Обретение (СИ)

– Что вы сделали с моим сыном? – покачиваясь и вцепившись в нечесанные волосы вновь вопросил замызганный пьяница.

– Ты сам видел: жив твой сын, – с нотой презрения в голосе ответил корчмарь и пояснил для нас. – Это отец нашего управляющего. Совсем опустился, спился и несет всякую чушь. Я его, по доброте душевной, подкармливаю тут иногда, а обычно он просто бродит по деревне и мешает людям работать своей брехней.

– Пойдем к нему, – пьяница умоляюще схватил меня за руку. – Пойдем! Вы сами увидите: с ним что-то не так.

Мы поднялись из-за стола, поддержав под локти с трудом стоящего на ногах жалобщика, отвязали от лавки и заперли в чулане корчмаря и вышли на улицу.

– Меня не пускают к нему. Гонят. С ним два мордоворота поселились. Я прихожу, а они, такие, «иди, – грят, – отсюда, видеть тебя не хочут!» Как же не хочут? – растерянно бормотал проводник. – Как же не хочут-то? Мой мальчик всегда был хорошим. Он грамоту знает, на чиновника учился. Вернулся сюда, ко мне. Чтоб старость мою хранить. Женился. Только вот детей не дали боги... Так как же не хочут? – всхлипнул и шумно высморкался. – Не выходит он в последние дни. И жену его, ласточку, не видно давно.

– А что соседи? Так ничего подозрительного и не заметили? – удивился Учитель Доо, поддерживая пьяницу в вертикальном положении.

– А у остальных будто глаз нету! «Не выдумывай, – грят, – господин истину несет, а твой сын ему помогает и в деньгах купается»... – он выпрямился и яростно погрозил кулаком деревне. – Да сдались они, эти деньги! Пропади они пропадом!

За нами следом увязался сначала один старичок, с трудом волочащий ноги, потом к нему присоединился второй, еще более немощный – видимо, они уже не могли работать на полях, затем из убогой хижины выползла парочка любопытствующих бабулек… Когда подходили к дому чиновника, наша процессия была не такой уж и малочисленной.

– Ой, как-то тут все не так… – прошамкал кто-то из сопровождающих, заглядывая в распахнутую входную дверь.

– Уйди с дороги, старый! – наш проводник с неизвестно откуда взявшейся силой оттолкнул деда и ринулся внутрь.

Дом, снаружи выглядящий как конфетка, внутри оказался затянут плесенью и паутиной. Сквозь сильный запах экскрементов и рвоты просачивался гнилостный сладковатый аромат. Учитель Доо решительно прошагал через разгромленную прихожую в комнату, предназначенную для отдыха всей семьи, как это принято в Канамарке. На широком низком диванчике, изгаженном испражнениями, лежал хозяин, раскинув руки. Он был мертв. Возле головы валялась подушка, намекая на способ умерщвления. Тело было облачено в вонючие лохмотья, но еще не подверглось тлену, а странный запах исходил из кувшина, стоящего на столике у дивана. Учителю Доо даже не пришлось приближаться к нему, настолько силен и характерен был аромат.

– Вытяжка из листьев бака-бало, – моментально определил он. – Сильнейшее обезболивающее и галлюциногенное. Вызывает привыкание. Те, кто постоянно употребляют его, навечно поселяются в иллюзорных мирах, пренебрегая реальностью. Теперь становится понятен «странный вид» молодого господина и его нежелание видеть отца. Он, скорее всего, просто забыл о своем родителе.

Между тем пьяница, горестно оглаживающий волосы мертвого сына, встрепенулся:

– А где Кхалла? Где наша ласточка?

Женщину нашли в подвале. Ее тело в разорванной одежде, после побоев и надругательства при жизни, просто бросили на каменный пол среди бочек, из которых выпили все вино. Судя по состоянию, она погибла не сегодня. Когда? Сложно было определить: в сухом воздухе гор процессы разложения протекают иначе, чем в низинах. И все это время ее супруг не вспоминал о ней… или ему не позволяли вспомнить. Те два «мордоворота», о которых рассказывал нам пьяница, были повинны в том, что здесь случилось. Сегодня они бежали, убив последнего жителя разграбленного гнезда. Я уверен, что они исполняли приказ Касипомы следить за тем, чтобы чиновник не пришел в себя, но остальные бесчинства – на их собственной совести.

Я, кажется, знаю, зачем необходимо было держать в пусть беспомощном, но живом состоянии управляющего. Стремительно вернулся в жилые комнаты и нашел его кабинет. Да, тут был относительный порядок: рабочий стол, письменный прибор, печать администратора – все на месте. Быстро отсортировал разбросанные по столешнице листы, отыскал несколько испорченных страниц с докладами, которые должен отправлять чиновник в Управу города ежемесячно. Что там было написано, о Судьба! Полный бред. Видимо, надзирателям стоило немалого труда принуждать подопечного составлять более-менее связные отчеты. В одном из черновиков излагалась слезная просьба об отсрочке годового налога, якобы в связи с оползнем, разрушившим поля. От помощи управляющий отказывался, обещая восстановить все собственными силами, но налоги просил отменить. Судя по всему, его просьба была удовлетворена, ибо иначе давным-давно сюда явились бы мытари Туркисов в сопровождении немалого отряда стражи. И власти Касипомы пришел бы конец…

Было ли мне жалко чиновника? Его жену? Его отца? Не знаю. Знаю лишь, что не хочу здесь находиться ни минутой дольше.

– Уходим, – Учитель Доо возник в проеме двери, как бы отвечая моему желанию. – Старики сами сделают все, что положено. Они знают, как нужно управляться с мертвыми.

Я молча кивнул. Пусть разбираются сами.

Печати деревеньки Муле в наших подорожных не будет.

Тропа уводила нас прочь из диких мест. Да, в их укромных пещерах и глухих чащах легко затеряться от возмездия. Ускользнуть от руки правосудия. Обрести свободу от долга, обязанности, морали… от всего человеческого. Даже если бы Камень силы не притягивал сюда авантюристов и фанатиков, идея обосноваться в укромных долинах высокогорья, чтобы создать свое маленькое княжество, кажется вполне перспективной. Но почему местное население так легко забыло обязанности перед империей и беспрекословно подчинилось залетному претенденту на власть? Неужели на самом деле прониклись идеей установления истинной справедливости? Ведь оратором он был откровенно слабым… Или основным аргументом покорности выступили вооруженные до зубов бойцы, маячившие за плечом новоявленного мессии?

– «Исправление имен» Учителя Куфа... – задумчиво пробормотал наставник, и подмигнул, в ответ на мой вопросительный взгляд, – наш личный, семейный мудрец. Мне было положено впитывать его мысли с молоком матери. И вот, сподобился увидеть воплощение этого учения на практике. Результат оказался неожиданным. – Я не смог вспомнить, к какой именно высшей семье принадлежал Учитель Куф, знаю лишь, что в библиотеке отцовского поместья его трактаты занимали отдельную полку, рядом с полкой сочинений Учителя Мина, нашего личного мудреца. – Способным человеком был этот Касипома: так лихо оболванить местных жителей! Обычно крестьяне не отличаются высоким интеллектом, но житейская смекалка и инстинкт самосохранения у них весьма развиты. Хотя, как показало наше путешествие, не всегда.

– И ведь никто не послал, как это положено, гонцов в ближайший город, в Управу! – на их месте я поступил бы именно так. – С самого начала, когда в деревне еще жили сильные молодые мужчины.

– Да, это уберегло бы их от захвата авантюристами. Для того и разрабатывались процедуры ежемесячных отчетов чиновников, служащих в глухих уголках страны. Горцы прекрасно знают тайные тропы, и любой, даже самый сильный и умелый противник, не сможет выследить гонца из местных. Если он привезет тревожную весть в Управу, то империя всей мощью встанет на защиту своих земель... Но сам видишь, что здесь творится.

– По-моему, местные жители… э-э-э, – я замялся.

– Сглупили? – закончил за меня Учитель Доо.

– Будто с ума посходили, – поправил наставника.

– Сон разума, – Учитель Доо задумчиво посмотрел на меня, – затронул их слишком сильно. Да, он распространился широко, захватив почти всю провинцию, но здесь, в эпицентре... Хорошо, что ты смог остановить процесс дальнейшего оглупления жителей Канамарки. «Ясность мысли» – этого им явно не хватает. Небыстрым будет результат воздействия, Камень силы меняет реальность не мгновенно, но то, что изменения будут положительными, что соображать они начнут чуть живее – факт.