На полпути к себе

— Юноша назвался Вашим другом, Ив, к тому же...

Я подошёл к парнишке. Тот, справедливо полагая нападение лучшей защитой, набычился:

— Вы же сами сказали, что я могу...

— Мои слова касались прослушивания музыки, а не шастанья по дому!

— Я не шастал... — он было огрызнулся, но оставил попытки спорить, уставившись на мою руку с вытянутым пальцем, кончик которого остановился точно между испуганных глаз, на дюйм не дойдя до переносицы.

— Если из этого дома пропадёт хоть одна — самая завалящая — паркетина, я... Слышишь? Я найду тебя, где угодно, и сам — медленно и печально — отпилю твои пальцы. Один за другим. Понял?

Парень ошарашено молчал, зато Равель не выдержала:

— Ну зачем Вы так? Юноша не сделал ничего дурного...

— Этого Вы знать не можете! — отрезал я, выходя с кухни, но девушка не угомонилась: догнав меня через десяток шагов, Равель вцепилась в мой рукав:

— Почему Вы так грубо с ним разговаривали, Ив? Он ведь предложил помочь по хозяйству... даже принёс замечательный окорок...

— Окорок?! А полгорода за ним не бежало с криком: «Держи вора!»?

— Как это? — опешила она.

— Милая Равель, этот юноша — обыкновенный воришка, и если его поймают с поличным, ему грозит потеря руки, а то и двух разом! А Ваше тёплое отношение только поощрит его на новые кражи... Ведь не на свои же деньги он мясо покупал?!

Девушка молчит, видимо, потрясённая услышанным, но когда я уже собираюсь извиниться за жёсткость, светло-голубые глаза наполняются чем-то, подозрительно похожим на восхищение:

— Как же я сразу не поняла... Вас волнует его судьба, и поэтому Вы так строги... для его же блага... Простите, что я усомнилась в Вашем благородстве, Ив!

— Милая Равель... — подбираю слова, чтобы объяснить: не в благородстве дело, просто я устал и вспылил, увидев воришку в доме без моего согласия, хотя сам же и разрешил... В общем, хочу признаться, что думал вовсе не о парне, да и вообще, особенно не думал, но в этот момент вижу в дверях кухни Курта, который, несомненно, отчётливо слышал всё до единой реплики, и теперь смотрит на меня странно поблёскивающим взглядом человека, увидевшего чудо сразу после того, как ему доказали: чудес не бывает.

— Да ну вас всех... В самом деле! — скрывая смущение, спешу подняться наверх, чтобы, под аккомпанемент лютни за стеной, хоть несколько минут посидеть и подумать о том, как причудливо и опасно воплощаются в жизнь мои обещания. Опасно — для меня же самого...

Установив себе срок — пока тень от ветки, похожей на рыболовный крючок, доберётся до выщербленной ножки кресла — я вытянулся на постели. Подводить промежуточный итог потерям и обретениям.

Сколько времени нахожусь в столице? Три дня, не больше. А сколько всего уже имело наглость произойти? Во-первых, подвернулось под руку очень удобное для проживания, хотя и не слишком богатое место... Впрочем, деньги — дело наживное. Что-нибудь придумаем... Во-вторых, заведено дважды нужное и полезное знакомство. Почему дважды? Потому что поможет достичь поставленных целей и мне, и эльфу. Мэй добьётся внимания высокопоставленных придворных особ, а я... Я получу доступ к тому, что никогда не бывает лишним, хотя зачастую приносит одни неприятности. К знаниям. Королевская Библиотека, разумеется, уступает моей домашней, но, скорее всего, хранит несколько книг, интересующих вашего покорного слугу. Осталось только обаять Хранителя... В-третьих, я взвалил на себя обузу в лице юного вора. Совершил непростительную ошибку? Создал ступеньку для будущего успеха? Пока не знаю. Может быть, не узнаю никогда... Курт. Не плохой и не хороший. Обыкновенный. Но боюсь, моя беспечность нарушила равновесие его души. Если парень утвердится в мысли, что я имею намерение позаботиться о его судьбе... Ох, вот тогда придётся туго! А если... Акамар не откажет, но имею ли я право просить его? Попробую. Получится — хорошо. Не получится... Головная боль продлится несколько дольше, чем хотелось бы. И ещё одно. Равель.

Чем больше я на неё смотрю, тем больше мне становится жаль девушку. Но как можно помочь? Чем? Она умна, достаточно сильна, чтобы жить, даже привлекательна... Но бедна и, в силу отсутствия средств, отвержена людьми своего круга. Знакомая ситуация. Не имеющая пока решения... А может, и вообще не решаемая. Посему займёмся насущными делами!...

А всё-таки, зачем Мэю нужно попасть во дворец?...

Для посещения Королевской Библиотеки я оделся именно так, как и подобает настоящему лэрру: нацепил и сахью, и маади, которую Равель искусно заштопала и отчистила от грязи — совершенно без просьб и намёков с моей стороны, за что девушке от меня будет вечный почёт и уважение... В общем, вырядившись, как провинциальное пугало, и подхватив корзинку с любезно подобранными Мерави вкусностями, я, изучив на всякий случай, маршрут движения, направился в гости к отцу Шэрола.

Библиотека располагалась в северной части города, в непосредственной близости от дворца (полагаю, для того, чтобы успеть спрятать за высокими укреплениями наиболее ценные фолианты), но на Дворцовую площадь не выходила, пряча свои глухие стены в переулке между Первым и Вторым Лучами. Стражник на входе был предупреждён: окинув меня скучающим взглядом, разрешил пройти внутрь, в холл, где пришлось дожидаться провожатого. Молодой человек с бледным от недостаточного времени пребывания на свежем воздухе лицом вежливо поклонился и предложил проследовать в святая святых. В книжные залы...

Тут и выяснилось, что я совсем забыл, на что похожа библиотека.

Шкафы, уходящие ввысь к потолку, и теряющиеся во мраке, ибо где напастись свечей, чтобы представить книжное собрание во всём блеске?... Характерный, ни с чем не сравнимый аромат пыли, несмотря на все старания уборщиков, оседающей на книжных переплётах, как на бутылках выдержанного вина в погребе... Лоснящаяся кожа корешков, расставленных не по цвету или иному внешнему признаку, о нет! Каждый библиотекарь использует свою, никому не раскрываемую систему ориентирования в лабиринте книжищ, книг, книжонок и книжулечек...

Затаённое дыхание прошедших лет доносится с каждой полки. Свидетели. Участники. Дети и родители целых эпох. Книги. Каждая из них хранит Знание. Да, не всегда нужное. Не всегда истинно верное. Очень часто — вредное. Но ведь текст тем и хорош, что каждый читатель видит в нём что-то своё... Пусть поймёт превратно или вообще не поймёт, но... В это можно не верить. Над этим можно смеяться. Это можно презирать. Смейтесь! Но я знаю совершенно точно: ни одно прочитанное слово никогда не исчезает из памяти. Рано или поздно оно прорастёт откровением или лёгкой улыбкой: вы даже не вспомните, где прочли всплывшую в океане памяти фразу, но она окажется именно той, которая так необходима в этот момент... Необходима не для того, чтобы понять основы мироздания, а чтобы добавить восприятию мира чуть-чуть остроты...

Я люблю книги. И они меня... любят. Не в силах удержаться, провожу пальцами по пыльным корешкам. Мягкие. Жёсткие. Ломкие. Колючие. Потрескавшиеся. Тёплые... Беру одну из книг в руки. Тоненькая, судя по переплёту — пользующаяся спросом: кожа на сгибах совсем залохматилась. Кто ты у нас, милая? О, сборник мудрых высказываний одного из легендарных героев Восточного Шема! К счастью, не на языке оригинала: вязь размашистых рисунков, которой изъясняются на шёлковых свитках народы по ту сторону гномьей вотчины, мне прочитать не под силу. Хотя она также восходит к Старшему Языку, и очень легко переводится в удобоваримое написание, если применить определённые чары... Занятная книга. Надо будет почитать...

— Вижу, Вы уже освоились в моём логове, благородный лэрр! — приветствие застаёт меня врасплох, и я поспешно ставлю книгу на полку. Туда, откуда она мне подмигнула.

Граф Галеари провожает моё движение взглядом и удивлённо качает головой:

— Надо же... Шалунья сама попросилась в Ваши руки...

— Шалунья?

— Раз уж так случилось... Видите ли, лэрр... только не сочтите мои слова обычными стариковскими бреднями... Я уверен, что книги обладают разумом.