Там... (СИ)

Я шла весь день, стараясь держать темп и направление. Особого чувства голода еще не было, сказывалось плотное застолье с пельменями. Я понимала, что столько, сколько я прошла за этот день, мне вряд ли удастся пройти завтра или в последующие дни.

Много обдумала и перебрала за это время. Идея с шизофренией и галлюцинациями спустя столько времени отмелась. Кому же я настолько насолила, чтобы сделать такое? Из всех перебранных кандидатур наиболее подходящими были мой бывший и начальник с работы. Расскажи мне кто такую теорию раньше, я бы долго смеялась. Но лучшего объяснения у меня не было. Неужели эта сволочь наняла кого – то завести меня подальше. Чего же он боялся? Что я его жене расскажу? Ну так ведь не было ничего… и ведь я отсюда все равно выберусь… Могу выбраться… Или он точно знает, что не выберусь?

Да ну, бред какой-то. Во мне что, вселенское зло находится? Никто в здравом уме такое не выдумает… Тогда что еще? Кредиты я не брала, денег ни у кого и никому не занимала, с мафией не знакома. С правительством тоже.

В таких непростых мыслях прошел день. К вечеру ноги гудели. Стало холодать. И появилась еще одна проблема – комары. Непонятно, кого они до меня ели в этом лесу, но мне они обрадовались настолько, что при встрече так и оставались со мной. На место своего ночлега я приземлилась облепленная радостно пищащим облаком.

Помня про прошлое свое пробуждение, перед темнотой я наломала себе побольше веток с листвой с деревьев. Под низ сгребла подножный мусор. От земли моя лежанка теперь отделялась приличным слоем листвы, перегноя и трухи. Собрала груду сухих сучьев для костра. Перебрав сумку, натянула на себя дополнительно футболку и спортивные штаны, замоталась в полотенце и наглухо застегнула молнию куртки до самого носа, напялив на голову капюшон. Весь день жутко хотелось курить, но курить я себе запретила. Воды слишком мало. Темнота наступила почти сразу. Даже костер я с трудом разожгла на двадцатую попытку. Огонь несколько помог с комарами. Пищащая толпа моих поклонников поубавилась. Спрятав все, что только можно под одежду и положив сумку под голову, я попыталась заснуть. Думала, что быстро засну, но на поверку оказалось, что все тело начинало ломить. Противный писк давил на мозги, и холод все равно пробирал до костей. Костер грел только спереди, а спина как – будто находилась на северном полюсе. Так, прогревая по очереди все свои бока, я вертелась как уж на сковородке. А комары, проявляя недюжинную для насекомого сообразительность, находили любые щели в одежде, чтобы пробраться внутрь.

Кроме того, с наступлением ночи, лес наполнился такими звуками, что весь сон как рукой сняло. Уханье, вой, скрипы, визги. До меня дошло, что кроме меня тут еще полно обитателей, и, возможно, кто-то из них не прочь мной закусить. Я вскочила и бросилась собирать по окрестностям еще топливо.

Улегшись на лежанку почти возле огня, я с ужасом всматривалась в пляшущие тени и готова была поверить в любую тварь, вот-вот выскочащую на меня из темноты.

Так прошла вся ночь – я то спала, то просыпалась от начинающего подбираться холода и судорожно подкидывала еще веток в огонь. Один раз мне приснилось, что мягкая мокрая морда тыкается носом прямо мне в лицо. От такой жути я проснулась в холодном поту, и мне показалось, как трещат ветки от удаляющихся прыжков. Больше заснуть мне не удалось.

А под утро пошел дождь. Перебравшись под большое дерево, я, наконец, закурила – вот и мой завтрак. Воды было хоть отбавляй.

Этот дневной переход дался мне с огромным трудом. Скованные болью мышцы разошлись только к обеду, все тело болело, хотелось есть и голова работала плохо от недосыпания. Мои руки и лицо сплошь были покрыты волдырями от комариных укусов, распухли и дико чесались. Вдобавок ко всему, холод и сырость сделали свое дело – я начала хлюпать носом. В очередной отдых я, тщательно пережевывая, слопала пол бутерброда. Представила, что я на диете. Потом как люди несколько дней пьют только воду и ничего не едят, потом как пьют только один кефир и ничего больше, почувствовала себя почти сытой. Очень хотелось горячего, хотя бы просто воды. Но греть воду было не в чем.

Присев в очередной раз по нужде, обнаружила большое семейство грибов. В грибах я не разбиралась, чем-то они напоминали наши вешенки, но есть я их побоялась.

К вечеру нос заложило, дышать я могла только ртом, горло тоже начало саднить. Появилась перспектива сдохнуть здесь не от голода и жажды, а от сильной простуды. Ночь тоже не удалась. Дышать было нечем. Я закутывалась с головой в большое банное полотенце, но наглое комарье пролезало и туда. Из носа текло, глаза слезились от болезни и от близкого нахождения к огню и дыму. Вдобавок, свело спину. Наверное, сказалось длительное нахождение на сырой и холодной земле. Каждый мой поворот и движение позвоночника отдавались пронзительной болью.

Вот так. Всего лишь два дня в сыром лесу. В те редкие мгновения, когда мозг отключался от ощущения боли, я все пыталась понять, чем же я так провинилась – простая городская девчонка, чтобы судьба засунула меня в такую глушь и начала ставить эксперименты на выживание?

Третий день опять начался с дождя. Плохо соображая, я доела начинающие попахивать бутерброды. Есть все равно хотелось жутко. Брела вперед на автопилоте, не думая ни о чем. Пришел противный кашель. Забитый нос не давал дышать, но исправно тек. Вся одежда воняла сыростью. Это я чувствовала даже сквозь забитый нос.

Вечером, я снимала кроссовки и старалась высушить распухшие ноги. Чувствуя себя разбитым корытом, я скрючилась у костра и уже не обращала никакого внимания на комарье. Усталость первый раз взяла свое настолько, что я уснула крепко, не просыпаясь ни от комаров, ни от холода, ни от звуков ночного леса. Не было ни снов, ни мыслей.

Четвертый день. Упрямо бреду через лес в одном и том же направлении. Уверена, что в одном и том же, потому что куда бы я ни повернулась, интуиция всегда подсказывала мне именно ЭТО направление. Хотя на самом деле, весь лес с его полянами, небольшими просветами, большими просеками, давно сложился у меня в один большой круг ада.

Вечером, перед ночевкой плюнула на все, набрала грибов и запекла. Выжила. Так прошло пять дней.

Давно уже пришло отупение. Я просто брела, повинуясь шестому чувству. Несмотря ни на что, очень хотелось жить. Желудок с трудом воспринимал грибы, меня постоянно мутило. В голове стоял какой-то слабый шум.

Ночью снилась мама: она гладила меня по голове и шептала:

- Все будет хорошо. Ты иди. Обязательно дойдешь.

- Не могу я больше, мам, я так устала, мне больно.

- Ничего, все пройдет. Ты ведь почти пришла уже. Немножко осталось. Ты ведь сильная у меня. Совсем немножко.

- Мам, меня спасут? Меня ищут ведь?

- Ищут, конечно ищут. Только спасешь ты себя сама, доченька. Немного осталось.

Вставать не хотелось, не хотелось опять идти куда-то, даже шевелиться не хотелось. Провалиться бы опять в нирвану сна. Да ради чего все это, куда я иду? Да вообще какая разница миру умру я здесь или через 40 лет, а может через год от кирпича на голову. Я первый раз за шесть дней снова заплакала, от бессилия, от невозможности управлять отказывающимся повиноваться телом, от обиды за свою обыкновенную жизнь. Оставшийся мозг пытался найти зацепку: Ради чего? Зачем все это? 11 мая. Оглушительное пение птиц, все в цвету, теплое, начинающее греть солнце, пляж, песок и море. Сухая горячая кожа рядом, любовь. А там что? Туда я всегда успею, в любой момент, по собственному желанию, ну вот хотя бы сейчас. Точно. Прямо сейчас. ТАМ не надо никуда идти. Тихо и спокойно. Маленький мальчик идет мне навстречу, у него пепельные волосы и серые глаза… мне очень надо с ним поговорить. А потом назад…. Назад… А назад могу и не вернуться…

С трудом поднялась, пошла.

Силы совсем оставляли, часто падала и долго лежала. Старалась ползти. Поднималась и снова шла. Городской житель. Какая ирония. Всего неделя в лесу. Я закрывала глаза и лежала на земле, думая, отоспаться бы, отдохнуть и я тут же встану и пробегу эти оставшиеся несколько километров до спасения.