Сильная кровь (СИ)

Смурт с отвращением отвернулся.

— Я прикажу, чтобы принесли тряпок. И еще воды. — с этими словами он вышел из комнаты.

Тáйга стояла, стараясь унять рвущийся наружу воздух. Дыхание никак не приходило в норму, заставляя тело лихорадочно дрожать.

Сколько она выгадала? День? Два?

Капли крови стекали вниз по пальцам. Порез оказался сильнее, чем нужно.

Пришла служанка и притащила чистых тряпок. Еще лампу, еще воды. Поклонилась и вышла, заперев дверь.

Тáйга сунула пылающее лицо в воду. Прохладная вода отрезвляла голову. Потом опустила туда порезанную руку. Кровь замутила воду, клубами от раны подымаясь к поверхности.

Ее загнали в угол. Все. Дальше будет только хуже.

Еще вчера она была беспечной девчонкой, бедокурящей соседям назло и для смеха, которую не волновало собственное будущее, а теперь она — пленница своего будущего мужа. Малолетнего мужа, способного просто так убить человека. И ей нужно придумывать и лавировать, чтобы ее не сожрали эти хищники.

Она вынула руку и перетянула чистой тряпицей, глядя как бледными пятнами проступает кровь.

Чего они хотят от нее? Благородных девиц выдавали замуж девственными. Благородства в ней нет. Значит ли это, что ею будут пользоваться как тряпкой? Что значит для лорда взять в жены простолюдинку? Зачем лорду такая жена, как она? Она никогда не будет для мужа чем-то больше, чем щель между ног. Через несколько дней она станет законной женой, и раздвигать ноги превратится для нее в обязанность. Будет ли она ненавидеть его всю жизнь? Или со временем и эта грань сотрется?

А чего хотела она? Рано или поздно дядя нашел бы ей пару. И пусть он не проявил бы желания нашпиговать бродягу стрелами в первый же день знакомства, был бы он лучше юного лорда? Свыкнувшись с мыслью о своей свадьбе, почему она не свыклась с мыслью о муже?

Она прошла вдоль комнаты, остановившись у окна.

«А что если?»

Кому она нужна? Лорду найдут новую жену, благородных кровей, с хорошим характером, способную спокойно переносить его присутствие, а также его отца и мамашу. А она будет далеко отсюда.

Устроится служанкой в другом городе. Она образована, умеет читать и писать, может нянчить детей. Даже может быть подругой для благородной девицы. Она уже думала об этом не раз. Не вечно же сидеть у дяди за пазухой и ждать подходящего мужа. Она сильная и сможет прокормить себя и позаботиться. Говорят, с мозгами человек может пойти гораздо дальше… А ей далеко не надо.

Она вспомнила улыбающегося отца. Дядя говорит, что мозгами она в отца пошла, а он не последний человек был. Четыре стены его бы не удержали. Она вполне сможет пробраться домой. Взять еды, одежду. Грабить дядю неприятно. Но он мог бы выделить ей несколько монеток на дорогу. Ей много не надо. Хватило бы добраться до старого дома за городом. Где прошло ее детство, пока отец с семьей не перебрался в город. Где они жили с бабушкой… Порой Тайге казалось, что это было самое счастливое время в ее жизни: когда еще была жива мама и маленький Эйон, когда бабушка рассказывала ей сказки, а брат громко топал по дому, только — только научившись ходить и размахивая очередным толстым прутом. Город забрал себе всех ее родных. Мертворожденная сестра позвала мать за собой. Оставшаяся одна в доме, бабушка быстро состарилась, а, переехав в город, так и не смогла привыкнуть к каменной мостовой Скара. Темная богиня позвала ее через два года после смерти мамы. Ее дом остался там…

Там, возле западной стены есть маленький тайник. Там есть золото, немного, но хватит, чтобы уйти подальше. Там семейные обереги. Все, что осталось от ее семьи. Она — все, что осталось от ее семьи.

Насколько именно она нужна советнику? Что он там в ней учуял? Незаменимых людей не бывает. Найдут другую.

Девушка вновь подошла к окну. Третий этаж. Высоковато. Еще раз оглядела комнату: даже веревку не к чему привязать. Да и веревки нет.

Даже если она спустится вниз, как выйти за ворота? Там охраны больше двух человек. Может, пожар в комнате устроить? Но тряпки загорятся быстрее, чем она до земли спустится. А на фоне зарева ее будет прекрасно видно. Вокруг дома стена из гладкого камня. Не перелезешь. Этот дом раньше Баратам принадлежал. Она вспомнила их детей, с которыми они частенько играли. Пока они не стали слишком взрослыми, чтобы якшаться с дочерью оружейника. Мужчин из дома убили. А где теперь мать с детьми, она не знала.

По двору прошел один из солдат и пнул какую-то кучу, лежащую недалеко от освещенного факелами прохода.

Бродяга!

А если его развязать? Куда устремится невменяемый нищий? Отвлекутся ли на него охранники? Тáйга вздохнула. Слишком много если. Ей нужна всего минута, чтобы выскользнуть за ворота. Минута. Значит, надо заставить его шевелиться. Отдать нож. Бродяга с ножом наделает больше шума, чем бродяга без ножа.

Отнеся огонь подальше от окна, она потушила лампу. Долго сидела в полной темноте, прислушиваясь ко всем шорохам в доме и за окном. Кому молиться в таком случае? Матери? Чтобы оградила от неудачи и боли падения? Или отцу, чтобы дал силу? Или новому божеству? У него крылья есть. А крылья бы сейчас не помешали.

Все, пора.

— Помогите мне Боги. Все. — и шагнула к окну.

Платье страшно мешало, когда она, повиснув на вытянутых руках из окна, пыталась нащупать хоть какой-то выступ. Земля предательски манила. Казалось, стоит лишь отпустить руки и ты приземлишься внизу. Целая и невредимая. Но, несмотря на всю ту кучу тряпья и тяжеленный набитый матрас, что она выбросила под окно, падение грозило обернуться осложнениями. Кроме того, под окном были посажены колючие кусты роз, так любимых женщинами Баратов. Тряпки повисли аккурат на них. Грохнувшись на такой куст, на метр поднимающийся от земли, Тáйга произведет столько шума, что сюда сбегутся все слуги.

Нога все — таки нащупала выемку. Взмокшая девушка перевела дыхание. Она повисла всем весом на слабом корне, пробивающимся между камнями стены и скользнула еще ниже. Стала ногами на нижнее окно. Стебель не выдержал. Глухо охнув, Тáйга полетела вниз, ободрав о стену плечо и, шмякнувшись прямо на колючий куст, который в свою очередь прогнулся и еще шибанул ее о землю.

Тряпки, одежда и сброшенная вниз постель сделали свое дело.

Лежа среди колючек, девушка зажимала себе рот, чтобы не завыть от боли. Ей казалось, что грохот, произведенный ее падением, уже разбудил весь дом, и сейчас куча солдат сбежится, чтобы поломанную, ее запереть навсегда в какой-нибудь клетке.

Но дом все так же спал.

Она тихонько пошевелила ногами и руками. Попробовала приподняться. Приложилась она, конечно, хорошо. Но, вроде, все целое. В темноте, над головой зиял проем второго окна, откуда она свалилась. Не так уж и высоко. Может, обошлось?

Она привстала. Больно. Но терпимо.

Теперь к стене.

Она долго ходила вдоль стены, замирая при каждом шорохе и ощупывая за что бы уцепиться. Но так ничего и не нашла. Даже слезу пустила от бессилия и злости. Оставались только ворота. И связанный бродяга на пути к ним.

Нищий был привязан к небольшому столбу кучей веревок. От его тряпок шел прелый смрад.

Подобравшись сзади к узнику, Тáйга перешла на громкий шепот.

— Я сейчас тебя освобожу. Ты сможешь отомстить. Помнишь, как тебя хотели убить? Ты можешь войти в этот дом и напугать всех до смерти. Можешь отомстить. Делай, что хочешь. Понимаешь меня? Надеюсь, что понимаешь.

Лица его Тáйга не видела. Но рассчитывала, что он хотя бы какое-то движение устроит. И этим отзовет солдат от ворот.

«Дай мне минуту, одну минуту. И маленькая дверь с торчащим в ней ключом станет путем на свободу.»

Перед тем, как разрезать последние веревки, у нее вдруг мелькнула мысль: «А что, если не все часовые уйдут от ворот?» Но было уже поздно.

Она так и не поняла, как именно ее нож оказался у ее горла, а сама она в подвешенном состоянии от земли.

— Что ты делаешь? — задыхаясь зашипела она. — Я же помогла тебе…