Слишком долго во тьме (ЛП)

С учащенно бьющимся сердцем Зоссимус встал позади тела Дженны и прошептал слово. Пламя заструилось с кончика пальца. Он коснулся им фитиля и начал опускать зажженную свечу, чтобы поставить ее перед Дженной.

Свеча вспыхнула, и расплавленный воск закапал на руку Зоссимуса. Он лишь поморщился от боли. Свет свечи был отражением света в его душе. Сегодня его жизнь вновь обретет смысл.

Пламя разгоралось все ярче, разгоняя сумрак плана. Участок размером с дверной проем замерцал на чешуе Аскалагона. Зоссимус увидел свое отражение и вздрогнул. Он и не догадывался, что выглядит таким бледным, таким неухоженным. Он отбросил эти мысли.

Отражение тела Дженны тоже появилось на чешуе. Образ зарябился, стал ярче, а затем вспыхнул.

Прекрасная картина предстала перед глазами Зоссимуса. Он открыл рот в изумлении, глядя на буйство красок. Красок! Высокая трава, усыпанная красными, желтыми и фиолетовыми цветами. Зоссимус практически ощущал их аромат, ощущал свежий бриз, щекочущий лицо. А солнце! Солнце! Он не видел солнечного света добрый десяток лет. Казалось, с неба льется золото. Слезы выступили у него на глазах при этом зрелище. Царство мертвых не было бесцветным! Оно было прекрасно, насыщенно. Это его жизнь в царстве теней была бесцветной. Он прожил во тьме так долго, что и забыл все это.

Мужчины, женщины и даже несколько детей ходили и играли беззаботно среди колышущихся трав. С ними была Дженна.

Оказывается, он вдобавок успел забыть, как блестят на солнце ее волосы. Одетая в белое платье, улыбающаяся, она была красива как вечерняя заря над безмятежным морем. Он уже не мог сдерживать слезы. Подавшись вперед, Зоссимус протянул руку сквозь портал и окликнул ее:

— Дженна! Дженна!

Она вздрогнула и стала удивленно озираться.

— Зосс? Это ты?

— Да, любимая! Да, это я. Я здесь. Здесь, — он махал рукой.

Дженна посмотрела в его сторону и, заметив в портале, подбежала к нему. Она хотела взять его за руку, но ее призрачная плоть прошла сквозь нее.

— Я пришел забрать тебя домой, любимая. Пройди через портал.

Ее улыбка погасла, и она сделала шаг назад.

— Зосс, я дома. — Она улыбнулась и закружилась, подняв руки над головой. — Взгляни на солнце, Зосс. На цветы. — Она встретилась с ним глазами. Ее взгляд был печальным, но решительным. — У тебя там темно. Я не вернусь.

Твердость, прозвучавшая в ее голосе, кулаком ударила в грудь Зоссимуса. У него перехватило дыхание. Он понял, почему его прежние попытки вернуть ее к жизни проваливались. Не из-за планарных законов, нет. Причина была в ней. Она просто не хотела возвращаться назад.

— Но…

— Прости, Зосс, — произнесла она тихо, проведя рукой поверх его пальцев. — Я скучаю по тебе, но я не могу жить в темноте. Ты окажешься здесь, когда придет твой час. Я по-прежнему тебя люблю.

Она мягко улыбнулась, а затем повернулась, чтобы уйти.

Несмотря на все это, Зоссимус не мог винить ее — после того как увидел солнце, улыбающиеся лица духов, цветы. Все это напомнило ему, какой пустой стала его жизнь. Какой темной, глухой и бесцветной. Он не мог просить ее жить в тенях. Она принадлежала свету.

Когда она удалялась, он принял решение. Если он не может вернуть ее к жизни, тогда она вернет его.

— Подожди! Дженна!

Она обернулась.

— Зосс, я не могу…

— Я знаю. Я иду к тебе.

Мысленным приказом он освободил Аскалагона от заклятия. Дракон взревел от накопившейся ярости. Плиансис пронзительно закричал. Голова Аскалагона с широко разинутой пастью устремилась вниз.

В ту секунду, когда клыки дракона начали рвать его плоть, душа Зоссимуса отделилась от тела и понеслась в закрывающийся портал. Когда он оказался по другую сторону, солнце обожгло его глаза, но он все равно улыбался.

Став теперь сам духом, он взял Дженну на руки и подбросил ее в воздух. Она засмеялась, как школьница.

Они поцеловались и побежали по траве под золотистыми лучами солнца.

Аскалагон, должно быть, услышал крик Плиансиса, когда проглатывал босса. Он резко повернул голову в его сторону. Меж клыков свисали окровавленные ошметки тела босса.

Плиансис показал дракону последний неприличный жест и телепортировался.

Уже на вилле, стоя в спальне босса, он топал ногой:

— Проклятая ящерица! Нужно было выткнуть тебе оба глаза.

Но он не выткнул, и теперь босса нет. Вилла казалась еще более пустой, чем когда-либо. Плиансис думал о тех счастливых днях, которые провел вместе с боссом. От этих воспоминаний у него сделалось как-то странно в желудке. Его словно скрутило. И еще у него заболела голова, и… что это за влага у него на лице?

— Тупая любовь, — буркнул квазит и, свернувшись калачиком, заплакал.