Знамение пути

саккаремцу.

– Я полагаю, – сказал он, – у тебя дело стало тоже только за тем, что тебя держат?

Сурмал молча оскалил зубы, глядя мимо Наставника. Это был взгляд охотника, бросившего к тетиве смоченную ядом стрелу.

– Значит, если бы вас не держали… – снова повторил Волкодав. Кивнул и продолжал: – Вы оба забыли одну простую вещь. Удержать можно только того, кто на самом деле не свободен. Ну-ка, идите, оба сюда…

По его жесту старшие ученики выпустили забияк, и они подошли, раздражённо потирая намятые чужими пальцами плечи и исподлобья косясь один на другого. Волкодав протянул им обе руки:

– Держите. Так, будто взяли меня в плен и хотите поставить перед своим полководцем… Ну?

Служили или нет Бергай с Сурмалом каким-либо полководцам – так и осталось делом тёмным, ибо здесь, в крепости, каждый рассказывал о себе сам и только то, что хотел, – но вот воров, пойманных в огороде, и тому и другому точно приходилось вязать. Они живо схватили Наставника за руки и ссутулились у него за спиной, оказавшись таким образом носом к носу. Это им, понятно, не нравилось, но не рядом же с Наставником отношения выяснять!

– Держите? – усмехаясь углом рта, спросил Волкодав.

– Да! – долетели сзади два голоса. – Держим!

Крепкие парни действительно держали его. С толком, со знанием дела. Однако, когда Волкодав начал движение, оно оказалось для них совсем неожиданным. Как говорила госпожа Кендарат: “Бывает, трудно приблизить к ножу ножны, пристёгнутые на поясе. Но ведь можно поступить и наоборот…” Вот и венн, до времени не пытаясь высвободить руки, начал разворачивать бёдра. А когда тело заняло выгодное положение – его правая рука, на которой всей тяжестью повис саккаремец, пошла… именно туда, куда Сурмал изо всех сил увлекал её: вниз. Ойкнув, парень невольно сунулся следом, попытался сдержать движение, уже поняв, что попался… всё тщетно! С другой стороны сдавленно зарычал Бергай: с ним – разве только на пару мгновений позже – происходило всё то же самое. Ещё миг, и оба взвились на цыпочки, из последних сил пытаясь удержать неудержимое… Волкодав сделал примерно то, что днём раньше, избавляясь от Ригномеровых слуг, совершил Волк, – но сделал не по-боевому, как его ученик, а плавно и медленно – для невежд. Он мог бы шагнуть легонько вперёд и отправить обоих кувырком через весь двор, но превращать падение в спасительный кувырок они ещё не умели и могли здорово расшибиться, поэтому он не стал их бросать – просто стряхнул с себя, словно прицепившиеся репьи, и они повалились в пыль, невольно хватаясь один за другого. Когда-нибудь – много позже – они поймут, как пощадил их Наставник. Поймут и оценят. Но пока им было до этого весьма далеко, и, соприкоснувшись с жёсткой землёй, они первым долгом отодвинулись друг от дружки, а потом собрались вскочить.

Однако в это время Наставник сделал к ним шаг, и таков был этот короткий шаг, что обоих внятно предостерегло животное чутьё: замри! – и, может быть, уцелеешь.

И халисунец с саккаремцем замерли, сидя в постепенно