Элемент движения

Нет, возможно, что термин «золотая жила» обязан своим происхождением отдаленным сходством с кровеносной системой человека, но не до такой же степени! Золотые жилы в земной плоти даже пульсировали, едва ощутимо вибрировали, словно и впрямь перегоняли токи силы.

— Ты что делаешь?

Брюс забыл про жажду, зачарованный зовом более мощным. Зажмурился, запустив пальцы в крошащуюся почву, сосредоточился и потянул. В висках забилась кровь, язык обложило солью, переносицу заломило так, что хотелось завыть…

Да, это не клады выманивать на поверхность!

Вскрикнула Элия, ахнул Дьенк… Брюс открыл глаза, слепо моргая от света, яркого, но с багровыми прожилками. Голова кружилась.

Зато вся земля вокруг, как ростками странных растений, была пронизана золотыми иголочками. Самые тоненькие из золотых капилляров вышли на поверхность.

— Это же… Золото? — Элия обломила ближайшую иголку, мягкую и податливую, каким может быть только чистый металл.

Пытаясь отдышаться, Брюс перекатился на спину, чудом не свалившись с края земляного островка. Машинально заглянул в расселину, вздохнув запах сухого камня. Во тьме, далеко внизу, клубилась пыль и смутно поблескивали тонкие нити.

Так вот что за «паутина»! Это обнажившиеся золотые жилки.

— Брюс, мы богаты! Нет, правда, это же здорово! — Ликующая Элия закружилась, вскинув руки. В кулаках сверкала золотая хвоя надерганных металлических иголочек. — Значит, это правда, что рассказывали! Здесь полно золота!

— Я бы предпочел воду…

— Держи! — Ворох золотых иголок посыпался на Брюса. — Держи! Тут больше, чем я обещала тебе заплатить! Вот, вот еще! — Она, словно обезумев, запихивала Брюсу в карманы золотую крошку, обломки, слитки покрупнее, что выползли на поверхность с запозданием.

— Знаешь, для наследницы сокровищницы барона Загорского ты слишком трепетно относишься к презренному металлу…

Элия внезапно помрачнела. Из раскрывшихся ладоней посыпался на землю золотой лом. Девушка стряхивала его с коленей, словно металл раскалился.

— Я не наследница.

— Что?

— Моя мать и ее родственники не позволят мне унаследовать ни замок, ни деньги, ни даже имя Загорских.

— Почему?

— Потому что на мне проклятие. Потому что из-за него я не смогу найти себе мужа и родить барона. Потому что мой отец… — Она вдруг осеклась и быстро глянула на Брюса. Что-то важное только что едва не сорвалось с ее губ. И Элия ощутимо вздохнула с облегчением, прежде чем продолжить: — А такая… наследница, — презрительно нажала она на определение, — не нужна моим родичам. Скорее всего, меня заточат куда-нибудь в скит, а замок перейдет к двоюродному братцу.

— Ты же говорила, что твоя мать сделает все, чтобы найти тебя.

— О да! Она предпочтет точно знать, что я умерла. Чтобы однажды я не вернулась требовать соблюдения своих прав… Так что не надейся, что она уступит. Но теперь, когда у тебя столько золота, ты можешь скрыться…

— А ты? Зачем тебе эти Башни, если ты можешь тоже жить счастливо где-нибудь?

— Нет. Я Элиалия Загорская. Барон очень меня любил и мечтал, чтобы именно я владела замком и носила его имя. Я не желаю прятаться и жить в глуши, когда трусливый и злобный Жеан сядет в кресло Загорских в главной зале. Я должна избавиться от проклятия… — Она пересыпала гнутые золотые стружки из горсти в горсть, подняла на Брюса сияющий взгляд, в котором тоже плясали яркие искорки, и счастливо засмеялась:

— Я в тебе не ошиблась.

Как случилось, что они снова смотрят друг на друга так близко, что кажется, ресницы могут зацепить…

— Пора идти, — с трудом произнесла Элия, резко отшатнувшись назад, словно увидела что-то в Брюсовых зрачках.

— Пора, — с сожалением признал Брюс.

Кто б догадался, что набивать карманы и сумку золотом — такое мучительное и раздражающее занятие. Надо было вытянуть жилу покрупнее, чтобы не маяться с золотым крошевом. Острые кончики игл, проколов ткань, вонзались в бока и спину при каждом удобной случае. К тому же чистое золото весило изрядно.

Вскоре путь на запад усыпала дорожка из золотого лома.

Под палящим солнцем, без воды, в бесплодной пустыне, перебираясь через провалы, тяжести далеко не потаскаешь. Пожадничав поначалу, путники стали потихоньку выкидывать лишнее, облегчая ношу.

Ну да ничего. И этого хватит на всю оставшуюся жизнь. Особенно если она закончится еще до заката. От обезвоживания.

— Смотри! — вдруг снова возликовала Элия. — Вон туда! Это Башня!

— Это гиппогриф! — с облегчением воскликнул Брюс почти одновременно с девушкой, когда в небесах стала разрастаться черная точка, превращаясь в пикирующего вниз Лако.

— Наверное, не нашел никого ближе, — странно прокомментировал его возвращение Дьенк.

…Веревки не хватало.

Гиппогриф недовольно клекотал, пытаясь упереться когтями в легко крошащуюся землю. Его постепенно стаскивало к краю. И Брюса тоже.

Другой конец веревки уходил вниз, в расщелину в земле, и хоть груз, привешенный к нему, весил не так уж и много, но зато активно брыкался, так что веревка ходила ходуном по краю обрыва и готовилась вот-вот лопнуть.

— Вылезай! — скомандовал Брюс утомленно. — Ничего не выходит…

Над краем обрыва, после паузы, показалась растрепанная светлая голова. Элия выкарабкалась наверх и поднялась на ноги, отряхиваясь. Вид у нее был недовольный, а упрямо выпяченная губа явственно обещала грядущий протест.

— Нам не добраться до Башни, — в который уже раз повторил Брюс. — Хватит уже.

— Мы поищем еще. Мне кажется, вон там провалы поуже…

— Обман зрения. Как только мы до них доберемся, выяснится, что провалы такие же широкие.

Элия упрямо засопела, оглядываясь. Упорства ей было не занимать. Хотя и понять ее было можно — цель уже видна, но недосягаема.

Трещины в земле разрослись настолько, что перебраться через них стало практически невозможно. Если бы у них было специальное снаряжение, то…

Уставший Лако не мог поднять даже одного всадника. Поначалу он перелетал на соседний островок, перетаскивая конец веревки. Но потом и веревки не хватило. Элия придумала было спуститься вниз, добраться до места, где ущелье сужается, и потом… Короче, все равно не вышло.

А расстояние до Железной башни сокращалось почти незаметно. Длинный шип вонзался в горизонт. Казалось, что именно от этой занозы по небосклону расползаются гнойно-желтые и воспаленные багровые полосы. Солнце садилось прямо на штырь — косматое, измятое. Нагретый воздух дрожал.

— Элия… пора возвращаться.

Она резко качнула головой.

— Там наверняка нет никого живого… — Брюс свернул веревку и пристегнул ее к седлу Лако. В раскрытой сумке стеклянно блеснуло. Ну конечно! Купленная еще в поселке сушеная воздушная камбала.

Брюс вынул линзу, протер и глянул на горизонт.

Башня прыгнула навстречу. Кратность у линзы из мелкой камбалы была невелика, но и ее хватило, чтобы различить огромные хлопья окалины и ржавчины, покосившийся остов, целые секции выдранных пролетов, будто Башню грыз исполинский дракон…

— Элия, взгляни… — Брюс протянул линзу недовольно обернувшейся девушке. Она мгновение колебалась, прежде чем взять. Наверное, выражение его лица сказало больше, чем она хотела услышать.

Нехотя Элия поднесла камбалу к глазам, а Брюс принялся упаковывать оставшиеся вещи.

Эта Башня, как и та, что располагалась на Огненных землях, была давно разрушена и мертва.