Черный Клан. Трилогия (СИ)

 Ники достала список покупок и вручила его мне.

 — Кстати… Прочитай-ка его. Ничто тебя в нем не настораживает?

 Я пробежался взглядом по списку. Обычный набор продуктов… Пельмени… Хлеб… Сыр… Но последний пункт меня удивил.

 — А это что? Торт «Птичье молоко»?

 — Угу. Тортик, блин. К чаю! Странно, да?

 — Торт — это серьезно, — подтвердил я. — Я бы даже сказал, зловеще.

 Ники не обратила внимания на сарказм.

 — Интересно, кому он предназначен? — подумала она вслух с хмурым видом.

 — Мне? — невинно предположил я.

 — Ха-ха, очень смешно.

 — Бабке — метнуть в Валенка?

 — Заткнись! Нет, Грег определенно кого-то ждет в гости!

 — Думаешь, женщину?

 — Похоже на то, — мрачно сказала Ники. — Я это сразу заподозрила!

 — Да ты не расстраивайся раньше времени. Может, это просто его старая боевая подруга.

 — Ну-ну.

 — Или он решил взять еще одну ученицу, более перспективную…

 — Знаешь что?! — начала заводиться Ники.

 — А что это у тебя за спиной? — ловко перевел я разговор на другую тему.

 — Где? — Ники стремительно развернулась. — Тьфу на тебя! Что, сам не видишь? Футляр для скрипки.

 — Зачем?

 — Ты разве не знаешь, что я готовлюсь поступать в консерваторию?

 Нет, этого я не знал.

 — А почему туда?

 — А почему бы и нет? — подбоченилась Ники. — Ты что-то имеешь против скрипки?

 — Нет, что ты! Скрипка мне очень нравится! Но ты же вроде играла на гитаре…

 — Скрипка гораздо лучше гитары, — ответила она резко. — Гитара, она создает настроение. А скрипка… она сама играет на тебе, как на музыкальном инструменте. Словно скальпелем — прямо по венам…

 «Интересно, где она это вычитала?» — подумал я и ответил:

 — Смотря как играть. Не, скрипку я уважаю. Скрипка — это серьезно. Как это у Павича: вы действительно хотите подарить дочке скрипку? А вы знаете, что выучиться играть на скрипке — это как вспахать поле отсюда до Белграда и обратно три раза?

 — Купите ей лучше барабан, — подхватила Ники.

 — Там не было про барабан, — возразил я.

 Мы рассмеялись.

 — Ну и вообще, — добавила Ники застенчиво. — Грег однажды сказал, что ему нравится слушать скрипку.

 — Ха! С этого и надо было начинать.

 За разговором мы сами не заметили, как пришли на Яхтенную. В супермаркете на углу возле дома Валенка мы набрали два огромных пакета снеди. Тащил их, естественно, я. Ники несла перед собой воздушный тортик, глядя на него с ревностью и неприязнью.

 — Значит, ты будущая скрипачка, — возобновил я разговор, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей. — А Валенок по жизни чем занимается?

 — Не знаю, что-то с железом.

 — С компьютерным?

 — Не, с машинами. Сам разве не обращал внимания? У него постоянно то руки в масле, то джинсы в солярке…

 — Не обращал. А ты всегда обращаешь внимание на мелочи?

 — Стараюсь, — серьезно ответила она. — Грег велел обращать. У меня другой курс обучения, не такой, как у тебя.

 — Какой? — заинтересовался я.

 — Хм… скажем так, с акцентом на разведке.

 Ники оглянулась.

 — Вот, например, та машина…

 Она указала на длинный черный автомобиль, выезжавший из подворотни на другой стороне улицы. Как раз когда я на него взглянул, он выворачивал на проезжую часть и через мгновение укатил в противоположную от нас сторону.

 — Что ты заметил? — спросила Ники.

 Я пожал плечами.

 — Ничего особенного. Машина как машина. Черная. Видимо, дорогая.

 — Я видела ее ровно столько же, сколько и ты. Ну, может, на секунду дольше. Какой она марки?

 — Ну… «мерс»? — бросил я наугад.

 — BMW, «семерка»! — сообщила она. — Номер?

 — Да какой номер, ты чего! — засмеялся я.

 — А я заметила первую букву и три цифры.

 Ники назвала их с торжественным видом.

 — Сколько человек в машине?

 — Погоди, — я напряг память и вспомнил: — Там же стекла были тонированные!

 Не успел я порадоваться тому, что не упустил такую важную деталь, как Ники заявила:

 — Ну и что? Любые тонированные стекла пропускают свет. Кажется, затемнение не больше сорока процентов, по закону… не помню. Короче, пассажиров ты тоже не заметил.

 — А ты, можно подумать, заметила!

 — Конечно, — кивнула Ники с отвратительно самодовольным видом. — Не было там пассажиров. Только водитель.

 — Можешь говорить что угодно — все равно не проверить. Машина-то уехала!

 Это была выходка обиженного мальчика, и Ники отнеслась к ней снисходительно.

 — Ты же не думаешь, что я вру, — сказала она спокойно. — Прекрасно знаешь, что все это правда.

 Мне стало стыдно. А главное — досадно, что я не заметил вообще ничего! Кроме того, что машина была длинная и черная. Да любой школьник заметил бы больше! Позор!

 — Подожди-ка секундочку, — сказал я, ставя пакеты с едой на асфальт.

 — Что ты затеял?

 — Не трогай меня.

 Я глубоко вздохнул, прикрыл глаза и сосредоточился. В точности как тогда, в марте, когда застыл посреди улицы, пытаясь вспомнить, что за символ промелькнул на моем мониторе… И довспоминался до того, что практически остановил время. И заодно все движение на Савушкина. И ввел в транс светофор и десяток пешеходов…

 К моему удивлению, повторить это оказалось не так уж сложно. Вдох, выдох, и я снова выпал из окружающей реальности, секунда за секундой восстанавливая в памяти те несколько мгновений, пока машина выруливала из двора. Картинка постепенно замедлилась и теперь неторопливо прокручивалась передо мной, как на покадровом просмотре.

 Я видел такие мелочи, на какие никогда не обращал внимания: каждое пятнышко пыли на сияющих литых дисках… Мельчайший потек бензина возле крышки бензобака…

 Легко прочитал весь номер… Номер был специальный. С виду вроде ничего особенного, но вот это сочетание букв и цифр… Слыхал я краем уха об этих номерах. Такие машины никогда не останавливают гаишники. И отдают честь — потихоньку, чтоб никто не заметил.

 Разглядел и водителя — точнее, шофера, потому что это была не его машина. Увидел и кое-что еще.

 — Короче, — сказал я, открывая глаза. — Машина бронированная. Ты, конечно, можешь сказать, что я сочиняю, — все равно уже не проверить…

 Ники внимательно слушала.

 — А как ты определил?

 — Ну, это видно. По тому как едет, например, — она слишком тяжелая…

 — А номер вспомнил?

 — Конечно, — я назвал три цифры и две буквы.

 Ники захлопала в ладоши.

 — Правильно!

 — Водитель, — продолжал я. — Он, скорее всего, военный. Хотя обосновать я не могу. Думаю, заметил какие-то мелочи, но сейчас не могу их объяснить даже сам себе.

 — Ну а еще что? — с нетерпением спросила Ники.

 Такое ощущение, что новость насчет шофера ее не заинтересовала и не удивила.

 И тут — чувства все еще были обострены — у меня шевельнулось подозрение. Но я продолжал:

 — И самое интересное. На лобовом стекле — пропуск.

 Ники затаила дыхание.

 — Откуда ты знаешь? Ты же не мог видеть стекла, она выезжала к нам боком!

 Я пожал плечами.

 — Ну вот смог как-то.

 — Что там на пропуске?!

 — Герб… Название ведомства… И фамилия.

 — Какая? — почти шепотом спросила Ники.

 Я развернул ее к себе и таким же шепотом ответил:

 — Ники, скажи мне, чья это машина?

 Она моргнула и попятилась. Но я успел понять по ее глазам — она знала.

 — Леша, ну откуда мне…

 — Не ври.

 — Ладно, расскажи мне, что там за фамилия, а я скажу тебе про машину.

 — Ники, я ничего не скажу, пока не услышу ответ, — устало произнес я, поднимая с асфальта пакеты.

 — Я правда не знаю! Но догадываюсь. Я как-то давно спрашивала Грега, есть ли у него машина. Он сказал: «служебная».

 — Служебная? — повторил я.

 Интуиция подсказывала, что Ники угадала. Это была машина Грега. Но в таком случае…