Дикари Гора

— Всё может быть хуже, чем Ты думаешь, — угрюмо осадил меня Грант. Большинство трупов скрыты в траве.

— Возможно, — не стал спорить я.

— Вон там, видны несколько падальщиков, — указал он.

Я оглянулся. Рыжеволосая девушка, первая в караване, стояла около нас. Другие девушки, и Хобарты, один за другим подтягивались следом.

Выехав на холм и увидев картину разрушений, мы забыли про наших животных. Теперь уже не было смысла отгонять их назад. А кроме того, всё увиденное оказалось не столь уж тошнотворным, как мы предполагали поначалу.

— По-видимому, они напали не на рассвете, но и не на закате, — предположил Грант.

— Ты так решил на основании расположения фургонов, — догадался я, — они не поставлены круг, а растянуты в колонну, что характерно для марша.

— Да.

— И нападение совершено не в конце дня, — попытался угадать я, — из-за того, что в этом случае могли остаться живые, скрывшиеся под покровом темноты.

— Это так. Я предполагаю, что фургоны как раз выводились и выстраивались в походную колонну.

— Если это верно, то мы должны найти остатки вечерних костров, больших костров для приготовления пищи, окруженных камнями, а не маленьких кострищ характерных для днёвки, — прикинул я.

— Да, — согласился Грант.

Мы тронули своих кайил вниз по склону, по направлению к остаткам фургонов. Мы осмотрели некоторые из них, частью покосившиеся, некоторые опрокинутые, а кое-какие стояли в колеях целыми, с опущенными к земле оглоблями, словно бы ожидая, что люди вернуться, чтобы вновь использовать их по назначению. Большинство же было в разной степени обугленности. Ни на одном не было тентов, они были либо сорваны, либо сожжены. Кривые металлические дуги тентов в большинстве случаев остались на месте. На фоне неба это смотрелось жутко, и было похоже на оголённые ребра скелетов. Неровная линия фургонов растянулась примерно на пасанг. Когда мы подъехали ближе, то смогли увидеть, то тут, то там, а иногда в кузовах фургонов множество разломанных и разорванных предметов. Сундук опрокинутый и раскрытый. Я заметил куклу, валявшуюся в траве и мужской ботинок. Было много рассеянной по траве муки, высыпавшейся из разодранных мешков.

— Вон остатки вечерних костров, — указал я, направляя кайилу мимо камней, сложенных кольцами.

— Да, вижу, — отозвался Грант.

Эти костры, по-видимому, были в пределах круга фургона. Скорее всего, нападение произошло утром, вероятно во время, или вскоре после, запряжки гужевых тарларионов. Обрезанная упряжь предлагала второй вариант. Повсюду среди травы виднелись воткнувшиеся в землю стрелы. Их неподвижность, и почти вертикальное положение, резко контрастировали с колыханием травы на ветру, которая склонялась вокруг и шелестела, задевая за их древки.

Кайила, внезапно, с фырканьем, отскочила вправо. Я еле удержался в седле. Чтобы успокоить животное, пришлось применить силу. Я дернул поводья влево и ударил пятками, в шелковистые бока кайилы.

— Что это? — удивлённо спросил Грант.

Я посмотрел вниз, в траву.

— Чем может быть то, что мы видим в траве? — требовал ответа Грант.

— Смерть, — отозвался я, наконец успокоив кайилу. — Но смерть необычная.

Я бросил поводья Гранту, и спешился. — Оставайтесь сзади, — приказал я девушкам.

Я исследовал то, что осталось от тела мужчины.

— Ни Пересмешники, ни Желтые Ножи не могли сделать этого, — заверил меня Грант.

— Я знаю.

Голова располосована, но раны поверхностные. Однако, глотка была перекушена. Левой ноги не было.

— Это, должно быть, кто-то из оставшихся в живых, — предположил Грант, — труп в одежде. Наверное, он решил вернуться к фургонам, может быть поискать съестного.

— Мне тоже так кажется, — согласился я.

— Вот тогда дикий слин, его и подкараулил, — допустил Грант.

— Слин, прежде всего ночной хищник, — не согласился я со своим товарищем. Я-то видел такие раны прежде, и не сомневался, что они оставлены на теле вовсе не слином.

— И так? — нетерпеливо ждал моего заключения Грант.

— Вот, смотри, — показал я. Между моим большим пальцем и указательным пальцем там была темная, вязкая масса.

Я вытер пальцы о траву.

— Я вижу, — кивнул Грант. — А ещё заметь перепаханную землю. И она всё ещё черная.

Трава, вырванная с корнями, вокруг трупа, ещё не пожухла, и оставалась зеленой.

— Заряди свой арбалет, — посоветовал я. Можно было не сомневаться, что нападение произошло не позднее одного ана.

Грант закрепил петлей поводья моей кайилы к луке своего седла. Я встал, и заозирался вокруг. Было слышно, как Грант взводил своё оружие, вставив ногу в стремя арбалета, и натягивая тугую тетиву.

Я подпрыгнул, и оказался верхом на кайиле, и забрал поводья у Гранта. Я был рад снова оказаться в седле. Подвижность важна в Прериях.

А кроме того, с высоты седла, обзор значительно увеличивается.

— Оно всё ещё здесь, где-то рядом, — убеждённо сказал я, взглянув на арбалет Гранта. Ну, что ж, один выстрел у нас есть.

— Что это могло быть? Те звери, одного из которых Ты ищешь? — не выдержал торговец.

— Мне так кажется, — кивнув, ответил я. — А также, я думаю, что этот зверь, как и тот товарищ, что сейчас лежит здесь без ноги, один из выживших в сражении. То, что зверь задержался около фургонов, намекает мне, что он, также, был ранен.

— В таком случае находится здесь чрезвычайно опасно, — заметил Грант.

— Согласен.

Конечно, боль, голод и отчаяние навряд ли сделали бы подобное животное менее опасным, скорее наоборот.

В нескольких шагах влево от наших кайил валялся разбитый ящик с сахаром. Дорожка сахара, около четырёх дюймов шириной, трёх или четырёх ярдов длиной, просыпанного через расколотую крышку, тянулась за ящиком. Вероятно, его кто-то нёс под мышкой. Эта находка была объектом терпеливой работы тысяч муравьев, возможно, собравшихся с сотни окрестных холмов. Это был их приз, в маленьких и никем невидимых войнах.

Мы с Грантом направили кайил вперёд. Позади я услышал, что рыжеволосую девушку вырвало в траву. Она подошла слишком близко к телу.

— Смотри! — закричал Грант. — Там, впереди!

— Я вижу, — крикнул я в ответ.

— Они что, не собираются защищаться? — спросил он в изумлении.

— Поторопись, — приказал я, посылая кайилу вскачь.

Мы помчались вперед. Мы отъехали где-то полпасанга от линии разбитых обугленных фургонов, и теперь приблизились к другим фургонам, но эти были не вытянуты в колонну, а разбросаны по степи. Это были те самые квадратные фургоны, что я ранее безрезультатно искал, те самые, что следовали с колонной наёмников. Они, также, оказались переломанными. Два из них были опрокинуты. Некоторые были сожжены до основания, другие стояли без крыши или без крыши и стен. Ни у одного из них не осталось тарларионов. Учитывая их расстояние от первой линии фургонов и их размещение на местности, я решил, что часть наёмников покинула общую колонну, и, ускорившись и оторвавшись от неё, попыталась сформировать оборонительный круг, но у них не хватило для этого времени, или присутствия духа.

Рядом с тремя из этих фургонов, стоявших небольшой группой, мы видели фигуры мужчин, приблизительно пятнадцать или двадцать человек, стоявших неплотной толпой. Один из них стоял чуть в стороне от основной массы. Именно ему, и угрожала коричневая, чётко очерченная фигура, очевидно появившаяся из травы около них. Я не знал, потревожили ли они монстра, или просто двигались в его сторону, до тех пор, пока у того не осталось выбора, кроме как нападать.

Мужчина держал лопату, но он даже не поднял её, чтобы защититься. Его положение показалось мне не храбрым, а скорее флегматичным. Может он не понимал всей опасности?

— Быстрее! — Подгонял я свою кайилу.

Лапы животного Гранта топали рядом.

— Он безумен! — прокричал мой товарищ.

Даже сам зверь казался озадаченным, и не понимающим действий мужчины.

Похоже, что он никогда прежде не встречал такой странной реакции на своё появление. Мужчины были одеты в странные серые рубахи, открытые снизу, заканчивающиеся, где-то между коленями и щиколотками. Зверь внезапно повернул голову, мордой к нам. Меньше чем через несколько ударов сердца я натянул поводья, вздыбив завизжавшую кайилу, между монстром и человеком. Монстр зарычал и шагнул назад. Я рассмотрел, что это был не Ког, и не Сардак.