, что на послание герцога откликнулась сама Верховный Маршал.

— Ну и дела! Кто бы мог подумать? Ведь, насколько я знаю, Пелан терпеть не может последователей Геда.

— Когда-то дело обстояло именно так. Теперь все изменилось. В крепости находится резиденция маршала, а во владениях герцога солдаты строят ферму Геда.

— Ну и ну! — покачал головой барон Верракай. — Вы уж меня извините, но должен признаться: я вряд ли поверю вам на слово в том, что касается отношения Пелана к последователям Геда. Да, кстати, вы сказали, что вы паладин. А это вы можете как-нибудь подтвердить?

Пакс улыбнулась и мысленно попросила дать ей свет. Мгновенно вспыхнувшее вокруг нее сияние залило комнату гораздо более ярким светом, чем тот, который проникал через окна. Не прошло и нескольких секунд, как командир заставы кивнул и взмахнул рукой. Молодой же рыцарь был явно потрясен увиденным и еще долго не мог проморгаться.

— Да, похоже на правду. Мне такой свет уже приходилось видеть. — Голос Верракая звучал теперь куда мягче и приветливее. — Ну что ж, госпожа Паксенаррион, может быть, вы и вправду едете куда-то по делам, ведомым только Геду. Но почему же вы путешествуете скрытно, почти инкогнито?

— Я путешествую так, как мне приказывает мой внутренний голос. Сам Гед был простым человеком, и я по рождению всего лишь дочь пастуха. Когда Геду будет угодно, чтобы меня узнавали за версту, осмелюсь вас заверить, мой господин, я добьюсь такой славы и такого признания.

— Хороший ответ, ничего не скажешь, — улыбаясь, сказал Верракай. — Ну что ж, мне остается только сказать, что для нас большая честь видеть вас на нашей заставе. Мы готовы оказать вам любую посильную помощь и, разумеется, предоставить вам кров, ночлег и еду. Собираетесь ли вы переправляться через реку?

Пакс кивнула.

— Тогда, с вашего позволения, я отправлю Регнала договориться о переправе. Есть ли у вас возможность остаться у нас до утра? Я был бы счастлив пригласить вас на наш скромный офицерский ужин.

Пакс не чувствовала особой спешки и была рада переночевать в тепле. Кроме того, переправляться через ледяную реку вместе с лошадью Пакс предпочла бы отдохнувшей и по возможности при дневном свете.

Командир заставы накрыл великолепный стол, а рыцарь Регнал, вполне оправившийся от потрясения, оказался весьма приятным собеседником. В основном разговор шел вокруг слухов о положении дел в Лионии.

— Я, разумеется, не могу вас спрашивать напрямую, я все понимаю, — многозначительно сказал Гэннаррион Верракай, — но, по моему мнению, понадобятся не то что усилия одного паладина, а, боюсь, целая рота таких отмеченных богами рыцарей, чтобы помочь Лионии избежать долгих лет хаоса и гражданской войны. За последние полгода мне постоянно передают информацию о том, что лионийский король очень плох. Кроме того, все говорят о противоречиях в борьбе за престол. И если в Лионии, нашей верной союзнице, воцарится хаос, я опасаюсь, что Паргун постарается воспользоваться этой ситуацией. Таково мое мнение, и оно совпадает с мнением многих весьма уважаемых людей.

— О чем тут говорить! Паргунцы непременно нападут на нас, — отставив кубок, вступил в разговор Регнал. — Мой дед был убит паргунцами в том самом сражении, госпожа Паксенаррион, в котором погиб наследный принц Тсайи, а ваш герцог принял на себя командование. Это было еще до того, как он получил титул и земли. А Паргун всегда точил зубы на эти приграничные территории, только выжидая случая, чтобы с наименьшими потерями присвоить их.

— Согласен, но дело-то не только в этом, — со вздохом сказал Верракай. — Я помню, как мой дед рассказывал легенды о давней битве добра и зла, еще до того, как Тсайя и Финт присоединились к Лионии и Прилиту в борьбе против Повелителя Мук, Лиарта. Если Лиония ослабнет, это зло может вновь объявиться прямо посреди Восьми Королевств. А ведь мы уже давно привыкли к тому, что оно вытеснено за наши границы. Но если хорошенько подумать, еще совсем недавно произошла битва у Длинного Камня. Лишь с тех пор мы жили относительно спокойно в нашем союзе королевств. Рискну предположить, что Повелитель Мук не упустит своего шанса вновь укрепиться на давно отобранных у него землях.

— Да, Повелитель Мук — страшный противник, — сказал Регнал и, бросив взгляд на Пакс, добавил:

— Но еще страшнее она. Насколько мне известно, вы, госпожа, знаете о Повелительнице Паутины столько, сколько вообще может знать человек, оставшийся в живых после знакомства с этими черными силами.

Пакс кивнула:

— Вы правы. И я понимаю, что вас беспокоит.

— По моему мнению, она скорее всего имеет какое-то отношение к тому, что наследный принц Лионии погиб, и погиб именно так, — сказал Верракай. — Никто не может этого утверждать, но лично я уверен в том, что какие-то злые силы ополчились на королеву и принца. Если бы он тогда не погиб…

— Нет, я полагаю, вся проблема заключалась в том, что король уже был близок к смерти, а принцесса еще слишком молода, — возразил Регнал. — Она обладала эльфийским чутьем, но без опытного наставника она так и не научилась пользоваться им в полной мере.

— К тому же, — согласился Верракай, — она так вполне и не оправилась от горя. Если бы королеву не убили…

— Когда это произошло? — спросила Пакс. Ей уже доводилось слышать эту историю в общих чертах, но детали по-прежнему были ей неизвестны. Рейнджеров куда больше интересовали более близкие события, в основном связанные с неожиданно поразившей короля болезнью.

— Сейчас, сейчас, дайте мне вспомнить. — Верракай на некоторое время замолчал, глядя на стол перед собой. — Когда это случилось, я был еще ребенком, а значит, с тех пор прошло лет сорок, если не пятьдесят. Да, что-то вроде того. Кое-что об этом вы, наверное, слышали.

Пакс кивнула:

— Насколько я знаю, на королеву и принца напали, когда они были за пределами дворца и ехали куда-то. Ее убили, а принца потом так и не нашли. Это правда?

— Да. Он был еще ребенком, а принцесса вообще младенцем. Ее оставили дома, потому что считали поездку слишком тяжелой для такой крошки.

— Проблема состоит еще и в том, — добавил Регнал, — что по линии наследников не осталось никого, в ком было бы достаточно эльфийской крови, и многим это не нравится, потому что они не знают, чего ждать от… — Он бросил взгляд на Верракая, который мгновенно покраснел.

— Юный Регнал Костван, не смотрите на меня так. Я никогда не был эльфоненавистником в отличие от своего дяди. Мне доводилось встречаться с рейнджерами, верой и правдой служившими нашему двору, и я отлично понимаю, что они имеют в виду, когда говорят об особом эльфийском чутье. Я полагаю, что для нас, людей, вполне достаточно благоволения и покровительства Геда, но я не могу не признать и того, что Лиония — это совсем другая страна. Люди делят это королевство с эльфами, и те имеют полное право на то, чтобы корона досталась если не представителю их народа, то по крайней мере, тому, в ком есть эльфийская кровь. Где есть эльфы, там, естественно, заходит речь об их особых способностях и чутье. Но даже в Лионии немало людей, которые не желают усиления их влияния, особенно при дворе. На особый статус и особую ситуацию в королевстве им наплевать. Вот и получилось, что Лионией правили подряд два короля, лишенные какого бы то ни было эльфийского чутья и не способные услышать гром задолго до грозы. Сейчас эта гроза вот-вот разразится, а у них при дворе нет никого, кто мог бы реально привлечь эльфов к противостоянию надвигающемуся злу.