Сияние черной звезды (СИ)

— Едва ли, — разрушил остатки моей надежды великий и бессмертный.

Я встретила очередной удар судьбы даже не пошатнувшись. Есть вещи, о которых внутренне догадываешься, просто стараешься не думать… Вот и я старалась не думать, почему еще в Рассветном мире моя кожа стала бледнее на порядок… И почему тот же Юранкар не признал во мне человека до тех пор, пока я не сняла покров с головы…

— Так, — медленно произнесла я, — сегодня будет скандал.

— Сегодня я занят, нежная моя, — мгновенно ответил кесарь.

Неодетые девушки заметно оживились, даже перестали смотреть исключительно в пол и подняли осторожные взгляды на нас. Элисситорес же начала зорко высматривать, на кого падет взгляд кесаря. Взгляд упорно держался на мне, к нашему общему искреннему сожалению.

— И чем же вы будете заняты, позвольте поинтересоваться? — собственно поинтересовалась я.

Кесарь смотрел на меня совершенно без улыбки, холодно и даже несколько зло. Я в упор на него.

— Ты пьяна, нежная моя, — тихо произнес он.

Безразлично пожала плечами, и развернувшись, направилась к выходу. Впрочем, дойдя до дверей, развернулась и произнесла на языке элларов:

— Пришлите ко мне вашего секретаря.

— Зачем? — холодно спросил император.

— Внесу в ваше сегодняшнее расписание мою истерику, ваше императорское величество.

Ледяной взгляд в ответ.

— А вы полагали, что двадцати однолетняя девушка, пусть даже это и я, безразлично воспримет изменения в собственной внешности? — возмущенно спросила, повысив голос. И завершила уже совершенно спокойно: — Истерика неизбежна. Но так как в данный момент мне есть чем заняться, мы перенесем ее на время ужина. И мне совершенно плевать — заняты вы сегодня или нет. Ко всему прочему я планирую как минимум три скандала. Для первых двух повод уже имеется, для третьего — найду. Жду вашего секретаря. Доброго дня, мой кесарь. Пресветлая матушка, полагаю теперь, когда ваш сын имеет возможность лицезреть весь представленный ассортимент, я вам уже не требуюсь.

Высказав все это, я вышла преддверье разврата, в котором рабов мужского пола уже не наблюдалась, взглянула на ожидавшую меня блондинку и приказала:

— За мной.

И несмотря на то, что ее мечта, цель и идея фикс находилась сейчас совсем рядом, девушка поспешила ко мне, с опасением поглядывая на двери в гарем, которые захлопнулись, едва я вышла. Что, впрочем, не удивительно — кесарь всегда считал, что разврат и я вещи несовместимые, даже срамную книгу отобрал в свое время. Так что да, я совершенно не удивилась.

Удивление вызвало иное — мы с моей новой знакомой едва ли шагов на сто отошли от входа в гарем, как оттуда, распахнув двери, выскочила Элисситорес и едва сдерживая слезы, опрометью бросилась в сторону витой лестницы, что для леди даже в моем понимании было не слишком приемлемо, а стражники так вообще потрясенно застыли. Но оружие не выронили, молодцы, хвалю.

А вот затем случилось страшное.

Отдаленный вскрик и алые брызги, окрасившие противоположную от дверей стену, трех застывших стражей и пол… Я даже не вскрикнула, в отличии от сжавшейся возле меня девушки. И не содрогнулась в отличие от стражей. Я просто поняла, что терпеть далее не намерена!

— Отправляйся в мои покои, скажи рабыням чтобы нормально одели тебя, — приказала блондинке.

И уже собиралась пойти… убить кесаря к примеру, как девушка, вдруг рухнув на колени, схватила меня за полу платья и торопливо зашептала:

— Нет, нет пожалуйста, пресветлая императрица, есть лишь одно преступление, за которое он не щадит никого, не…

Договорить она не успела — в галерею вышел кесарь.

Высокий, выше всех присутствующих стражей в доспехах, неотвратимо надвигающийся на меня, словно ледяная глыба… Хотя, о чем это я? Да любой айсберг по сравнению с кесарем просто образец теплоты, обаяния и нежности!

— Твое красноречие поражает, нежная моя, — продолжая идти ко мне, насмешливо произнес кесарь.

Он улыбался. Ласково. Убийственно ласково. А в его глазах за вечными льдами бушевало ледяное пламя ярости. Кесарь был взбешен. Взбешен настолько, что с его приближением, по стенам галереи поползли черные трещины, заставившие в ужасе застыть стражников. Впрочем, они и так не дышали с момента появления императора. И у меня в целом складывалось ощущение, что в Эррадарасе в принципе дышать перестали с появлением кесаря!

Все, кроме меня.

Потому что лично я, внезапно поняла, что несмотря на пугающее приближение супруга, едва сдерживаюсь от вполне обоснованной злости. И я не знаю, что это, вино, или мое терпение истощилось окончательно, но не дожидаясь приближения кесаря, в данный момент являвшегося олицетворением самой смерти, я в разгневанно произнесла:

— Да сколько, к демонам, можно всех убивать направо и налево?!

В гнетущей тишине мой голос разлетелся словно крик, но это не остановило ни меня, ни продолжающего идти ко мне императора.

— Вы! — вот теперь это был почти крик. — Вы монстр! И внешне, и внутренне, и морально и вообще абсолютно и полностью! Для вас чужая жизнь — пыль под ногами, вы ее даже не замечаете! Вы… вы готовы убивать на право и на лево без жалости и сожаления! Вы…

Кесарь медленно подошел ко мне, так близко, что, тяжело дыша я невольно касалась вздымающейся грудью его тела, так же медленно наклонился, пальцем подцепив за подбородок, вынудив практически запрокинуть голову и издевательски поинтересовался, глядя мне в глаза:

— А много ли сожаления испытала ты, нежная моя, глядя вчера на останки лорда Ларвейна?

По спине прошелся холод.

А потом такой жар, и это был уже не гнев, меня охватила ярость.

— Смерть лорда Лунного дворца была необходима и неизбежна. Он стоял на пути развития Сатарэна, я отдала приказ убрать его с пути! Это было исключительно политическое решение, и у этого убийства были объективные обоснованные причины!

Кесарь улыбнулся, и склонившись почти к самым моим губам, тихо произнёс:

— А почему ты решила, что я убиваю без причины?

Он задал вопрос на оитлонском, и мое сердце на миг дрогнуло, впитывая слова родного языка как тепло солнечного луча, но я подавила этот отклик железным усилием воли, и тихо ответила, исключительно на языке пресветлых:

— Потому что с самого моего детства, я знаю вас как безжалостного убийцу, не щадящего никого и ничего вокруг, убивающего за малейшую провинность и даже не за неповиновение — за один лишь намек на него. Помнится, однажды вы сказали, что не нуждаетесь в оправданиях — так их и не существует! Ни единого оправдания для вашей чудовищной и не поддающейся пониманию жестокости. А что касается лорда Ларвейна, помнится он начал первым, предприняв попытку организации моего убийства. Так что по большому счету я лишь нанесла удар, не дожидаясь пока владетель Лунного дворца меня убьет. Пытались ли вас убить мои служанки, эти несчастные девушки в гареме или к примеру Тэхарс?! Сильно сомневаюсь! Так что не стоит даже пытаться нас сравнивать, мой повелитель! Мы разные. Вы разрушаете, я созидаю. Вы — смерть, я — приемлемое существование для тех, за кого несу ответственность! Вы — монстр, а я просто вынуждена отдавать приказ об устранении тех, чье дальнейшее существование может стоить моей империи слишком многих жизней!

И развернувшись, я покинула кесаря, ощущая безумное желание попинать хоть что-то, раз уж пинание супруга возможным не представляется.

* * *

В императорскую канцелярию практически ворвалась, даже дорогу нашла сама и с первого раза. Войдя, торопливо пересчитала своих служащих, игнорируя их общее пожелание мне сияющего дня, и лишь осознав, что все на месте, облегченно выдохнула.

— Утро не задалось? — лениво поинтересовался сидящий у окна в темном, словно подчеркивающем его расу кресле, Адрас.

И я пошла к нему. Остановилась в двух шагах, сцепив руки за спиной и глядя в окно.

— Ммм, — протянул принц, — все так плохо?

— Если учесть, что «хуже некуда» наступило с момента появления в этом мире, то полагаю термин «плохо» можно уже не использовать вовсе, — тихо ответила я.