Семь дней Создателя

— Он такой желанный и такой далёкий….

Чувствовал, Диана где-то рядом. Пусть не поёт, но не слушать она не могла. Она ребёнок, дуется за вымышленную обиду, но одиночество не панацея — в общении легче. Бросал на Электру испытывающие взгляды — чувствует ли присутствие дочери? Моя возлюбленная была грустна и задумчива. И она стыдится нашего порыва? О, Господи, надо было тебе придумать такую страсть, чтоб за неё потом карать? Ничего, ничего, милая, всё образуется — вернётся дочь, и мы улетим в Москву. Я покажу вам столицу необъятной страны. Вот послушай.

— Простор небесный сизокрыл и тишина кругом

— Мне уголок России мил, мой добрый отчий дом

— Стою, не глядя на часы, берёзкам шлю привет

— Такой невиданной красы нигде на свете нет….

Звуки рождали гитарные струны, мои голосовые связки. Ночной бриз уносил их в лагуну. И возвращал эхо.

— Уголок России — отчий дом

— Где туманы сини за окном

— Где твои немного грустные

— И слова, и песни русские….

Всё получилось, как задумал.

— Билли, она уже во мне?

— Мудрец. На живца ловишь?

— Как ты можешь? Она же ребёнок.

Это для Билли, а сам решил — ловушку надо захлопнуть. Отложил гитару, привлёк к себе Электру. Примостил её голову на своем плече, зашептал на ухо.

— Когда Даша была беременна, мы ложились вот так рядом, прижимались животами, и создавали семью. А наш ребёнок был между нами.

— Это была Анастасия? — Диана возникла в моём сознании.

— Это была твоя сестра Настя. Ложись в середину — мы создадим семью.

Дважды Диану уговаривать не пришлось. Она была прозрачна, но вполне телесна. Втиснулась между нами и хихикнула, щёлкнув меня по носу.

— Не велик младенец?

— Тебе не следует снимать оптимизатор. Он обучит тебя многим-многим наукам, и ты не будешь белой вороной среди московских сверстников.

— Я буду прозрачной вороной….

За пустой болтовней мир в семье был восстановлен. Наутро мы улетели в Москву.

День четвёртый

Люба исполнила угрозу — прилетела в Москву. Её персональный летательный аппарат, так похожий на тарелку инопланетян, приземлился в хоккейную коробку нашего двора. Думаю, случись такое лет дцать назад, то-то был ажиотаж. Люди сбежались бы со всех углов, поглазеть на внеземное чудо. А теперь в порядке вещей — будто каждый день летающие тарелки приминают траву в московских двориках. Только заядлый шахматист Сорока, поднял голову от доски и проводил любопытным взглядом стройную фигурку моей законной жены. До самого подъезда проводил. А потом горестно вздохнул — то ли отвергнутой молодости, то ли проигранной партии.

— Вот вы как устроились, — Люба обошла все комнаты. — Не дурно, не дурно. Главное, стиль сохранён. Теперь такие вещи только в музеях.

— Да будто бы? — взъерошился, не зная, что ожидать от этого визита.

— А это, наверное, твоя светёлочка? — гостья обратилась к Диане. — Скромно, уютно. Мне нравится.

— Где меня поселишь, дружок? — это уже ко мне. — Какая на вечер программа? Хочу в Большой.

Сходили квартетом в Большой театр. Потом ресторан. Говорила только Люба.

— Москва — самый архаичный город на земле. Всё сохранено, всё. Как в прежние добрые времена.

Эля (Электра) попросила соку. Диана мороженое. Для них любая пища — лишняя нагрузка на организм.

— А мы с тобой, Гладышев, употребим водочки с балычком. И шашлычки! Кутить, так кутить.

Подозвала робот-официанта, нащёлкала его клавиатурой песню прошлого века. Выпила и подпевала:

— Я рождён в Советском Союзе

— Сделан я в СССР….

Пыталась всех втянуть в разговор, но смотрела только на Диану. Во все глаза. А я напрягался — что-то будет вечером?

Дома вечером Люба:

— На правах старшей жены требую тебя к себе. Где меня устроите?

Устроили гостью в гостиной. И меня. Эля осталась одна в нашей семейной спальне. Диана в своей комнате — бывшей моей.

— Гладышев, слабак, сними оптимизатор, — потребовала законная супруга. — Неужели так плохо выгляжу, что тебе нужен стимулятор?

— Скорее наоборот, так великолепна, что боюсь опрофаниться.

— Ничего не бойся — всё у нас получится.

И получилось. Я проспал допоздна и проснулся один. Вдвоём мы остались в квартире.

— Где Диана? — спросил Электру.

Но та не знала.

Надел оптимизатор и попросил Билли связать с дочерью.

— Мы с Любовь Александровной в Кремле, — услышал родной звоночек. — Здесь так здорово!

Ещё бы. Бывшая резиденция русских царей и президентов превращена в исторический музей. Обойти её недели едва ли хватит. И мы терпеливо ждали. Но следующий раз услышали дочь, когда она была уже в Австралии. И опять:

— Здесь так здорово!

Потом была Антарктида. Потом Центр Управления Погодой в Тибете. И мы поняли, что потеряли дочь насовсем.

— Она выросла, — утешала меня Эля. — Она жаждет дела. С твоей женой ей интересней.

— Женой, женой, — брюзжал. — Ты моя жена и мать моего ребёнка, которого у нас подло похитили.

— Она будет приезжать.

Вдвоём с Электрой прожили год. Целых двенадцать месяцев, наполненных теплотой сердечных отношений, спокойствием размеренной жизни и уютом московской квартиры. Думаете это скучно? Отнюдь. Мы не пропустили ни одной премьеры, ни в одном театре мегаполиса. Посетили все музеи, выставки, и потом следили за каждым обновлением экспозиций. Мимо не проходили новинки литературы. Мы посещали творческие вечера и капустники нынешних и будущих знаменитостей.

Одно тяготило — как в то памятное утро Диана пропала вместе с Любой из нашей квартиры, так за это время не удосужилась переступить её порог. Всё ей некогда, всё ей недосуг. Даже пообщаться толком не удавалось. Иногда, достигнув чего-то, она выходила на связь и, захлёбываясь воодушевлением, делилась новостями. Это были мгновения нашей радости. Которая тут же уступала место грусти (или огорчению), ибо на вопрос: "Ты прилетишь, Дианочка?" неизменно следовал ответ:

— Ой, сейчас некогда.

И связь завершалась.

На исходе двенадцатого месяца нашего проживания в Москве получили от дочери приглашение на свадьбу. На свадьбу! Наша Дианочка выходит замуж. Порадует внуками.

Мы общались, собираясь.

— Ну, как же при её непоседливом образе жизни с малышом?

— Ребёнка мы непременно заберём к себе. И воспитаем.

Мы собирались на свадьбу, а думали о новорожденном. Понимали, что дочь уже не вернуть в наши чертоги, а вот её детей…. В том, что у Дианочки будет ребёнок, не сомневались — для чего же ещё современным молодым людям жениться?

Возникли проблемы. Свадьба должна состояться на Луне. Нет, это не было чьей-то прихотью. Из новостных сообщений, мы знали, что Луна активно колонизируется, и уже насчитывает несколько сотен тысяч жителей. Среди них жених нашей дочери.

— Как он выглядит? — спросил. — Пришли изображение.

Но Диана:

— Прилетайте, всё увидите.

Хорошо сказать — прилетайте. Мы из Москвы целый год ни шагу. А тут — на Луну.

Надо с кем-то связываться, что-то узнавать, кого-то просить. Решил попросить Любу. Мы не общались с того дня, как она похитила нашу дочь, самовольно заменив ей отца и мать. Разве мог такое простить? Но обстоятельства вынуждали, да и про зятётечка хотелось поподробнее.

Прошу Билли связать с Любой.

— Да? — голос законной супруги сух и деловит. — Я пришлю за вами летательный аппарат.

И всё. Конец связи. Нет больше времени для меня у Главного Хранителя Всемирного Разума. Не имею права обижаться: сам отвёрг, а она лишила меня дочери. Стало быть, квиты. Впрочем, если быть справедливым — вряд ли Диане понравился наш осёдлый образ жизни. Молодость живёт движением, старость — думами.

Электра сразу смирилась, признав в Любаше лидера. Она сказала:

— Мы летим?

— Конечно, милая.

Мне стыдно перед Элей за свою слабость. Обратился за советом.

— Билли, что думаешь по поводу?