Ключ к искуплению (СИ)

— Кто ты?! — прошептал он, облизывая губы.

Сергей не смог бы ответить, даже если бы захотел. Тело отказывалось подчиняться. Каждый мускул, каждый нерв жили своей собственной жизнью. Небрежным движением руки оно отбросило в сторону сначала нож, потом дубинку, поднялось на ноги. Уверенно и легко, будто и не было только что страшных побоев.

Бандит начал пятиться. Его взгляд затравленно рыскал по переулку, что‑то выискивая. Раз он даже обернулся, видимо надеясь, что товарищи еще не успели уйти далеко, — напрасно. Ворон и Видана не задержались ни на мгновение.

— Это, ты что? Я же просто пошутить хотел, — его губы раздвинулись в виноватой улыбке.

«Пошутить?!»

Слова Возгаря только подхлестнули и без того клокочущую в Сергее ярость. Тело будто среагировало на новый всплеск негативных эмоций: правая рука вылетела вперед. Пальцы, до того плотно сжатые в кулак, распрямились. На ладони осталось трепетать желтое пламя – не больше свечного.

Бандит завертелся на месте, заорал. Крик, усиленный эхом узкой улицы, зазвенел в ушах Сергея. Лицо Возгаря сделалось пунцовым, а от одежды начал подниматься пар.

— Нет!

Пламя на ладони продолжало дрожать под порывами ветра, но не гасло.

Бандит обхватил голову руками – и бросился на стену. Вряд ли он видел, куда бежит. Не успев как следует разогнаться, Возгарь налетел на неподвижную преграду. Его отбросило назад. Крик не прекращался. Извернувшись змеей, бандит вскочил на ноги – и тут на нем появились первые языки пламени. Сначала неуверенные, почти сразу гаснущие, но с каждой секундой обретающие силу. Они скользили по одежде и коже человека, оставляя за собой выжженные дорожки.

— Пощады… – прохрипел Возгарь.

Его дрожащие руки обратились к Сергею. Их взгляды встретились. Долгое мгновение, когда двое замерли друг напротив друга, когда стих отчаянный крик, — а потом время вновь пошло своим чередом, запущенное факельной вспышкой. Тело бандита обратилось пылающим костром. Он смог сделать всего пару шагов, все еще протягивая руки к Сергею, но пощады так и не дождался.

Жар отступал, а вместе с ним возвращалась боль, к которой теперь примешивалась смертельная усталость. Сергей почувствовал острый запах горелой плоти. Тело Возгаря лежало лицом вниз и все еще продолжало тлеть.

Шок от всего случившегося принес с собой ступор. Наверное, надо поскорее бежать. Вряд ли крик сгорающего заживо бандита не нашел благодарных ушей. Возможно, конечно, в местах, подобных этой залитой помоями улице, на крики о помощи выглядывать не принято. Но стоит ли рисковать?

Вот только куда идти? Теперь, когда он утратил ордер и не имел в кармане ни монеты, все двери для него закрыты. Какая‑то выплата от Дома Жизни еще будет. Но когда? Жить надо уже сейчас.

Жить… Крик Возгаря до сих пор стоял в ушах. Сергей на негнущихся ногах подошел к бандиту. Странное смешение чувств, но есть ли среди них жалость? Возможно… Если бы у грабителя был шанс, если бы он смог завершить начатое, выполнить угрозу, страдал бы он муками совести? Вряд ли. Тогда почему должен страдать он – Сергей?

В рассуждении не было ни одного слабого звена, только оно все равно отдавало тухлятиной. Как бы то ни было, но сделанного не вернешь. Помучиться раскаянием можно и потом, когда над головой появится крыша, а в руках ломоть хлеба. От воспоминания о еде в животе забурлило. И кто бы мог подумать: стоя рядом с обгоревшим трупом, в сосредоточении зловония, он все равно сможет думать о еде. Или это так новое тело на него действует?

Тело… новое тело…

Тело принадлежит, то есть принадлежало, некому Здебору Вятичу. По всей видимости – магу. Возможно, именно поэтому в Доме Жизни не удивились его чудесному воскрешению. Возможно, именно поэтому выдали ордер и обязались выплатить деньги.

А что если… что если попытаться отыскать дом господина Здебора? Где‑то он должен жить. Шанс небольшой, но если человек – маг, вполне возможно, что в городе о нем слышали и сумеют направить по нужному адресу.

Сергей осмотрел себя. И без того безобразная, ряса теперь выглядела ужасающе: перемазанная в грязи и крови, порванная в нескольких местах, а главное – наверняка воняющая. Таскаться в таком виде по городу не самая лучшая идея. В таком виде могут направить совсем не по тому адресу. Но выбора нет. В голову больше ничего не приходит.

Сергей отыскал взглядом оброненные очки. Глаза хоть и привыкли к уличной тени, но выходить на солнце без защиты все еще может быть опасно. Впрочем, вряд ли очки понадобятся сегодня. Судя по сгустившимся теням, день катится к своему завершению. То есть надо поторапливаться. Встречать вечер в вонючих трущобах – большой шанс никогда их не покинуть.

Надев на шею очки и кое‑как отряхнув рясу, Сергей пошел по переулку. Каждый шаг отдавался в поврежденной ноге колющей болью, лицо саднило, а дыхание давалось с трудом. Но он все равно шел. Определившись с ближайшей целью, он намеревался ее достичь.

Глава 3

То, что ему удалось выбраться из трущоб, Сергей оценивал как настоящее чудо. Уже спустя какой‑то час солнце скрылось настолько, что переулок погрузился в густую полумглу. Куда ступать – стало совершенно неважно. Ноги до самых колен покрылись липким, дурно пахнущим нечто, полы рясы намокли и липли к ногам. Вонь настолько глубоко засела в носоглотке, что рвотные позывы случались чуть ли не каждые десять минут.

Полуослепший, с затуманенным сознанием, Сергей все же покинул злосчастные переулки. Последние сотни метров он преодолевал почти бегом. Во встречающихся на пути ответвлениях скользили размытые тени, слышался смех и крики. Несколько раз он видел светящиеся желтым глаза – большие, с вертикальным зрачком, как у кошки. Глаза замирали при его приближении, а потом просто исчезали. При этом ощущение постоянной слежки, постоянного внимательного (даже оценивающего) взгляда не проходило.

И потому он бежал. Бежал, не оглядываясь, не обращая внимания на боль. Падал, вставал – и бежал снова. Когда вонь начала рассеиваться, а склизкая грязь под ногами уступила место хорошо утоптанной земле – Сергей не заметил. Он даже не заметил, когда улицы стали светлее. У домов появились столбы с закрепленными на них желтыми фонарями. У одного из них он и остановился.

Ноги подкашивались, а дыхание выбивалось со свистящим хрипом. Тело, которое еще утром было мертво, проделало неплохой путь, но теперь грозило сдаться и растянуться в первой же канаве.

Странно: либо вечер здесь крайне короткий и переход от дня к ночи происходит за считанные минуты, либо за время бегства он как минимум раз отключился. Ну не мог он промотаться по трущобам несколько часов. Каковы тогда должны быть размеры заживо гниющего района? И каковы размеры остального города?!

Сергей помассировал зудящие виски. Можно ли доверять собственному сознанию?

Надо отвлечься на что‑то понятное и простое.

Осмотревшись, Сергей отметил нечто вроде вывески, мерно покачивающейся над дверью ближайшего одноэтажного дома. Здесь же, перед окнами, разместился довольно вместительный крытый лоток, сейчас пустующий. С трудом переставляя немеющие ноги, Сергей сделал несколько шагов к вывеске. Неверный свет выдернул из темноты деревянную табличку со старательно вырезанными буквами, украшенными геометрическим орнаментом.

— Кожевня Уйки, — вслух прочитал Сергей.

Несмотря на замысловатый шрифт, все буквы оказались знакомы и стояли на привычных местах.

Что ж, уже легче: там, где проживает мастеровой люд, должно быть спокойнее. Впрочем, расслабляться рано. Хоть и очень хочется.

«Не приняли бы за вора».

Опираясь то о стены домов, то о лотки (их, кстати, оказалось очень много), Сергей направился по залитой желтым светом улице. Каждый фонарь – небольшая луна, мерцающая в легкой туманной дымке.

По всей видимости, отсюда начинался район кузнецов, кожевников и гончаров. Вывески обнаружились почти на каждом доме. Некоторые, как и первую, украшала художественная резьба, другие несли на себе следы разноцветных красок, третьи явно вышли из‑под молота кузнеца. Четкой зависимости стиля таблички от изготавливаемых в доме предметов Сергей не заметил. Впрочем, голова работала не особенно четко, а внимание заметно притупилось.